Переправа через Дунай Опасения князя Паскевича Осада Силистрии; снятие осады Отступление армии князя Горчакова к русской границе
Переправа через Дунай
Опасения князя Паскевича
Осада Силистрии; снятие осады
Отступление армии князя Горчакова к русской границе
Между тем государь, озабоченный положением нашей Дунайской армии, вел со своими приближенными обширную переписку относительно плана кампании на 1854 г. Переписка эта свелась, в конце концов, к тому, что Николай Павлович признал необходимым оставаться в оборонительном положении в Малой Валахии, перейти возможно скорей Дунай в его низовьях, овладеть малыми крепостцами Исакчей, Тульчей и Гирсовым и немедленно приступить к осаде Силистрии, чтобы в ней приобрести твердый пункт на левом фланге, а затем, подняв вверх по реке нашу флотилию, прибегнуть к осаде Рущука.
Однако назначенный 21 февраля новый главнокомандующий всеми вооруженными силами на западной и южной границах князь Варшавский был преисполнен опасений нападения со стороны Австрии, которая могла угрожать нашей коммуникации в Валахии. Он не верил в целесообразность переправы через Дунай и в ряде писем вливал сомнение в душу и без того не обладавшего особой решительностью князя Михаила Дмитриевича Горчакова, на плечи которого должна была лечь вся тяжесть производства переправы, приготовления к которой в конце февраля были уже на исходе. Саму операцию переправы решено было произвести в начале марта в трех пунктах, с целью привлечь внимание турок: в Браилове, Галаце и Измаиле; на всем же остальном, занимаемом нами, пространстве Дуная предполагалось продолжать производство демонстраций.
Переправа в трех пунктах хотя и разобщала наши силы и требовала устройства двух мостов у Браилова и Галаца, но зато помимо привлечения внимания турок давала нам возможность зайти в тыл туркам, занимавшим Мачин, атакованным, кроме того, со стороны Браилова, другой частью наших сил, направленных от Галаца на Гарвань. В первых числах марта в Браилове, под непосредственным начальством князя Горчакова, сосредоточилось 12? батальона, 7 эскадронов, 5 сотен, 52 орудия и понтонный парк; в Галаце, под командой генерал-адъютанта Лидерса — 24? батальона, 8 эскадронов, 6 казачьих сотен и 64 орудия; в Измаиле, под начальством генерал-лейтенанта Ушакова — 14 батальонов, 16 эскадронов, 6 сотен и 50 орудий. При этих войсках, достигавших численностью 45 тысяч человек, состояли два парохода — «Прут» и «Ординарец» и несколько канонерских лодок. Для содействия переправе у Браилова на левом берегу Дуная были сооружены 4 батареи и две на острове Бындое. Местами для переправы были избраны Браилов и Галац ввиду того, что часто разделяющийся на несколько рукавов Дунай соединяется между этими городами в одно русло. Это обстоятельство, при условии командования левого берега, представляло нам удобство обстрела противоположной стороны, особенно у Браилова, где образуемый Дунаем и Мачинским рукавом входящий угол мог нами обстреливаться сосредоточенным огнем. Переправа немного выше Измаила была избрана на узком месте Дуная, где берег, заросший густым камышом, мог скрыть сосредоточение войск. Для обеспечения себя от нападения с моря нашей флотилии было поручено заградить рукава Дуная и соорудить необходимые батареи.
В намеченных пунктах собраны были плавучие средства и материал для устройства мостов. Предположенную на 10 марта переправу, ввиду бурной погоды и утомления войск, перенесли на 11-е.
8 марта, в целях демонстрации, полковник Зуров, с отрядом из 2 батальонов, дивизиона улан и 10 орудий, развел на пространстве 30 верст против Гирсова огни, играл в нескольких местах зарю и сосредоточил перед турецкими батареями до 350 лодок. На другой день усиленной канонадой этого отряда были нанесены значительные потери и разрушения турецким батареям.
10-го с 16 часов началась канонада у Браилова, смолкнувшая лишь с наступлением темноты. 11-го утром турки не отвечали на наш огонь, тоже скоро прекратившийся. В 16 часов, вслед за приказанием начать переправу, канонада снова разгорелась. Немедленно же от левого берега отчалила флотилия с 3 батальонами Замосцского егерского полка, двумя ротами 3-го саперного батальона, 4 орудиями легкой № 8 батареи и 50 казаков, под общей командой начальника штаба Дунайской армии генерал-адъютанта Коцебу. Спустившись от пристани у Карантина вниз по Дунаю, десант, необстреливаемый турками, высадился у пристани Гичети и немедленно рассыпал цепь застрельщиков, двинувшуюся с окончанием высадки к Мачину. Турок нигде на пути видно не было. Только когда генерал-майор Бутурлин с несколькими греческими волонтерами взошел на оставленную неприятелем влево от дороги батарею, скрывавшиеся позади в траншеях турки открыли сильный штуцерный огонь, на который наша цепь стала отвечать. Заметив с нашей стороны приготовления к наводке через Дунай моста, турки открыли огонь из главной береговой батареи по месту его постановки.
