П.76. Заявление Рюскицай-Рюдигера правительству СССР о подготовительных военных мероприятиях Венгрии к совместному с Германией нападению на Советскую Россию
П.76. Заявление Рюскицай-Рюдигера правительству СССР о подготовительных военных мероприятиях Венгрии к совместному с Германией нападению на Советскую Россию
[Документ СССР-294]
В период июль 1938 — август 1939 года я состоял заместителем начальника III группы (материальное снабжение) военного министерства Венгрии, затем — начальником этой группы до мая 1941 года.
Таким образом, в течение почти трех лет я занимался вопросами материального снабжения армии и военной промышленности.
С мая 1941 до сентября 1942 года я командовал 1-м корпусом в Будапеште, затем, в течение двух лет — до сентября 1944 года, был заместителем военного министра.
Как сторонник Хорти и заключения перемирия я был 16 сентября 1944 г. арестован гестапо, затем, после освобождения из-под ареста, уволен правительством Салаши в отставку. 3 апреля 1945 г. я был взят в плен Красной Армией.
По роду моей деятельности политика Венгрии не составляла для меня секрета.
Эта политика заключалась в стремлении отвоевать бывшие во владении Венгрии территории, отошедшие по Трианонскому договору к Чехословакии, Югославии и Румынии.
Ставя себе эти цели, Венгрия принципиально присоединилась к захватнической политике держав оси, опираясь главным образом на Германию, как на ведущую державу в оси.
Первым практическим шагом к осуществлению стремлений Венгрии была оккупация Чехословакии.
По решению венского арбитража, санкционированному Гитлером и Муссолини, Венгрии были отданы чешские земли.
Сначала Венгрия готовила, совместно с Германией, вооруженное нападение на Чехословакию. С этой целью в конце 1937 года Хорти в сопровождении министра иностранных дел Канья и начальника генштаба Керестеш-Фишера Лайоша отправился к Гитлеру, с которым договорился о совместном нападении на Чехословакию.
На основании этого соглашения венгерский военный министр Сомбатхей Иожеф, имея указание начальника генштаба Верта Генрика (назначенного вместо Керестеш-Фишера), объявил весной 1938 года частичную мобилизацию. Были отмобилизованы I, II и VII корпусы.
Но так как Чехословакия уступила без вооруженного сопротивления, начальник генштаба Верт использовал эти мобилизованные войска для оккупации отошедших к Венгрии областей.
Касательно первого венского арбитража я хочу еще заметить, что новая граница между Чехословакией и Венгрией была нанесена на карту лично Риббентропом и Чиано, участвовавшими в арбитраже.
Для характеристики того, как далеко уже тогда зашла политика Венгрии в фарватере Гитлера, показательна отставка по требованию немцев начальника венгерского генштаба Керестеш-Фишера, который своими оперативно-тактическими предложениями при переговорах Гитлера с Хорти показался Гитлеру слишком слабым.
Следующим территориальным расширением Венгрии была оккупация Закарпатской Украины венгерскими войсками с согласия Германии в 1939 году.
Это произошло, следовательно, незадолго до начала германо-польской войны.
Тогда казалось, что для Венгрии целью оккупации были прежде всего экономические выгоды и освобождение от Трианонского договора.
Но с того момента, когда район Закарпатской Украины стал граничить с Советской Россией, мы, в последовавших вслед за этим военных приготовлениях, стали придавать совершенно иное значение этому оккупированному нами району.
Для нас, высших офицеров, было ясно, что политическое руководство как Германии, так и Венгрии придает этому району также стратегическое значение для будущих военных действий против Советской России.
Предпринятыми для этой цели военными мероприятиями преследовалась задача обеспечить оборону Карпатского хребта до момента полного стратегического развертывания стянутых из долины и предназначенных для наступления войск.
