Троянский конь

Троянский конь

В числе самых распространенных стратегических хитростей фигурируют переодевания, шпионаж, диверсия и симуляция отступления. Все это широко используется героями Гомера — изобретательным Долоном, отважным Диомедом и хитроумным Одиссеем. Но самый знаменитый тактический ход эпос приписывает Эпею (решительно, традиция отводит эпейцам дивную роль!), сыну Панопея и создателю Троянского коня.

Город, окруженный мощными стенами, невозможно было взять ни приступом, ни голодом, ни уничтожением на поле боя самых храбрых его защитников. И ахейцы сделали вид, будто сворачивают лагерь. Но прежде чем укрыться на ближайшем островке Тенедосе, они, как уверяет поэт, по особой милости богов сконструировали и оставили на берегу колоссального деревянного коня. В его брюхе спрятались лучшие воины. Предатель или простофиля убедил троянцев приволочь «безобидную» статую на колесах в неприступную цитадель и посвятить богам, как громадный монумент благочестия. Наконец-то троянцы смогут насладиться вновь обретенным покоем и мирно уснуть! Но под покровом ночи герои открыли дверцу в брюхе деревянного коня, рассеялись по спящему городу и вместе с поспешно вернувшимися с Тенедоса воинами принялись грабить и убивать. Этому остроумному изобретению, ловкому фокусу, забавляющему более трех тысяч лет греческих школьников, предлагалось немало объяснений. Если оставить в стороне поэтическое преувеличение размеров коня и роли архитектора, мы бы сказали — инженера, приписываемой Эпею, троянцы столкнулись с испытанной и тысячи раз повторявшейся военной хитростью — начиная со взятия Яффы в 1460 году до н. э. Тутти, полководцем Тутмоса III, до захвата крепостей Форжере и Манта бретонцем Бертраном Дюгескленом 2800 лет спустя. Она состоит в том, чтобы во время осадной войны имитировать отступление и отправить в голодную крепость лошадей, мулов или ослов, якобы нагруженных продовольствием. Защитники, не подозревая ничего дурного, открывают ворота, а в каждой корзине, каждом кувшине, в каждом сундуке, начиная с третьего или четвертого животного, прячется вооруженный воин. А едва солдаты попадают в крепость — мало кому удастся выбить их из нее!

Добавим, что здесь — нечто большее, чем правдивая история, истинный эпизод войны, отчасти подтверждаемый исследованием сожженных укреплений и лавок Трои. То, что город, укрепленный лучше, чем все акрополи Греции вместе взятые, мог быть захвачен благодаря конвою крепких лошадок, может показаться столь же неправдоподобным, как и сам деревянный конь. Но символ все-таки красноречивее, чем простой эпизод из военной истории: ахейской Греции удалось захватить и колонизировать берега Малой Азии от Троады до Памфлии, потому что она обладала хорошо натасканной, мобильной и маневренной кавалерией на боевых колесницах, куда лучшей, чем у хеттских амазонок. Отважных солдат хватало у обеих сторон. Вот только греки оказались изобретательней.