На пути к русско-японской войне

Корни русско-японской конфронтации

Военный конфликт между Японией и Россией был во многом предопределен наличием глубоких противоречий в империалистических интересах двух стран. Вместе с тем, долгое время он не казался неизбежным.

На протяжении многих лет отсутствие железнодорожного сообщения между европейской частью России и ее дальневосточными районами не позволяло русскому правительству держать там мощные военные силы, да и вообще осуществлять эффективный административный контроль над этими территориями. Это предопределило во внешней политике России линию на сохранение статус-кво на Дальнем Востоке.

К началу 90-х годов XX в. русский Дальний Восток при всех своих природных богатствах был «дотационным регионом»: казенные расходы там значительно превышали доходы, получаемые от налогов, таможенных сборов и т. п. Причина заключалась в том, что Россия не имела тогда достаточно сил, чтобы регулировать там деятельность американских и японских предпринимателей и торговцев. В ряде случаев иностранцы официально находились в привилегированном положении по сравнению с русскими. Так, японцы пользовались правом беспошлинно ловить и вывозить рыбу с Сахалина, тогда как русские рыбопромышленники при ввозе рыбы в Японию должны были платить таможенные сборы, и поэтому не выдерживали конкуренции. Кроме того японские и американские зверопромышленники и рыбаки занимались широкомасштабным незаконным промыслом в русских водах, уклоняясь от уплаты каких-либо налогов и пошлин. К этому можно добавить, что почти 1 /8 часть золота, добывавшегося на приисках Амурской области (вторых по значению в России), нелегально уходила в Китай, а в Николаевске и Владивостоке — главных центрах края — торговля находилась в руках иностранцев.

В 80-х годах интерес русских торгово-промышленных кругов к дальневосточным рынкам усилился. Результатом этого стал проект создания сибирской железной дороги. Решение о ее постройке было принято в 1885 г., но из-за финансовых трудностей проект стал претворяться в жизнь лишь в 1891 г., когда в России начался бурный промышленный подъем.

Русское правительство возлагало большие надежды на постройку транссибирской дороги, полагая, что ее завершение приведет к тому, что Россия сможет занять положение посредника в торговле между Европой и Дальним Востоком. По мнению С.Ю. Витте, занявшего в 1892 г. пост министра финансов, дорога должна была отвлечь мировые грузопотоки от Суэцкого канала и помочь массовому продвижению русских промышленных товаров на китайский рынок. Разумеется, важнейшее значение придавалось и военно-стратегическому аспекту строительства: транссибирская магистраль должна была обеспечить России возможность увеличить свои военные силы на Дальнем Востоке, в том числе создать там мощный военный флот.

Все это не вызвало воодушевления ни в Великобритании, ни в Японии, ни в Соединенных Штатах. Интересы этих государств прямо противоречили интересам России на Дальнем Востоке. Их не устраивали ни возрастание русской конкуренции на китайском и корейском рынках, ни рост способности России контролировать свои окраинные территории (американцы в то время вынашивали планы тем или иным способом отторгнуть их у России, как они сделали это ранее с Аляской). Наконец, усиление военного присутствия России на Дальнем Востоке создавало непосредственную угрозу планам колониальной экспансии Японии на азиатском материке.

Обострение русско-японских отношений

Японские правящие круги немедленно осознали особенности новой ситуации, складывавшейся в Восточной Азии. В 1890 г. Ямагата Аритомо выдвинул концепцию коренной модернизации японских вооруженных сил с тем, чтобы их задачи не ограничивались обороной японской территории, а включили в себя защиту «линии жизненно важных интересов» Японии, пролегавшей на материке. В качестве потенциальных военных противников Ямагата называл великие державы и, в первую очередь, Россию.

Что касается русских дипломатов, то они еще некоторое время по инерции продолжали рассматривать Японию в качестве возможного партнера России, не придавая должного значения подспудному росту напряженности в русско-японских отношениях. Например, в инструкциях министерства иностранных дел, переданных осенью 1892 г. новому русскому посланнику в Токио при его назначении, утверждалось, что между Россией и Японией «не существует никакой принципиальной противоположности». Из этого тезиса выводилась «желательность не только мирных, но даже дружественных отношений» с Японией, что должно было «с одной стороны, обеспечить неприкосновенность и спокойствие наших собственных владений, с другой — противодействовать возможным проискам соперничающих с нами держав».

Отрезвление относительно перспектив отношений с Японией наступило в России под воздействием японо-китайской войны. На правительственном совещании в Петербурге в августе 1894 г. была признана серьезность военной угрозы со стороны Японии, а также возможность перекрытия выходов в открытый океан из восточных русских портов в случае занятия Японией южной части Корейского п-ова. В связи с этим совещание приняло решение добиваться сохранения статус-кво в Корее по крайней мере до тех пор, пока не будет достроена транссибирская железная дорога, и Россия не укрепит свои позиции на Дальнем Востоке. Решено было также добиваться приобретения на Тихом океане незамерзающего порта в качестве базы для русских военно-морских сил (в дальнейшем такой базой стал Порт-Артур).

В феврале 1895 г., когда масштабы японской победы над Китаем стали очевидны, в Петербурге было принято решение усилить русскую эскадру в Тихом океане, чтобы «наши морские силы были по возможности значительнее японских», а также добиваться сохранения независимости Кореи. Наиболее реалистично масштабы японской опасности были охарактеризованы в ходе правительственного совещания 11 апреля 1895 г., на котором новый министр иностранных дел А.Б.Лобанов-Ростовский, назначенный на этот пост в марте, признал, что «на дружбу Японии ни в коем случае рассчитывать нельзя», и что «предпринятая ею война направлена не столько против Китая, сколько против России, а затем и всей Европы».