Пограничная охрана была организована из шести усиленных батальонов, наполовину обеспеченных горным вооружением из заново сформированной 1-й горно-стрелковой бригады, из 4-х батальонов, 1-го эскадрона и 4-х горных батарей и из вспомогательных частей, снаряженных исключительно для боев в этой высокогорной местности. Началось также строительство укреплений в этом пограничном районе. В долинах строились заграждения долговременного типа, а на расположенной между цепями гор возвышенности сооружались полевые укрепления.
Этими фортификационными работами руководил в Будапеште инженер-полковник Хароша Теофий.
Ввиду плохих дорог и бедности края были построены в пограничной полосе этапные склады с боеприпасами, горючим и продовольствием.
В качестве начальника группы материального снабжения военного министерства я принимал участие в укреплении границы, разрешая вопросы вооружения, материального снабжения, финансов.
Дальнейшей для себя выгоды из общей с Германией политики Венгрия искала в присоединении Трансильвании и румынского Баната — территорий, отошедших к Румынии также по Трианонскому мирному договору.
Однако второй венский арбитраж принял маловыгодное для Венгрии решение. За Румынией был сохранен район добычи подземного газа — Медьеш-Кишармеш.
В венгерских политических кругах это расценивалось как желание Гитлера обеспечить союз Румынии с Германией в войне с Советском Россией.
То, что Гитлер ставил Румынию, как союзницу, выше Венгрии, объяснялось тем, что при намечавшейся войне с Советской Россией Румыния со своим упирающимся в Черное море южным крылом, безусловно, понадобится Германии.
В служебном разговоре примерно в ноябре 1940 года начальник оперативной группы венгерского генерального штаба полковник Ласло сказал мне по этому поводу следующее:
«Второй венский арбитраж вызывает в Венгрии сильную ревность к Румынии, и дело только за нами, чтобы нам добиться заслуг у Гитлера».
Летом 1940 года начались активные переговоры о поставке нам Германией вооружения, снаряжения, сырья и станков для нашей военной промышленности.
Как начальник III группы я во главе комиссии выехал в июле 1940 года в Германию, где были закуплены пехотные орудия, полевые гаубицы, грузовые и легковые машины, станки, химические продукты.
Особое политическое и военное значение придавалось отправленном в Берлин комиссии в январе 1941 года во главе с военным министром Барта Каролем.
Поездка Барта состоялась по приглашению Кейтеля, который пригласил его совершить экскурсию на Западный фронт.
Барта уехал в Берлин с поручением правительства Телеки выразить лично Гитлеру почтительность венгерского народа и с намерением (по согласованию с генштабом) разрешить с германским военным командованием кардинальные вопросы, связанные с усилением боеспособности венгерской армии.
Министра сопровождали: его флигель-адъютант полковник Шаркани, полковник генерального штаба Ласло Деже, начальник 2-го отдела генштаба (разведка) генерал фон Уйсаси Штефан, я — в качестве руководителя материальной части и мои сотрудники — генерал-майор фон Бор и полковник Кейзай.
В Берлине к комиссии был прикомандирован венгерский военный атташе полковник Хомлок.
Мы выехали из Будапешта 22 января и прибыли в Берлин 23-го числа утром на вокзал Ангальтер (Ангальтербангоф).
На перроне нас встречал Кейтель со свитой, в числе которой были начальник атташата при ОКВ (верховное командование вооруженных сил) подполковник Меллентин и комендант города генерал-лейтенант фон Гаазе.
На вокзале был выстроен почетный караул с оркестром.
Мы поселились в отеле «Адлон». В этот же день комиссия отдала официальные визиты Кейтелю, Редеру, Гальдеру, Томасу и Фромму.
В полдень того же дня германско-венгерский союз устроил завтрак для нас в «Адлоне». Гостей принимал генерал Глейзе фон Хорстенау, состоявший на службе в военном архиве.
Вечером с вокзала Фридрихштрассе мы выехали в сопровождении подполковника Меллентина для осмотра Западного фронта.
Мы осматривали поля сражений в Бельгии и Франции. Побывали в частях 15-го армейского корпуса генерала пехоты Буша, который возил нас в Дюнкерк, Калэ, Кап-Гриней.
