Булла папы Сикста IV
Булла папы Сикста IV
В самом начале 1482 года папа Сикст IV написал Изабелле и Фердинанду жалобу на то, что инквизиторы Мигель де Морильо и Хуан де Сан-Мартин не следуют правилам закона, объявляя еретиками тех, кто ими на самом деле не был даже в мыслях.
Хуан Антонио Льоренте по этому поводу пишет: «Его святейшество прибавлял, что он отрешил бы их от должности, если бы не имел уважения к королевскому декрету, который их поставил на место».
А 11 февраля 1482 года Сикст IV пошел еще дальше и назначил инквизиторами на территорию, подконтрольную Изабелле и Фердинанду, еще семь монахов-доминиканцев, которым тут же были отправлены мандаты с предписанием немедленно приступить к исполнению своих обязанностей. Среди вновь назначенных был и Томас де Торквемада, приор монастыря Санта-Крус и исповедник королевской четы.
Как видим, Торквемада поначалу был «одним из» (были еще и Педро де Оканья, и Хуан де Сан-Доминго, и Родриго де Сегарра, и другие), но именно ему, как принято о нем говорить, «суждено было войти в историю и стать олицетворением испанской инквизиции в ее самых мрачных проявлениях».
Хуан Антонио Льоренте по этому поводу пишет: «Для того чтобы судить, насколько учреждение инквизиции должно было не нравиться подданным Фердинанда, достаточно видеть оказанное ей сопротивление и даже преступления, совершенные с целью устранить ее в этом королевстве».
Хуан Антонио Льоренте. Имя этого человека уже встречалось и встретится нам еще не раз, поэтому хотелось бы, пользуясь случаем, сказать несколько слов об этом авторе.
Он родился 30 марта 1756 года в Ринкон-дель-Сото. В 1778 году поступил в Валенсийский университет, а с 1789 года стал секретарем инквизиции в Мадриде. В 1808 году он присоединился к правительству короля Жозефа Бонапарта и добился упразднения инквизиции. В 1822 году он опубликовал двухтомный трактат «Политические портреты пап от святого Петра до Пия VII», за что был выслан из Франции. Умер Хуан Антонио Льоренте 5 февраля 1823 года в Мадриде.
Особую известность этот человек получил благодаря своей двухтомной книге «Критическая история испанской инквизиции», опубликованной в 1815–1817 годах. Фактически эта книга стала основным «источником» для многих последующих исследований, посвященных испанской инквизиции. Но тут важно отметить следующее: написал эту книгу дважды предатель — бывший инквизитор, подавшийся в еретики, и испанец, перешедший на сторону завоевателей-французов. Именно такой человек, в частности, дал «точную» оценку жертв инквизиции в Испании, именно он положил начало «черной легенде» испанской инквизиции.
Карл Йозеф фон Хефеле в своей книге о кардинале Хименесе пишет о Хуане Антонио Льоренте следующим образом: «Спросим себя: человек, который оплачивался тираническим правительством, чтобы, искажая историю, задушить древнюю и святую свободу отважного народа; человек, показавший себя предателем родины и продавшийся душой и телом иностранному угнетателю; священник, ставший инструментом насилия и разграбления по отношению к Церкви… — имеет ли право такой человек на наше доверие? Заслуживает такой священник нашей веры? Без сомнения, никто не осмелится дать утвердительный ответ».
В самом деле, книга Хуана Антонио Льоренте получилась не просто тенденциозной, она пропитана ненавистью к инквизиции. Как говорится, это его личное дело, а на вкус и цвет товарищей нет. Тем не менее, если читать ее, не обращая внимания на субъективные оценки автора, — это весьма ценный документ. Факты, приводимые автором (а они, как известно, вещь упрямая), если их рассматривать хладнокровно и беспристрастно, очень интересны и рисуют нам яркую картину происходившего.
А происходило следующее. Испанская инквизиция, как мы уже говорили, была учреждена задолго до Торквемады — в XIII веке. Конечно, до него она была не столь сурова, но она и не бездействовала.
Все тот же Хуан Антонио Льоренте пишет: «Я видел в 1813 году в Сарагосе несколько описаний процессов того времени, особенно одного, относящегося к 1482 году, против Франсиско де Клементе, протонотария королевства. Мисер Маненте, асессор инквизиторов Уэски, Барбастро и Лериды, приводит несколько других в своей книге „Генеалогия новых христиан Арагона“, написанной в 1507 году. Можно было предполагать, что арагонцы, привыкшие к этому трибуналу с давних пор, без труда подчинятся его реформе и новым уставам. Однако события показали обратное.
