Мара

азмышления принца продолжались долго. Возле Шакьямуни собрались сонмы богов и духов, ожидавших часа просветления, но затем они в страхе исчезли. К принцу приближался страшный Мара — дух чувственных удовольствий. Он был обеспокоен: если принц познает истину, найдёт ответы на свои вопросы, то он, Мара, лишится власти над людьми. Они перестанут окружать его почестями и приносить богатые жертвоприношения. Он окажется бессильным, всеми забытым и нищим. Нужно отвлечь внимание Шакьямуни и помешать ему познать истину. Мара начал действовать.

Он позвал своих красавиц-дочерей, в совершенстве владевших искусством зажигать в сердцах смертных желание наслаждений. Дочери Мары превзошли самих себя, стремясь отвлечь Шакьямуни от размышлений, но всё было напрасно. Он остался равнодушен к их усилиям. Отвергнутые красавицы в слезах вернулись к отцу, который ещё больше взъярился.

Мара взял лук и волшебные стрелы, наполненные ядом, и решил сам напугать Шакьямуни. Подойдя к нему, Мара сначала закричал страшным голосом, а потом натянул тетиву и пустил в принца смертоносные стрелы, но тот ничего не услышал. В глубоком размышлении он сидел неподвижно, а стрелы отклонялись и улетали прочь.

Видя своё поражение, Мара понял, что остаётся последнее средство: нужно собрать войско демонов и всеми злыми силами одолеть неустрашимого. И тогда Мара начал собирать армию. Кого только здесь не было! Демоны и оборотни, многорукие и многоногие, многоголовые и лишённые голов, с личинами свиней, рыб, змей, тигров и ни на что не похожие. Все были вооружены: кто-то держал копьё, кто-то — меч, а кто-то — ствол вырванного из земли огромного дерева. Вся эта нечисть, обступив Шакьямуни, кричала и выла, сотрясая небо и землю. Мара тоже не бездействовал. Он наслал на принца смерч, бурю, наводнение и землетрясение. Но Шакьямуни, как и прежде, оставался спокоен и невозмутим. Он взирал на ужасающее войско Мары так, как смотрят взрослые на шалости детей. Демоны не выдержали этого взгляда, поняв, что они бессильны перед добротой и состраданием. В страхе армия разбежалась.

Шакьямуни вновь остался один. Больше никто не прерывал его размышлений, и принц понял, что путь истинного познания лежит между двумя крайностями: жаждой власти и богатства, одурманивающей ум и сердце человека, и самоистязанием, умерщвлением плоти, питающим гордость и тщеславие.