Беса ме мучо Посвящение сорокалетним

Беса ме мучо

Посвящение сорокалетним

Первое, что схватывает взгляд, это движение, штрих…

Краски воссоздают лица и чувства.

Красный способен донести

порыв и отчаяние…

В легком красном плаще, чуть сутулясь,

ты уходишь по удаляющемуся перрону, молча обходя лужи,

не оглядываясь. Идешь на шпильках, навстречу осени

и зиме.

Запахнув шинель, сквозь поземку Александровского сада

я иду по гранитным плитам вымерзшего розария:

прочь от отвернувшегося ангела,

под прицелом бездушной камеры,

сканирующей лица живые и каменные.

Импрессионизм памяти —

в черно-белой графике штрих-ценников.

Из предреволюционной хроники спешат

неуслышанные афганцы брусиловского прорыва

в шинелях с капюшонами-башлыками

мимо светящихся опарышей киосков,

торгующих на керенки-зайчики.

Доколь?

Снег засвеченной штриховкой скользит по щекам.

Хроника замедляется до пульсирования немых картин.

На подводах и санях возят синий торф…

Это из прошлого? Или из будущего?

В просторном после снесенных сараев дворе

созывает хозяек точильщик —

одноногий еще с испанской.

Беса ме, беса ме мучо…

Первый в сумрачной коммуналке телевизор,

серебряный и торжественный, как полет Гагарина.

Я перелезаю через кузов грузовика,

перегородившего улицу.

Первомайская демонстрация.

Люди с красными повязками следят за стройностью колонн.

Белым по красному: «Пусть всегда будет солнце!»

Ура.

Камера наплывает на черную, африканского камня, плиту

с серебряными титрами:

Капитан Антонио Дега-Дега, инструктор Осипов…

Год рождения – пятидесятый,

через дефис – фиолетовая зелень тропиков.

Планета сделала полный оборот.

Будто и не было розового тумана…

Беса ме, беса ме мучо…

Уже не на экране режут пальцы четыре камешка:

табачно-желтый, медсанбатовски-белый, черный, как гарь,

прозрачный, как третий тост.

На горячем и витиеватом афганском ковре —

холодный арбуз.

Красный.

Как флаг на последнем уазике рижского ОМОНа.

Не спрашивайте, какой мы национальности, веры какой…

Поколение, живущее несбывшимися надеждами…

Замедленная съемка…

Запомните наши лица.

У колонны на площади – разноцветные стайки людей.

Среди них – ты.

В чем-то легком и красном.

Ты меня видишь, торопишься навстречу.

Накинув на плечи весну.

Сейчас ты спустишься в подземный переход.

Я жду. Тебя нет.

Хруст пустого целлофана из-под цветов…

Пушка на Петропавловке бьет двенадцать.

Стоп-кадр.

Помолчим о нас…

1995  г.