Были в Аргоннах, где офицеры — участники боев объясняли нам на месте боя ход танкового сражения. Осматривали линию Мажино южнее Саарбрюккена в сопровождении генерала инженерных войск 1-й армии, кажется, Вагнера, который лично руководил прорывом Мажино.
27.1. Утром мы вернулись в Берлин. В этот же день начались деловые совещания.
В 13 часов мы, в торжественной обстановке, возложили венок от имени венгерской армии на могилу неизвестного солдата на Унтер ден Линден. С немецкой стороны присутствовали комендант города генерал-лейтенант фон Гаазе и подполковник фон Меллентин — начальник атташата при ОКВ. Венок возложил министр Барта. После этого Барта принял парад 1-го батальона полка «Великая Германия», который был построен у могилы. Оттуда мы отправились в «Бристоль» на банкет, который дал в нашу честь Кейтель.
Из присутствовавших на банкете я запомнил, кроме Кейтеля, Гальдера, Фромма, Томаса, Редера, фон Гаазе, Вейцзекера из министерства иностранных дел и венгерского посла Стояи.
На банкете выступили с речами Кейтель и Барта.
Кейтель сказал, что он рад приветствовать в кругу немецких друзей представителей венгерской армии, что прочные узы братства по оружию были скреплены в первую мировую войну и что он надеется, что эти узы и впредь останутся нерушимыми.
Кейтель поднял бокал за здоровье регента Хорти, министра Барта, присутствующих венгерских друзей и венгерскую армию.
Барта в ответ поблагодарил за приглашение и оказанный прием.
Он отметил, что трехдневная поездка по Западному фронту произвела на нас сильнейшее впечатление теми огромными успехами, каких добилась германская армия в столь короткий срок. Он пожелал, чтобы и впредь в предстоящих еще боях немецким войскам сопутствовало заслуженное ими своими высокими моральными качествами военное счастье.
Он отметил также, что венгерская армия считает своим долгом и впредь высоко ценить выковавшееся в первую мировую войну воинское товарищество между бойцами наших стран.
Барта поднял бокал за здоровье фюрера, Кейтеля, присутствующих немцев и за вооруженные силы Германии.
Барта читал свою речь по записке, так как он очень плохой оратор.
Затем Кейтель с гордостью рассказывал за столом о совершенных походах. Он подчеркнул, что во время похода на Норвегию Гитлер и он пережили очень тяжелые минуты. Несмотря на то, что попытки высадить десант делались одновременно во многих пунктах, они часами не получали сведений о ходе операций.
Гитлер не отходил от телефона, справляясь о новых сведениях. Кейтель остановился также на тех невероятных трудностях для людей и техники, которые вызвал стремительный ход операций во Франции. Он коснулся также того, что 10,5 см полевая гаубица на конной тяге не оправдала себя из-за очень тяжелого веса, указывая, что они заняты вопросом уменьшения ее веса. Эта гаубица была на вооружении также и венгерской армии.
28 числа в 11.30 минут мы были на приеме у фюрера в новой имперской канцелярии, куда нас проводил подполковник фон Мелентин.
С нами был наш посланник Стояи. Гитлер сначала принял министра Барта и посланника Стояи. Они пробыли у него около полутора часов. Мы ожидали в приемной, в обществе адъютантов Гитлера.
Перед окончанием аудиенции Барта представил нас Гитлеру каждого в отдельности. Гитлер каждому из нас подал руку. Затем сказал: «Я рад познакомиться с господами и приветствовать их здесь. Я желаю вам наилучших успехов в работе».
После этого мы вышли.
Барта и Стояи оставались у фюрера еще 2—3 минуты, затем мы уехали в «Адлон».
По дороге Барта, с которым я, обычно, ездил в автомобиле вдвоем, рассказал мне о разговоре с Гитлером, приблизительно следующее:
Гитлер вел все время разговор так, что Барта не имел почти никакой возможности сказать что-либо.