В это время наши батареи на острове Бындое и артиллерия десанта генерала Коцебу открыли огонь по ближайшим турецким батареям, а саперы принялись трассировать предмостное укрепление. Турецкая батарея беспрерывно вела огонь по мосту, войскам и по рабочим на предмостном укреплении.
Однако уже спустя 2 часа после начала переправы десант наш был усилен двумя батальонами Люблинского полка, а ночью были перевезены 2 орудия легкой № 8 батареи. Тревожное положение отряда генерала Коцебу сильно облегчилось, когда в ночь на 12-е турки, очистив батареи, стали отходить к Мачину. Поддержанный утром 12-го числа еще 2 батальонами люблинцев, десант выдвинул вперед цепь постов и занял покинутые неприятелем батареи. Наводка же через Дунай моста шла очень медленно. Ветер и сильное течение сносили мостовые суда, на помощь которым пришли канонерские лодки, первоначально поддерживавшие своим огнем высадку десанта, и пароход «Прут».
По этим же причинам в отряде генерал-адъютанта Лидерса, несмотря на самоотверженную работу саперов, мост у Галаца, начатый постройкой вечером 10-го, был готов только в 5 часов 13 марта.
Между тем уже 11-го с рассветом пароход «Ординарец», вооруженный 6 единорогами и имея на борту генерал-адъютанта Лидерса и команду штуцерных, подошел к правому берегу Дуная и своим огнем прикрыл высадку охотников и казаков, одновременно переправлявшихся на Кирлашах. В течение 11 марта большая часть пехоты была уже перевезена на неприятельский берег, а небольшой передовой отряд, после перестрелки с турецкой конницей, занял селение Азаклы. На другой день авангард войск генерал-адъютанта Лидерса, под командой генерал-лейтенанта Гротенгельма, двинулся по дороге к Гарвану. 12-го перевозились на судах главные силы, а 13-го по готовому уже мосту перешли Дунай обозы. Заняв Гарван, авангард генерал-лейтенанта Гротенгельма установил сообщение с Браиловским отрядом, двигавшимся к Мачину, а 14-го и главные силы войск генерала Лидерса сосредоточились к Гарвану.
Получив известие, что турки очистили г. Мачин и двинулись по дороге на Гирсово, князь Горчаков в 7 часов 13-го переправил на судах на правый берег Дуная остальные батальоны, а в 6.30, когда готов был мост, и конницу, и с частью сил направился к Мачину. Так, сравнительно без затруднений и при небольших потерях (ранены у Браилова 2 генерала, 1 офицер и 36 нижних чинов и 6 нижних чинов убиты), совершился переход через Дунай у Браилова и у Галаца.
Тяжелее досталось отряду генерал-лейтенанта Ушакова. Переправа (на собранных 147 лодках и 4 паромах) была намечена в узком месте Сулинского рукава, где береговой тростник мог скрыть сосредоточение войск. 10-го отряд генерала Ушакова сосредоточился на острове Четале, а гусарские — Мариупольский и Белорусский полки и обоз, находившиеся в Измаиле, должны были подойти к месту переправы 11-го утром.
В ночь с 10-го на 11-е суда Дунайской флотилии заняли позиции против турецких батарей, а вся наша артиллерия расположилась вдоль берега, имея штуцерных между орудиями. Пехота же стала позади. С раннего утра 11-го началась сильная артиллерийская канонада. К 10 часам огонь турецких батарей был сильно ослаблен, и генерал Ушаков нашел своевременным начать переправу. Десантные суда, укрывавшиеся до этого за судами флотилии, были переведены лейтенантом Степановым сначала бичевой, а потом на веслах, несмотря на учащенный огонь турецких орудий, к месту посадки и вторые батальоны Могилевского и Полоцкого егерского полков к полудню с 4 орудиями высадились без выстрела на неприятельский берег. За первым эшелоном постепенно была переведена вся остальная пехота и легкая артиллерия. Устроившиеся на правом берегу 2 Могилевских батальона двинулись вправо для наблюдения за береговыми турецкими батареями, а Полоцкий егерский полк с 4 орудиями направился к Сомову-гирлу.