Конфискация имуществ не производилась благодаря привилегиям, которыми пользовалось население Арагона. Тайна, облекавшая имена и показания свидетелей, не была всеобщей, кроме случаев, когда на основании буллы папы Урбана IV от 28 июля 1262 года им угрожала смертная казнь. Эти условия давали возможность в достаточной степени предчувствовать тот ужас, который должно было внушить учреждение новых уставов».
Сказанное нуждается в пояснениях и дополнениях.
Термин «инквизиция», как мы уже говорили, происходит от латинского слова «inquisitio», производного от глагола «inquirere» (искать, расследовать). Соответственно, оно переводится как «розыск», «расследование».
Термин этот был широко распространен еще до возникновения средневековых церковных учреждений с таким названием, и означал он выяснение обстоятельств дела, расследование, что обычно достигалось путем допросов, часто с применением насильственных методов.
Термин «инквизиция» существовал издавна, но до XIII века он не имел специального значения, и Церковь еще не пользовалась им для означения той сферы своей деятельности, которая имела целью преследование еретиков.
Как известно, раннее христианство страдало как от внешних врагов, так и от внутренних раздоров, опиравшихся на всевозможные теологические разногласия: различные толкования священных текстов, признание или непризнание тех или иных текстов священными и т. д. Уже начиная со II века христианские авторитеты (епископы) стали обличать некоторых богословов как еретиков и определять доктрину христианства более ясно, стараясь избежать ошибок и разночтений.
Таким образом, зародыши инквизиции можно найти еще в первые века христианства, однако в то время епископский суд был прост и не отличался жестокостью. Самым сильным наказанием того времени было отлучение от Церкви.
Со времени признания христианства государственной религией Римской империи к церковным наказаниям присоединились и гражданские. В 316 году император Константин Великий издал эдикт, присуждавший донатистов (последователей раскола в Северной Африке, названных так по имени епископа Карфагенского Доната) к конфискации имущества. Угроза смертной казнью впервые была произнесена последним императором единой Римской империи Феодосием Великим в 382 году по отношению к манихеям (последователям составленного из вавилонско-халдейских, иудейских и иранских представлений о вере религиозного учения перса Мани), а через три года она была приведена в исполнение над Присциллианом и его сторонниками (в 385 году светский суд признал Присциллиана виновным в распространении пагубных учений, в ночных сборищах с участием непристойных женщин и в привычке молиться в обнаженном виде, после чего он и шесть его ближайших сторонников были приговорены к смертной казни).
В капитуляриях Карла Великого (747–814) встречаются предписания, обязывающие епископов следить за нравами и надлежащим исповеданием веры в их епархиях, а также искоренять языческие обычаи на саксонских границах. В 844 году Карл Лысый, первый король Западно-Франкского королевства (Франции), предписал епископам утверждать народ в вере посредством проповедей, а также расследовать и исправлять его заблуждения.
В IX–XI веках епископы достигли очень высокой степени могущества, и их деятельность стала отличаться повышенной энергией. Уже в эту эпоху Церковь начала гораздо охотнее обращаться к насильственным мерам против еретиков. Наиболее строгими наказаниями уже в ту пору стали конфискация имущества и сожжение на костре.
Слово «инквизиция», в техническом смысле, впервые было употреблено на Турском соборе католической церкви, имевшем место в 1163 году.
Особый церковный суд католической церкви под названием «инквизиция» был создан в 1215 году папой Иннокентием III. Церковный трибунал, которому было поручено «обнаружение, наказание и предотвращение ересей», был учрежден в Южной Франции в 1229 году папой Григорием IX.
После этого основной задачей инквизиции стало определение, является ли обвиняемый виновным в ереси.
Тем же папой Григорием IX инквизиция была введена в Каталонии, а из Каталонии она быстро распространилась по всему Пиренейскому полуострову.
Таким образом, испанская инквизиция стала отголоском событий в Южной Франции (Крестовых походов против альбигойцев). Но на территории нынешней Испании она получила новую организацию и вскоре приобрела огромное политическое значение. Дело в том, что Пиренейский полуостров представлял собой наиболее благоприятные условия для развития инквизиции. Там шла многовековая борьба с маврами, исповедовавшими ислам (арабы завоевали большую часть полуострова в 711 году), и это способствовало развитию в народе религиозного фанатизма. Им-то с большим успехом и воспользовались водворившиеся здесь монахи-доминиканцы. Нехристиан, а именно мавров и евреев, было очень много на территориях, отвоеванных у мавров христианскими королями. Но главное заключалось не только в этом. Самое страшное было в том, что мавры и усвоившие их образованность евреи являлись наиболее просвещенными и зажиточными слоями населения. Как следствие, их богатство внушало зависть простому народу и представляло огромный соблазн для правительства. В результате уже в конце XIV века масса мавров и евреев вынуждена была принять христианство, но многие и после того продолжали тайно исповедовать религию своих отцов.