Вскоре русско-японские отношения испытали ряд кризисов в связи с демаршем трех держав (инициатором которого была Россия) и вызванным им отказом Японии от претензий на Ляодунский п-ов, столкновением интересов России и Японии в Корее, началом строительства Россией КВЖД и получением ею в аренду Порт-Артура, а несколько позднее — в связи с вводом русских войск в Маньчжурию во время восстания ихэтуаней. Параллельно Япония начала непосредственную подготовку к войне с Россией. Большая часть полученной Японией по Симоносэкскому мирному договору контрибуции была затрачена на модернизацию армии и флота. Любопытно, что заем на покрытие расходов по уплате контрибуции был предоставлен Китаю русскими банками. Таким образом, Россия как бы косвенно участвовала в финансировании военных приготовлений против себя самой.

* * *

Китайская контрибуция и иностранные займы (главным образом британские) позволили Японии досрочно, к 1901 г., выполнить огромную программу перевооружения. В марте того же года начались переговоры между Японией и Великобританией о заключении договора о союзе, а в июне к власти в Японии пришел кабинет Кацура Таро, который сделал выбор в пользу разрешения противоречий между Японией и Россией военными средствами. При этом японское политическое и военное руководство полагало, что Японии следует начать войну за захват Кореи и Маньчжурии по возможности до завершения строительства транссибирской железной дороги, пока переброска русских армий на Дальний Восток и их снабжение затруднены.

Международная обстановка накануне войны

Международная обстановка, сложившаяся в то время на Дальнем Востоке, благоприятствовала Японии. Последняя учла уроки дипломатического поражения при заключении мирного договора с Китаем, и в преддверии новой, гораздо более опасной для себя войны заручилась поддержкой Великобритании, зафиксированной в международном договоре. Тогда интересы Великобритании и Японии во многом совпадали: постройка транссибирской магистрали и КВЖД, создание русской военно-морской базы в Порт-Артуре, усиление влияния России в Китае и Корее — все это воспринималось как угроза обеими странами. Различие заключалось в том, что Великобритания не собиралась сама воевать с Россией и рассчитывала подорвать положение последней на Дальнем Востоке чужими руками. Так или иначе, англо-японский союзный договор 1902 г. обеспечивал Японии финансовую и моральную поддержку со стороны Великобритании.

Соединенные Штаты также считали Россию своим основным соперником на Тихом океане. Так что с их стороны Японии был обеспечен, по меньшей мере, благожелательный нейтралитет. Это подтвердилось в первые дни русско-японской войны, когда американский президент Т.Рузвельт предупредил правительства Германии и Франции, что если те попытаются «повторить опыт вмешательства трех держав 1895 г.», США станут на сторону Японии и предпримут «все необходимые меры для ее защиты».

Что касается Германии и Франции, то их интересы были прямо противоположны: Германия хотела военного столкновения между Японией и Россией, поскольку надеялась, что это отвлечет русские силы из европейской части страны; как раз этого не желала Франция и потому стремилась по мере возможности разрядить ситуацию на Дальнем Востоке. Однако ни Германия, ни Франция не собирались сколько-нибудь активно вмешиваться в грядущий конфликт.

* * *

Опираясь на англо-японский союз и на поддержку США, Япония начала разговаривать с Россией более жестким языком. 12 августа 1903 г. японский посланник Курино Синъитиро? передал русскому министру иностранных дел В.Н.Ламздорфу проект русско-японского соглашения, который предусматривал признание Россией японских «особых интересов» не только а Корее, но и в Маньчжурии. Это требование было заведомо неприемлемо для России и носило фактически провокационный характер.

Надо сказать, что с русской стороны тоже имелись свои «ястребы», толкавшие императора Николая II на путь захватов китайских территорий и полагавшие, что война с Японией желательна для России и поможет власти укрепить свой авторитет внутри страны. К их числу, в частности, относились министр внутренних дел В.К. Плеве, статс-секретарь А.М.Безобразов, наместник на Дальнем Востоке адмирал Е. И. Алексеев. Существовала и другая, умеренная партия — председатель комитета министров С. Ю. Витте, министр иностранных дел В. Н. Ламздорф, военный министр А. Н. Куропат-кин, — которые считали, что Россия не готова к войне, и ее нужно избежать, даже пойдя на некоторые уступки Японии. Противоречия в правящих кругах России лишали русскую политику последовательности и твердости и давали Японии возможность обвинить Россию в нежелании вести конструктивные переговоры.

Адмирал Е.И. Алексеев

Вопрос о нападении на Россию был окончательно решен на заседании японского правительства с участием гэнро?, состоявшемся 30 января 1904 г. Однако 3 февраля Россия направила Японии ноту о своей готовности пойти на существенные уступки. Это спутало карты японского правительства. Опасаясь, что будут утрачены всякие формальные основания для начала военных действий, оно распорядилось задержать ноту на телеграфе в Нагасаки до 7 февраля, дав указание японскому посланнику в Петербурге разорвать дипломатические отношения с Россией, что и было сделано 6 февраля 1904 г. В тот же день японский флот вышел в Желтое море, чтобы напасть на русскую базу в Порт-Артуре.