Определив место нашей переправы, неприятель начал собирать на высотах Старой-Тульчи и в камышах около Сомова-гирла свои войска, поставив 8 орудий на скате горы. Энергично наступавшие под командой генерал-майора Копьева, полоцкие егеря опрокинули турок за Сомово-гирло и захватили мост. С целью обеспечить правый фланг, генерал Ушаков приказал могилевцам взять береговые батареи. После захвата легко доставшегося нам ближайшего турецкого редута, могилевцы, наступавшие в полубатальонных колоннах, были встречены картечью и сильнейшим штуцерным огнем.
Потеряв старших начальников, батальоны остановились. Перестроенные в ротные колонны и двинутые на штурм, могилевцы уже почти взобрались на валы, но были отбиты. Заняв рвы и укрепившись за ближайшими деревьями, атакующие батальоны завязали перестрелку с неприятелем, в то время как 4 орудия 2-й легкой батареи открыли огонь картечью. Следивший за атакой Могилевских батальонов, генерал Ушаков поддержал их тремя батальонами Смоленского полка.
Увлекая за собой могилевцев, 3-й и 4-й батальоны смоленцев ворвались в турецкое укрепление и, осеняемые святым крестом, поднятым священником Могилевского полка Пятибоковым, овладели главным валом. Новый сильнейший картечный и штуцерный огонь засевших в редутах турок стал вырывать большие жертвы из рядов штурмующих, но в это время второй батальон смоленцев с другой стороны ворвался в редут, гарнизон которого после этого был переколот. Затем взятие последнего ретраншамента прекратило бой около 1.30.
Овладение береговыми батареями повлекло за собой отступление турок из Тульчи и Исакчи к Бабадагу. У нас было выведено из строя 24 офицера и 725 нижних чинов. Искусно выдуманная и успешно выполненная переправа русских войск через Дунай требовала, казалось, развития дальнейших решительных действий. Но, сдерживаемый инструкциями нового главнокомандующего, князь Горчаков не предполагал двигаться далее Мачина.
Однако полученное 15 марта известие об оставлении турками Гирсова соблазнило князя быстро занять этот пункт, удобный для переправы. Он разрешил захватить его полковнику Зурову, а затем двинул туда и генерал-адъютанта Лидерса со всеми перешедшими Дунай войсками, кроме отряда генерал-лейтенанта Ушакова, расположившего 18 марта свой авангард у Фрикоча, а главные силы — у Бабадага. Выступив 11-го, генерал Лидерс оставил в Мачине 2 батальона, 8 орудий и 1 сотню казаков, а 20-го сосредоточил у занятого уже донскими казаками Гирсова все свои силы.
Но дальнейшее наступление к Силистрии из-за угрожающего положения Австрии задержалось. Боясь ответственности, нерешительный князь Горчаков заколебался, а тем временем 3 апреля в Фокшаны прибыл фельдмаршал князь Варшавский. Как на беду, первым известием, которое он там получил, было сообщение из Вены об угрожающем положении, принимаемом Австрией. На воспаленное воображение Паскевича известие это привело удручающее впечатление. Он немедленно же отозвал из Сербии нашего агента Фонтона и приказал генералу Липранди отойти к Краиову, рассчитывая такими мерами умиротворить Австрию.
В то же время для успокоения государя фельдмаршал делал вид о намерении энергично действовать под Силистрией, приказав пододвинуть туда осадную артиллерию и вызвав генерала Коцебу в Калараш. Собственно этим и кончились сделанные лишь для успокоения государя приготовления к активным действиям на нашем левом фланге. Объехав низовья Дуная, князь Варшавский прибыл в Бухарест, откуда 16 апреля отправил всеподданнейшую записку о положении дел на театре войны. Фельдмаршал считал Нижний Дунай ключом нашей оборонительной позиции, так как неприятель, ворвавшись в гирла реки, мог привести туда всю свою армию и действовать на Дунае, имея сообщение с морем. Крепость Измаил находил слабой, а потому низовья Дуная беззащитными. Считая, что французы высадят в Константинополе или Бальчике 30–40 тысяч своих войск, фельдмаршал полагал, что они легко могут соединиться с 70–80 тысячами турок и, таким образом, иметь в кулаке до 100 тысяч человек. С такой армией союзники, по мнению Паскевича, могли раздавить у Гирсова небольшой сравнительно отряд генерала Лидерса и в несколько переходов быть в Браилове, где могли захватить миллион четвертей хлеба. Если же одновременно с этим австрийцы, объявив нам войну, будут угрожать и нашему правому флангу и тылу, то положение нашей армии было бы так затруднительно, что мы принуждены были бы бежать из княжеств и пробиваться сквозь окружающего нас неприятеля. «В предупреждение столь тяжелого положения, — писал фельдмаршал, — благоразумие требовало бы теперь же оставить Дунай и княжества и стать в другой позиции, где мы можем быть так же сильны, как теперь слабы на Дунае». Позиция должна быть за Серетом, даже за Прутом.