Для оккупированной на много веков маврами территории это может показаться удивительным, но главным объектом гнева инквизиции на Пиренейском полуострове стала именно «иудействующая ересь».
Например, в июне 1391 года перестала существовать самая многочисленная еврейская община — севильская. Более четырех тысяч евреев были убиты, около двадцати тысяч приняли христианскую веру. Насилия и убийства, происходившие под покровительством правительства и Церкви, охватили всю территорию нынешней Испании. Тринадцать лет происходили погромы и грабежи еврейских общин по всей территории полуострова. В 1391 году половина общин исчезла совсем, а другая стала состоять из «конверсос» — обращенных в христианство евреев.
В начале XV века на судьбу евреев огромное влияние оказала деятельность монаха-доминиканца Висенте Феррера, духовника короля Арагона и Валенсии Хуана I. Он три года ходил по городам и селам, проповедуя всеобщее крещение евреев и порождая в народе еще большую ненависть к ним. По его инициативе был принят Вальядолидский статут, очень сильно ограничивший права еврейского населения (евреям было запрещено менять место жительства, работать хирургами и аптекарями, занимать государственные посты, нанимать христиан в услужение и т. д.). Отметим, что этот человек умер в 1419 году, то есть еще до рождения Томаса де Торквемада.
Папа Мартин V (1368–1431) в 1413–1414 годах крестил «по доброй воле» по меньшей мере три тысячи испанских евреев. Всего же в XV веке количество новообращенных, по мнению большинства исследователей, составило от двухсот до трехсот тысяч человек. Естественно, среди «конверсос» были люди, искренне принявшие христианскую веру, но существовали и такие, кто принял христианство лишь для вида, чтобы сохранить жизнь себе и своим близким.
Поначалу христиане достаточно благожелательно отнеслись к «новым христианам», на них даже не распространялись условия Вальядолидского статута. Они стали весьма влиятельным общественным слоем, и многие из них даже получили дворянские титулы. Но вскоре их верность религии Христа все больше стала подвергаться сомнениям и возникли споры о «чистоте крови». В результате после 1449 года «новым христианам» было запрещено занимать муниципальные должности, а потом пошли разговоры и о полном их изгнании.
Итак, повторимся еще раз: испанская инквизиция была учреждена задолго до Торквемады, и она отнюдь не бездействовала. Однако нельзя отрицать тот факт, что в период активной жизнедеятельности Торквемады, решительного сторонника искоренения «иудействующей» ереси, деятельность инквизиции стала более организованной, интенсивной и эффективной. Например, до 4 ноября 1481 года, то есть в течение первых десяти месяцев функционирования инквизиционного трибунала, в Севилье было сожжено 298 человек, а к пожизненному тюремному заключению приговорено 79 еретиков. Само собой разумеется, что имущество осужденных было конфисковано, и некоторые летописцы этих событий утверждают, что «под двойной тяжестью — страха чумы и инквизиционного трибунала» — люди стали покидать гостеприимную Севилью.
Это, как говорится, факт исторический. Называются даже конкретные цифры, а это значит, что тысячи «новых христиан» действительно бежали из города, где в начале января 1481 года начал действовать первый в Кастилии трибунал инквизиции. Но стоит ли все это списывать на «зверства инквизиции»? Конечно же нет. Во-первых, в августе 1481 года в Севилье вспыхнула страшная эпидемия чумы, и «новым христианам» было разрешено покинуть город, оставив в залог все свое имущество (многие воспользовались этой возможностью и бежали в Северную Африку, Португалию и Италию). Во-вторых, именно в это время в Севилье был тайно начат сбор оружия, однако инквизиции удалось раскрыть этот заговор, и многие его участники понесли суровое наказание. Надо сказать, вполне заслуженное наказание, которое заговорщики понесли бы и без всякой инквизиции, и не только в Севилье, но и в любом другом месте.
Так что вряд ли стоит сразу же делать заключение о том, что булла папы Сикста IV «способствовала превращению Испании в самую мрачную, невежественную страну, где еще в 20-х годах XIX века пылали костры во имя торжества „истинной“ католической веры», а действия инквизиции — это «преступные проявления фанатизма, приносившие в жертву тысячи людей».
Да, в первые десять месяцев функционирования новой инквизиции было сожжено 298 человек, а 79 человек было приговорено к пожизненному тюремному заточению. Да, имущество жертв поступало в распоряжение инквизиции, а десять процентов доставалось доносчикам. Но нет ни малейших оснований полагать, что Томас де Торквемада хотя бы раз в жизни присутствовал при казни. Если только в раннем детстве, когда мальчишкой он вполне мог увязаться за толпой, обожавшей подобные зрелища. Но во времена его юности в Кастилии казнили не еретиков. Сожжению заживо подвергали, например, за некоторые сексуальные преступления, в частности, за содомию во всех ее видах.