Гитлер очень тепло и с гордостью говорил о достигнутых военным успехах. Особенно подробно он остановился на операции в Норвегии, считая, что по своей исключительной смелости эта операция войдет в военную историю.
О Венгрии Гитлер заявил, что сильная Венгрия — в интересах Германии. Он с удовольствием слушал о качественном росте венгерской армии. Демонстрируя превосходство немецкой авиационной промышленности над американской, Гитлер критиковал попытки американской пропаганды воздействовать на Германию увеличением выпуска самолетов.
Не может, говорил он, американская авиация, где занято всего 47 000 специалистов, догнать немецкую авиационную промышленность с количеством в 245 000 специалистов.
Барта по этому поводу заметил мне:
«Фюрер недостаточно осведомлен в технике».
В 16 часов был устроен чай в венгерской миссии, где присутствовали Кейтель, Редер, Иодль, Шмундт (адъютант Гитлера), барон фон Дернберг и Вейцзекер из министерства иностранных дел и представители дипломатического корпуса. Представители русского посольства приглашены не были, так как этот чай носил интимный характер.
Я приветствовал там Иодля, как старого знакомого по совместной службе в дивизии на русском фронте в 1917 году, в Семиградье.
Он был тогда прикомандирован на два месяца (для обмена опытом) к гаубичной батарее 72-й пехотной дивизии, где я служил офицером генштаба (1-А).
28.1 мы выехали из Берлина в Будапешт с вокзала Фридрихштрассе. Нас провожали Кейтель, комендант города Гаазе, подполковник Мелентин. На перроне был почетный караул, оркестр.
В пути мы докладывали Барта о результатах своих переговоров.
Я доложил о согласованных поставках минометов, дистанционных трубок, прожекторов, звукоуловителей, химических продуктов, обмундировочного материала и о полученной лицензии на танк типа «Шкода Т-21». Ласло доложил о состоянии венгерской армии, оперируя ведомостью, которую он демонстрировал при переговорах с Варлимонтом в ОКВ и с Гальдером в ОКХ.
В этих переговорах ставился вопрос о недостаточном вооружении венгерской армии. Немцы согласились с нашими выводами о недостатке танков нового типа, противотанковых орудий и самолетов.
Немцы, со своей стороны указали на недостаточность оружия навесного действия в пехоте.
Варлимонт подчеркнул, что и у них самих возник этот вопрос только с момента похода на Францию, так как французская пехота своим навесным огнем причинила им много трудностей.
Гальдер в разговоре с Ласло подчеркнул, что немцы будут приветствовать, если венгры в своих ревизионистских стремлениях перейдут от мирных средств к применению оружия.
Гальдер дал также понять, что нужно шире развернуть воинственную пропаганду в Венгрии.
Ласло на это ответил, что венгерский штаб того же мнения и что бескровные оккупации мало содействовали воинственному духу венгров.
В пути я перебирал в памяти прошедшие дни. Я пришел к выводу, что немцы видят в нас своего военного партнера и форсированно готовят нас к этому.
В первых числах апреля вспыхнула война с Югославией.
За несколько дней до этого, примерно, в конце марта, министр Барта на инструктивном совещании начальников групп (военного министерства) дал указания о том, что для участия в походе на Югославию намечены 3 венгерских корпуса, дислоцированные на южной границе. Барта предложил немедленно начать мобилизационные приготовления.
Кроме того, Барта обрисовал нам цели, которые ставят себе Германия и Венгрия в этой войне: отвоевание венгерских земель, которые были отторгнуты по Трианонскому договору, затем устранение Югославии как возможной союзницы Советской России, и, наконец, обеспечение судоходства по Дунаю.
Для характеристики степени важности дунайского судоходства для Германии я хотел бы еще отметить, что Дунай являлся важнейшим путем для перевозок румынской нефти. Из валовой продукции румынской нефти в Германию вывозилось около 9 000 000 тонн, из коих около 5 000 000 тонн перевозилось этим водным путем.