Но до получения разрешения исполнить свое желание отойти за Серет и даже за Прут фельдмаршал считал необходимым сделать обозначенное движение к Силистрии, во исполнение воли государя, требовавшего энергичных действий. С этой целью три батальона из отряда генерала Ушакова были направлены в отряд генерала Лидерса, который должен был их оставить в Гирсовском предмостном укреплении, а сам 18 апреля выступил в Черноводы. Спустя 10 дней отряд генерала Лидерса был двинут вверх по Дунаю, и лишь 4 мая, т. е. спустя почти 2 месяца после переправы через Дунай, наши войска подошли к Силистрии.
Первоначальное распоряжение князя Варшавского об отходе Мало-Валахского отряда к Краиову было впоследствии дополнено требованием отходить за р. Ольту для сближения с Бухарестом.
Несмотря на то что все, по-видимому, говорило, что неприятель уменьшает свои силы на левом фланге, Липранди был оттянут.
Противник с фронта преследовал нас очень слабо и осторожными своими действиями не давал нашему отряду случая разбить его в открытом поле. Не решаясь нападать на русских с фронта, турки задумали двинуться от Никополя на Турно, но это движение закончилось потерей турок в 800 человек и 123 человека взяты в плен; наши потери составили убитыми 18 нижних чинов, ранеными 2 офицера и 58 нижних чинов.
Тем временем отряд генерала Липранди, остававшийся к Краиове, все постепенно уменьшался распоряжениями свыше. Кроме уже отобранной 10-й пехотной дивизии с ее артиллерией (1 бригада для усиления резерва Паскевича, Екатеринбургский полк в Бухаресте, Тобольский — в Турно) ему было приказано отправить 1 бригаду 12-й пехотной дивизии с 2 батареями в Текуч, бугских улан в с. Дорешти и оставаться в Краиове с 2-й бригадой 12-й дивизии, 2 батареями, 2-й бригадой 5-й легкой кавалерийской дивизии, конно-легкой батареей и 2-м казачьим полком.
19 апреля выдвинувшаяся вперед к Радовану регулярная турецкая конница была с успехом атакована казаками генерала Липранди, а произведенная на другой день разведка у Калафата выяснила, что турки в числе 15 тысяч вышли из укрепленного лагеря и расположились у Быйлешти.
Это известие вызвало со стороны главнокомандующего новую группировку Мало-Валахского отряда. Генералу Липранди было предписано отойти на левый берег реки Ольты с таким расчетом, чтобы быть в Слатине 3 мая с 3 полками 12-й дивизии и прочими частями отряда, выделив 4-й полк с батареей и 2 сотнями к Руссе-де-веде для поддержки отряда, расположенного в Турно и для связи этого отряда с отрядом генерала Липранди. 3 мая Мало-Валахский отряд благополучно достиг Слатина и занял наблюдательными постами все течение реки Ольты от Рымника до Турно.
По собранным генералом Липранди сведениям, турки имели в Радоване 3 тысячи конницы с 6 конными орудиями, с передовым отрядом у с. Подати; в Быйлешти 3 батальона с 6 орудиями, а главные силы (около 10 тыс.) вновь отошли в Калафат. Казалось, эти сведения в связи с имеющимися данными об уходе в горы части турецких гарнизонов из Рахова и Никополя могли служить достаточным доказательством того, что турки не предполагают развивать никаких активных действий на нашем правом фланге.
Решившись наконец приступить к осаде Силистрии, фельдмаршал приказал, уезжая в Калараш, объединить в руках генерала Даненберга командование всеми войсками, расположенными в княжестве Валахия.
Крепость Силистрия служила для турок опорным пунктом Нижнего Дуная и прикрывала кратчайший путь от этой реки к Константинополю. Расположена она на низменном мысе правого берега Дуная, ниже которого река образует ряд мелких болотистых островов. Ядро крепости состояло из 10 небольших бастионов с короткими фланками, соединенными куртинами от 150 до 200 сажен длиной. Общее протяжение ограды, состоявшей из вала со рвом, достигало 4 верст. Сила крепости базировалась, главным образом, на фортах, сооруженных на окружающих город высотах в расстоянии 700–1200 сажен от главного вала. Кроме форта Абдул-Меджид, имевшего ров с каменной одеждой и казематированный редюит, все прочие форты были земляные. На юго-востоке, далеко вперед, был выдвинут форт Араб-Табия, который занимал командующую над крепостью высоту. Этот открытый с горжи форт, сыгравший столь видную роль при обороне Силистрии, в апреле только строился и имел бруствер не более 3 футов вышиной, достигший, однако, во время осады 12 футов. К северу от Араб-Табия были сооружены укрепления Еланли-Табия, Дейрмен-Табия, а на высоте между Араб-Табия и Абдул-Меджид — промежуточное укрепление Орбу-Табия; правее и несколько впереди укрепления Абдул-Меджид были расположены люнеты Кучук-Мустафа и Кяхья-Табия. Береговой фронт главного вала на флангах имел 2 батареи. Гарнизон крепости в начале мая состоял из 16 тысяч человек, а на вооружении было от 50 до 120 орудий. Обеспеченная продовольствием на год, крепость имела комендантом энергичного Мусса-пашу, реорганизатора турецкой артиллерии.
