ЧЕХОСЛОВАКИЯ

ЧЕХОСЛОВАКИЯ

Сценарий «бархатной революции» в Праге также писался Горбачевым. В декабре 1987 г. под давлением Москвы на съезде чешской компартии было сменено ее руководство: генсеком стал М. Якеш. Но надежды Москвы на «новый курс» не оправдались: Якеш (в 1968-м поддержавший советскую интервенцию) оказался не меньшим ортодоксом, чем «застойный» лидер Гусак.

В самом деле, по словам бывшего диссидента» Яна Румла, ставшего в 1990 г. заместителем министра внутренних дел Чехословакии и получившего доступ к секретным архивам: «Москва еще в 1988 г. наметила проект замены коммунистами-реформаторами тогдашних руководящих групп в Чехословакии, Болгарии и Румынии».

Именно с этого времени, как грибы, появляются на общественной сцене организации, требующие «чешской перестройки»: «Общество друзей США», «Общество Масарика», «Движение за гражданскую свободу» и т. д. В августе 1988 г., в годовщину краха «пражской весны» и накануне очищения советского Политбюро от заговорщиков-консерваторов, состоялась- первая массовая оппозиционная манифестация. Уже тогда проявилась в этом движении и рука госбезопасности StB, послушная Москве и ориентированная на «социал-демократическое» крыло в компартии. Как пишет американский историк Джон Брэдли, «в то время как основная масса манифестантов кричала: «Свобода, демократия, Масарик!», внедренные в толпу агенты в штатском выкрикивали: «Дубчек! Дубчек!»,

Решающие события развернулись осенью следующего года. Демонстрации в Праге, выступления интеллигенции на фоне информационного давления как Запада, так и Москвы до поры до времени ни к чему не приводили. Чехословацкое руководство не вдохновлял пример соседних Польши, Венгрии и ГДР и оно твердо противилось «демократическим начинаниям». Требовались некие экстремальные обстоятельства, чтобы нарушить сложившийся баланс сил.

…Манифестанты за несколько недель митингования уже устали скандировать антиправительственные лозунги. Западное телевидение только и могло, что транслировало кадры, где в ответ на редкую вялую выходку демонстранта не менее вяло замахивался (и то не бил) дубинкой полицейский. Обе стороны показывали свойственную нации выдержку и культуру. «Масс-медиа» жаждали крови, но ее не было.

Какова же была их радость, когда 17 ноября Вацлавская площадь наконец-таки «обагрилась». Телевидение всего мира показало «тело студента, скончавшегося от полицейских побоев во время разгона демонстрации». Этот случай стал детонатором «бархатной революции». Страна взорвалась забастовками. Образовалось движение «Гражданский форум», предъявившее ультиматум правительству. Последнее, представшее перед всем миром «убийцей», почувствовало себя неловко. К тому же из Москвы несколько раз звонили премьер-министру Адамецу и требовали «не предпринимать репрессивных действий». В результате начались переговоры с оппозицией, закончившиеся капитуляцией коммунистов.

Между тем армия и полиция до последнего хранили верность режиму. Их подразделения, во время митингов ожидавшие в многочисленных крытых грузовиках, так и не получили решительных приказов. Появившиеся однажды в Праге подразделения вооруженной рабочей милиции из провинции через пару часов повернули обратно. «Коммунистическая власть сдала страну без боя», — констатировал свидетель событий корреспондент «Независимой газеты» Куранов.

Едва улеглась волна восторгов вокруг «бархатной революции» и выяснилось, что она ничуть не сняла напряжения в чехословацком обществе, стали всплывать шокирующие подробности о событиях 17 ноября.

Знаменитый инцидент с «убийством мирного манифестанта», послуживший спусковым крючком «революции», оказывается, был провокацией… местной ГБ. Роль «убитого студента Мартина Шмита» сыграл агент госбезопасности Людвиг Живчак (его «бездыханное» тело, политое красным раствором, таскали по ужаснувшейся Праге), а сообщил о его «смерти» в средства массовой информации другой офицер спецслужбы. Живчак поведал парламентской комиссии по расследованию событий, что во время подготовки той акции ему сказали: «Это — часть более широкого плана, одобренного наверху и нацеленного на дискредитацию некоторых ведущих руководителей». Агент догадался, что речь шла о Якеше и главе Пражского горкома КПЧ Штепане.