С 1 мая 1941 г. я был назначен командиром 1 корпуса в Будапеште и оставил мою прежнюю должность в военном министерстве.
В конце мая 1941 года мой корпус получил, одинаковый для всех других корпусов, секретный приказ, подписанный военным министром Барта.
Приказом устанавливалось, что впредь материальным снабжением из запасов центральных складов должны в первую очередь обеспечиваться войска, расположенные в районе Закарпатской Украины. Это явно указывало на то, что в непродолжительном времени следует ожидать военных событий, направленных против Советской России.
Спустя 2 дня я был вызван в числе других командиров корпусов на секретное совещание к начальнику генерального штаба, на котором генерал пехоты Верт обрисовал нам военно-политическую обстановку. Соответственно этому оказалось, что предстоит нападение Германии на Советскую Россию, в котором Румыния и Венгрия примут активное участие на стороне Германии (был ли разговор о Финляндии, я не помню).
На этом совещании Верт ознакомил нас с намеченным порядком мобилизации венгерской армии.
После того как генеральный штаб заявил о своей готовности участвовать в войне против Советской России, окончательное решение об участии Венгрии в нападении на Советскую Россию должно было быть принято советом министров, утверждено коронным советом и вотировано парламентом. Решение об объявлении войны было принято на заседании совета министров по докладам премьер-министра Бардоши и министра Барта и утверждено коронным советом. Парламенту этот вопрос не был представлен.
Эти решения генерального штаба, совета министров, коронного совета не вызывали никакого удивления и являлись следствием долголетнего и добровольного фактического военного сотрудничества с Германией. Венгерский генштаб и политическое руководство Венгрии, начиная с агрессии против Чехословакии, считали Германию опорой в своих ревизионистских планах. За этим следует оккупация Закарпатской Украины, потом стратегическая подготовка этого района как плацдарма для нападения на Советскую Россию. После присоединения Северной Трансильвании Венгрия, побуждаемая ревностью к Румынии и связанными с этим опасениями получить меньше, чем она, готова добиваться новых заслуг перед Германией. Последним звеном явилось соучастие в устранении Югославии, как возможного союзника Советской России. Если даже Венгрия в вопросе о нападении на Советскую Россию и не играла руководящей роли, то ее сотрудничество, как это явствует из предыдущею, продолжалось с давних пор.
Наиболее рьяным пособником этой враждебной Советскому Союзу и дружественной Германии политики был венгерский генеральный штаб во главе с начальником Вертом Генриком и начальником оперативной группы Ласло Деже, которые с давних пор теснейшим образом сотрудничали с представителями ОКВ (верховное командование вооруженных сил) и ОКХ (главное командование сухопутных сил).
Регент Хорти видел в тот момент будущее Венгрии на стороне Германии и одобрял эту политику.
Оба фашистски настроенные премьер-министры Имреди и Бардоши, так же как и военный министр Барта, также являлись ревностными пособниками совместных агрессивных действий с Германией. Особо знаменательная роль выпала на долю венгерского посланника в Берлине — Стояи, который считался активным и убежденным сторонником одинаковых с Германией целей и поборником нападения на Советскую Россию.
Послушная немцам венгерская пресса, а именно:
«Мадьяршаг» — редактор Милотай Иштван,
«Уй мадьяршаг» — редактор д-р Петэй,
«Фюггетленчеи» — редактор Коложвари Бордча Михаэль,
«Мадьяр Футар» — редактор Райниш Ференц,
«Эдьядюль Вадюнг» — редактор д-р Ола Диордже, которая получала от немцев крупные субсидии, в свою очередь, способствовала нападению на Советскую Россию своей систематической антисоветской и прогерманской пропагандой.
За правдивость вышеизложенных данных я принимаю на себя полную ответственность и заявляю о своем согласии на их опубликование.
Лагерь для военнопленных 18.1.1946 г.
Рюскицай-Рюдигер Имре, венгерский генерал-полковник в отставке.
Нюрнбергский процесс. Сб. в 7-ми томах, т.2, с.676—684.