Ко времени начала осады Силистрии князь Варшавский имел сосредоточенные у этой крепости 56 батальонов, 30 эскадронов, 15 сотен, 192 полевых, 52 осадных орудия, 2 парохода, отряд канонерских лодок, три артиллерийских парка, осадный инженерный и понтонный парки общей численностью до 65 тысяч человек. Большая часть этих сил (пришедший из Черновод отряд генерал-адъютанта Лидерса) была расположена на высотах, прикрывавших голову моста через Дунай, фронтом на юг и юго-запад и предназначалась для отражения армии Омера-паши, если бы таковая атаковала нас со стороны Шумлы. Избранная позиция прикрывалась с юга Алмалуйским, а с юго-запада несколькими другими оврагами. 8-я пехотная дивизия, предназначавшаяся для действий против крепости, расположилась, перейдя на правый берег Дуная, фронтом к Силистрии, между рекой и правым флангом отряда генерала Лидерса.
Острова Салган и Гола были заняты Камчатским егерским полком, остров Голый — Вознесенским уланским полком, а Кременчугский егерский полк с легкой батареей стоял у моста через р. Борч, за которой были сосредоточены парки и госпиталя. Единственное сообщение правого берега Дуная с Каларашем производилось через болотистый остров Голый и р. Борч, причем за мостами на Дунае необходимо было следить с особенным вниманием ввиду наступающего времени периодического подъема воды в реке.
4 мая наша артиллерия удачно обстреливала северо-восточный угол крепости — бастион Ченгель, а 5-го вечером для обстреливания этого же бастиона были сооружены батареи на острове Салгане. На следующую ночь была заложена первая параллель на расстоянии 700 сажен Арабского форта и в 2,5 версты от главного вала.
Воспользовавшись тем, что крепость с западной стороны обложена не была, турки 8 мая ввели в Силистрию подкрепление в 5 батальонов с 6 орудиями.
В ночь на 9-е начаты были работы по устройству 2-й параллели на расстоянии 350 сажен от форта Араб-Табия. Деятельно производившимися осадными работами руководил генерал-адъютант Шильдер, имея одним из помощников подполковника Тотлебена — будущего героя Севастополя.
При небольших потерях в людях осадные работы продолжались до 16 мая, когда было решено заложить против Араб-Табия участок третьей параллели на расстоянии 80 сажен от бастиона.
15 мая начальствование войсками в траншеях было объединено в лице начальника 8-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Сельвана, в помощь которому были назначены генералы Веселитский, князь Урусов и полковник граф Опперман. Опасения князем Варшавским наступления союзников вызвали сформирование особого рекогносцировочного отряда под начальством князя Бебутова, в составе 4 батальонов, 6 эскадронов, 1 пешей и 1 конной батареи.
Переправа русских войск по мосту на каруцах в Молдавии
Между тем в ночь на 17-е под Силистрией случайно для нас разыгрался высоко драматический эпизод.
С наступлением темноты с нашей стороны начались по обыкновению осадные работы, при этом, ввиду неоднократных вылазок турок, мы начали в последние дни ставить за нашим левым флангом особый дежурный резерв, независимо от траншейного караула и его резервов. В описываемую ночь за левым флангом был поставлен отряд, в составе 2 батальонов, 6 пехотных орудий, 2 эскадронов, 1 сотни и 4 конных орудий, под начальством гвардейской конной артиллерии полковника Костанда. Кроме того, генерал Сельван приказал командиру 2-й бригады его дивизии, генералу Попову, если он услышит ночью сильную стрельбу в траншеях, выстроить свою бригаду и быть готовым к немедленному движению на помощь. Это распоряжение, по-видимому, было вызвано опасностью работ, производимых уже на близком расстоянии от неприятельского укрепления, а также проявленными уже турками энергией и активностью в обороне крепости.
Около полуночи турки вышли из рытвины, находившейся на правом фланге Араб-Табии, и под покровительством сильного огня с форта двинулись против наших работ левого фланга. Генерал Веселитский легко отбил эту атаку двумя находившимися в его руках батальонами. Вслед за вылазкой на левом фланге последовала таковая же на правом, также скоро отбитая.