Впрочем, под словом «наверху» подразумевалась не только чешская спецслужба. Еще в мае 1989 г. в Праге побывал глава разведки КГБ Шебаршин, проведший ряд встреч с «коллегами». В своих мемуарах он, конечно, не раскрыл содержание этих переговоров, зато сделал любопытное замечание о встрече с советским послом Ломакиным: «Беседа была неудачной. Бывший секретарь Приморского крайкома КПСС не мог объективно оценить перспективу развития событий в ЧССР, ориентировался на «твердых марксистов-ленинцев» в руководстве КПЧ и не одобрял чужих мнений». Ясный намек на «мнение» руководства Лубянки о желательности иметь в Праге менее «твердое» руководство. И «ортодокса» Ломакина сразу после «бархатной» революции заменили на «либерала» Панкина, в брежневские годы возглавлявшего Агентство по авторским правам и посему, вероятно, бывшему «человеком Комитета».

Член упомянутой парламентской комиссии Вацлав Бартушка написал в своей книге-расследовании «Полуясно», что в процессе работы ему и его коллегам постоянно приходилось натыкаться на «след КГБ». Высшие офицеры госбезопасности ЧССР признавали, что поддерживали тесный контакт с московскими коллегами в период роковых событий. Так, оказалось, что за три дня до «инцидента с убитым студентом», 14 ноября, в Прагу прилетел заместитель Крючкова генерал Грушко, проведший интенсивные консультации с главой StB генералом Лоренцем и его окружением. А восемнадцатого числа, на следующий день после «события», он вернулся в Москву. Мавр сделал свое дело?[93]

В первую годовщину событий 17 ноября ветеран диссидентского движения Долейша опубликовал обширный материал, повествовавший о «договоренности между Рейганом и Горбачевым в деле подготовки переворота в Чехословакии.

Организации, выступавшие… против тоталитарного режима, опекались правительствами, дипломатическими миссиями и международными организациями западных союзников США. А вся их деятельность была одновременно под частичным контролем КГБ. Более того, в документе утверждалось, что финансовые средства им предоставляли еврейские меценаты». ЦРУ, «Моссад» и оживившиеся к тому времени масоны также примкнули к этой пестрой компании. «Объединившись, они… и совершили переворот в коммунистической Чехословакии»[94].

Долейшу, всю жизнь посвятившего борьбе с коммунизмом, трудно было заподозрить в ангажированности. Тем более, что и Би-Би-Си сняла целый фильм («Чешские шахматы») о пражском заговоре КГБ, и респектабельная «Тайме» писала о «руке Москвы» в «бархатной революции». Как и в ГДР, в Чехословакии на волне «демократических преобразований» к власти пришли ставленники госбезопасности. Как давние агенты ГБ были разоблачены председатель Христианско-демократической партии Бартончик, министр внутренних дел Сахер, министр экологии Молдан, глава ведущего словацкого демократического движения VDN Будаж и другие политики. Поэтому не такой уж сенсацией стал опубликованный в пражских газетах «секретный договор о сотрудничестве спецслужб сроком на 5 лет», подписанный Крючковым и Сахером в марте 1990 г.

Что же касается масонов, то не случайно первая официально зарегистрированная ложа приняла название в честь революции — «Гомениус 17.11.1989». Многие оппозиционеры, активно готовившие революцию в различных союзах и движениях, также оказались в списках новых масонов и промасонских клубов «Ротари», «Львы» и т. д.[95] Относительно самого «масонского следа» в «бархатной революции» конкретных подробностей пока не смог сказать ни Долейша, ни кто-нибудь еще. Впрочем и о деталях совместного заговора ЦРУ и Лубянки, если таковой имел место, и о прочих таинственных подробностях событий 17 ноября 1989 г. пока лишь красноречиво говорит заголовок книги Бартушки: «Полуясно».

Когда же они станут окончательно ясными, всплыв из недр секретных архивов — через пятьдесят, сто лет? Пока этого сказать не может никто.