Между тем форт Араб-Табия замер и не открывал огня. Окружавшие слабохарактерного генерала Сельвана адъютанты фельдмаршала убедили его атаковать, по-видимому, покинутый турками форт. Войска, назначенные для штурма, выстроились в одну линию в колоннах к атаке, тылом к нашим траншеям, отстоявшим от турецкого форта шагов на триста. На правом фланге стал 3-й батальон Алексопольского полка, в центре 3-й батальон Полтавского полка и на левом фланге — 3-й батальон Замосцского полка из отряда полковника Костанда. Батальоны Алексопольский и Полтавский должны были наступать уступом справа, а Замосцский батальон — действовать по усмотрению полковника Костанда. Генералу Попову с резервом приказано было следовать на помощь. Двинувшиеся с барабанным боем на штурм войска заставили встрепенуться все еще молчавших турок, которые теперь встретили наши колонны убийственным картечным и ружейным огнем. Безостановочно продвигавшиеся штурмующие части скоро опустились в 12-футовой глубины ров и, несмотря на то что никаких приспособлений для облегчения эскаладирования укрепления с собой взято не было, через четверть часа все амбразуры с орудиями были в наших руках, и внутри Арабского форта завязалась борьба не на жизнь, а на смерть. Атака русских дошла, по свидетельству Омера-паши, до такого предела, когда обыкновенно всякое сопротивление со стороны гарнизона прекращается. И победа была, безусловно, в наших руках, тем более что еще четыре батальона резерва генерала Попова торопились к месту схватки.
Но в это время где-то раздался сигнал отбоя. Никто на него не обратил внимания, кроме генерала Веселитского, который старался узнать, кто дал отбой. Ничего не узнавши, не найдя старшего начальника, генерала Сельвана, Веселитский отдал приказ трубить отбой, который раздался вскоре властным звуком по всему фронту. Но войска не слушались отбоя и не хотели уступать завоеванного. Пришлось прибегнуть к настойчивым приказаниям, после которых только войска отошли, переправившись с большими потерями через ров и понеся при отступлении большие потери. Генерал Сельван погиб во время штурма, Веселитский и Костанда были ранены.
Но отступлением в траншеи трех батальонов, первоначально штурмовавших Арабское укрепление, еще не окончилось кровавое дело этой ночи. В момент отступления к месту свалки подходил резерв генерала Попова. Не войдя в связь с бывшими впереди начальниками, не разузнав положения дела и не получив никаких приказаний, Попов повел в атаку свой резерв, преимущественно направляя его в охват Арабского форта. И, лишь понеся большие потери и убедившись, что войска Веселитского и Костанда отошли назад, четыре батальона Попова также повернули обратно.
В этом деле мы потеряли убитыми и ранеными 2 генералов, 25 офицеров и 911 нижних чинов. Турки определяют свои потери в 100 человек.
Так кончился этот «бессмысленный и беспорядочный», по словам генерала Коцебу, штурм, придавший бодрости обороняющемуся и задержавший ход работ атакующего.
Осадные работы после Сельванского штурма продолжались в прежнем направлении, причем главное внимание обращалось на подход к Араб-Табия. В ночь на 19-е заложенная еще 16-го числа траншея была продолжена тихой сапой. 21 мая она подошла к форту на 18 сажен. Для того чтобы иметь возможность вести дальше эту работу с наименьшими потерями, в этот день вечером пространство земли между оконечностью траншеи и оврагом, проходившим подле турецкого укрепления, было взорвано, а воронки взрыва коронованы турами. Неприятель открыл огонь со всех батарей и произвел вылазку, но был с уроном отбит.
В эти дни Силистрийский гарнизон понес большую утрату в лице энергичного коменданта Мусса-паши, который был убит осколком бомбы у себя на квартире во время молитвы. Заместителем его явился Гуссейн-паша, бывший комендантом Араб-Табия.
Не решаясь, из-за боязни растянуть блокадный корпус, на полное обложение крепости, князь Варшавский выдвинул на сообщения Силистрии с Шумлой особый отряд генерал-лейтенанта Хрулева, 28 мая под личным начальством фельдмаршала с целью «обозрения отдельных неприятельских укреплений и расположения турецких войск и, вместе с сим, с намерением показать неприятелю значительность наших сил, а главное, показать войскам нашим, каким образом маневрировать и устраиваться в виду неприятеля», было произведено наступление к Силистрии отряда в составе 31 батальона, 32 эскадронов и 8 казачьих сотен, 16 пехотных и 2 конных орудий. Во время этой рекогносцировки одно ядро упало около лошади Паскевича, и он был контужен. Оставшись при войсках до окончания перестрелки, фельдмаршал после этого пересел в дрожки и поехал в Калараш, а войска пошли домой. Во время пути состояние здоровья Паскевича сильно ухудшилось, и он вскоре, сдав командование князю Горчакову, оставил армию.
1 июня в 17 часов при осмотре осадных работ генералом Шильдером ему раздробило правую ногу осколком гранаты, а 1 июня талантливый, обладающий энергией, верой в успех дела и необходимым военным чутьем, «душа осады» инженер Шильдер вследствие полученной раны, скончался.
Осмелевшие благодаря последним событиям турки после 1 июня произвели ряд вылазок, с успехом, однако, нами отбитых. 7 июня полковником Тотлебеном были взорваны, в 17.30 горны под гребнем бруствера Араб-Табия. Действие взрывов было успешно и ими образован удобовосходимый обвал в 20 сажен шириной. Наши батареи начали усиленно обстреливать внутренность укрепления. В ночь с 8-го на 9-е решено было взять штурмом Араб-Табия.
Все приготовления к штурму были окончены, когда подоспело приказание остававшегося еще в яме князя Варшавского: немедленно снять осаду и перейти на левую сторону Дуная. Приказание это было вызвано тем, что 6-го июня фельдмаршал получил письмо государя от 1 июня с условным согласием на снятие осады и в ту же минуту отправил со своим адъютантом графом Протасовым предписание князю Горчакову о снятии осады, мотивированное скорым подходом к Силистрии союзной армии и готовностью Австрии начать военные действия в самом ближайшем будущем.
Уныло встретили войска весть об отходе. Вся осада стоила нам убитыми 6 офицеров и 530 нижних чинов и ранеными 62 офицера и 1925 нижних чинов.
Сделав 9-го и 10-го необходимые приготовления, 11-го наши войска стали переходить Дунай. 12-го с раннего утра было приступлено к разводке ближайших мостов, а 15-го все мосты и суда спущены к Измаилу под прикрытием пароходов и канонерских лодок. Осадная же артиллерия была отправлена сухим путем.
Перейдя Дунай, наши войска расположились следующим образом: 2-я драгунская дивизия — в Урзичены; отряд генерала Лидерса из полутора пехотных дивизий с 3 полками кавалерии — в Калараше; князь Горчаков с 9 и 10 пехотными дивизиями и кавалерийской бригадой — в Урзичены. Вверх от Калараша Дунай охранялся отрядом генерала Данненберга, который имел у Ольтеницы 1 пехотный полк, у Журжи — бригаду и 1 полк конницы и в резерве у Бухареста — бригаду пехоты и кавалерийский полк. Генералу Ушакову было предписано стянуть 15-го числа свой авангард к Бабадагу и все приготовить к поспевшему очищению Тульчинских укреплений, имея свои главные силы у Исакчи. При таком распределении своей армии князь Горчаков считал возможным встретить австрийцев у Проешти с 44 батальонами и 52 эскадронами.
Омер-паша, вслед за получением известия о снятии нами осады Силистрии, приказал всем войскам, находившимся перед Шумлой, продвинуться к Дунаю и направил дивизию Гассан-паши, силой в 15–18 тысяч, к Рущуку, имея целью завладеть Журжей. Этот пункт привлекал с самого начала кампании особое внимание турецкого генералиссимуса и первоначально он предполагал даже устроить в нем на левом берегу Дуная опорный пункт, который должен был сыграть такую же роль, как Калафат на левом фланге турецкого расположения. Отличные действия генерала Соймонова в течение зимней кампании не дали осуществиться предположениям Омера-паши, и теперь, при начавшемся отступлении русской армии, он вновь обратил свое внимание на Журжу. Усиленные работы по постройке там нами новых батарей не смутили турок, которые видели в этом лишь демонстрацию для облегчения спокойного отхода главных сил князя Горчакова на Серет. Армия Омера-паши до выяснения обстановки сосредоточилась следующим образом: один корпус, силой в 41 батальон, 24 эскадрона и 60 орудий, под начальством Измаила-паши у Силистрии; второй корпус, силой в 39 батальонов, 12 эскадронов и 60 орудий, под начальством Гассана-паши у Рущука; третий, силой в 27 батальонов, 24 эскадрона и 55 орудий у Гургенли, в шестичасовом переходе от Шумлы по дороге на Силистрию и, наконец, резерв, силою в 9 батальонов, 6 эскадронов и 18 орудий, оставался в Шумле. Что касается до армий западных держав, то в то время, когда князь Горчаков начал отступательное движение к Урзичени, они еще продолжали сосредоточение к Варне, рассчитывая довершить его к 1 июля. Австрия же по-прежнему оставалась в угрожающем положении.
Получив сведения о сосредоточении 21 июня больших турецких сил у Рущука, князь Горчаков немедля же пододвинул из Урзичени в Колентино 11-ю пехотную дивизию, с ее артиллерией, 1 бригаду 4-й легкой кавалерийской дивизии с конно-легкой № 7 и донской № 9 батареями и донской казачий № 40 полк. 23-го к Журже прибыл генерал Данненберг, которому было поручено начальствование над войсками, обороняющими Дунай выше Туртукая, и, найдя распоряжения генерала Соймонова отвечающими положению вещей, возвратился на другой день в Бухарест.
А между тем турки с 23 по 25 июня предприняли серьезную попытку оттеснить Соймонова от Журжи.
Бой имел самый кровопролитный характер; батальоны по несколько раз ходили в штыки. Офицеры и нижние чины дрались с особым ожесточением. Но они, бросаемые по частям, без общего руководства, могли только грудью своей отстоять прилегающий остров Радоман, не имея сил окончательно столкнуть врага в Дунай.
С наступлением темноты, когда бой затих, турки остались владеть ближайшим к Рущуку берегом Радомана. Наши потери в отряде генерала Соймонова за этот день составили 342 человека убитых, 22 офицера и 653 нижних чина ранеными и контуженными. Турки, даже по свидетельству их самих, потеряли 500 человек убитыми и свыше 1000 человек ранеными.
В ночь на 26-е во Фратешти прибыл с Екатеринославским полком генерал Данненберг, а вслед за ним туда же были направлены три полка 2-й дивизии и бригада конницы с князем Горчаковым. Не уведомленный о приближении подкреплений, генерал Соймонов предполагал, что он предоставлен собственным силам, и, не считая возможным продолжать отстаивать остров Радоман как ввиду сильного утомления войск, так и ввиду превосходства противника в числе, очистил с наступлением темноты острова, а к утру и Журжу, отведя свои войска к Фратешти.
После Журжинского дела князь Горчаков получил от своего двоюродного брата князя А. М. Горчакова, нового русского посла при австрийском императоре, успокоительные относительно Австрии сообщения. Император Франц Иосиф обещал не вводить свои войска в Валахию, пока мы будем в ней находиться. Тогда князь Горчаков стал опасаться наступления на Бухарест союзников. Поэтому главнокомандующий решил сосредоточить все свои силы, кроме частей, стоявших против Австрии в Молдавии и Плоешти, в центральном положении у Фратешти, Желавы и у Обилешти, имея передовые отряды против Туркутая и Силистрии. Находясь в таком положении, он считал возможным встретить союзников с достаточными силами, если бы они решились вступить в Валахию. Большая часть войск — 43 батальона и 32 эскадрона с самим князем Горчаковым во главе, была расположена у Фратешти против Журжи, имея в резерве у Желавы 16 батальонов и 32 орудия; у Обилешти, для прикрытия со стороны Силистрии и Туртукая, был сосредоточен отряд генерала Лидерса, расположенный первоначально у Калараша.
Тем временем турки, не занимая Журжи и Слободзеи, усиленно строили между этими пунктами предмостное укрепление, и когда 1 июля князь Горчаков в своей постоянной нерешительности относительно того, атаковать или не атаковать турок, произвел усиленную рекогносцировку их расположения, то неприятель так успел укрепиться на левом берегу Дуная, что всякая мысль об атаке была отброшена. Приходилось ожидать наступления союзников (что, однако, в их планы не входило), с одной стороны, а с другой нельзя было быть уверенным в нейтралитете Австрии. Поэтому, простояв на избранных позициях до 14 июля, мы начали свой окончательный отход за Серет и Прут.
15 июля наши войска выступили к Бухаресту. 20-го, минуя Бухарест, войска достигли с. Марезены, а затем через Синешти и Кашарени подошли к Бузео 27 июля. Начиная с 1 июля по 16-е наша главная квартира оставалась в Фокшанах, откуда излишние тяжести и больные были отправлены в Яссы. 25 июля в Бузео прибыл отряд генерала Липранди и оттуда двинулся на Фокшаны к Бырлату. 30 июля отряд генерала Лидерса в составе 15-й пехотной дивизии, 3 стрелковых батальонов, трех рот 5-го саперного батальона и Валахской батареи выступил к Браилову, куда и прибыл 30 июля. Отряд же генерала Ушакова продолжал по-прежнему оставаться на правом берегу Дуная.
В конце августа князь Горчаков с главными силами вверенной ему армии переправился на левую сторону Прута у Скулян; затем и войска генерала Ушакова, очистив Добруджу, расположились у Измаила. Вслед за нашим уходом подвигались вперед турки, и 10 августа Омер-паша вступил в Бухарест. Тогда же перешли границу Валахии австрийцы и сменили турок в княжествах по соглашению союзных держав с турецким правительством.