Хануме Душанбе

На том стою и не могу иначе.

М. Лютер

Рассыпавшиеся ониксы сорванных бус —

с самых величавых женщин Союза.

Дрожащие капли веером обтекают ветровое стекло,

мечутся перед гибельным росчерком, чтобы

в следующее мгновение жадно броситься на безвинных соседей

и, обнявшись, развеяться в свисте времени.

…Узкий полиэтиленовый пакетик с дурманящим насваем*

между двух рядов переключателей, надставленных остывшими гильзами.

Вечерний троллейбус рассекает пелену дождя

в несмываемом пространстве дымящейся памяти.

…Площадь Шахидон…

Как эхо: Аллах Акбар – клокочущая толпа. Белые повязки.

Мелом по стене: «Ребята, я с вами. Вова».

Вовчики.**

…Ты знаешь, с тех пор боюсь спуститься в переход.

Там везде лежали трупы.

Вошедшая на остановке грациозно стряхивает промокший зонтик, изящно сбрасывает капюшон. Таджички почти не седеют.

Хануме Душанбе.

…Театр Маяковского…

Сюжет незавершенного фарса с трассерами в ночи.

…Два флага: зеленый – врачи – вовчики,

красный – больные – в массе юрчики…

Красные пятна на утреннем зеленом газоне.

Психиатрическая больница 1992 года:

автоматные очереди, заточки из ложек. Кто начал первым?

…Из шести ответит один. Будет клясться хлебом, матерью, женой…

Хануме Душанбе. Лилит…

Площадь Озоди – Свободы… Да здравствуют умершие рано…

Шальная пуля из прошлого:

Раис, что там нашли?

…откопали в клумбе у фонтана…

…кресты алюминиевых бутонов – как модель молекулы.

Слезы?

Шатающиеся бытовики из 201-й дивизии

собирают и закапывают тех и других.

Вовчики? – как щелчок затвора.

Послушай, ако, это – Юрчик, он – Юра, а я – Юрий Владимирович, как Андропов… Запомни, здесь все – юрчики.

Горячая точка, расплывшаяся в горящее пятно Советского Союза.

На нем – как кипящая краска – зеленые, белые, красные.

Вовчики – юрчики.

И только неизменна – в черном плаще

Хануме Душанбе.

То ли обгоняя БТР с эмблемой ГАИ,

то ли пытаясь сбежать от навязчивой памяти,

троллейбус ускоряет ход.

Садитесь, ханум. Остудите лоб о стекло.

Неужели даже из окна троллейбуса,

как из иллюминатора вертолета,

обречены думать о стингерах?

Размытые силуэты пронесшегося мимо:

сидящие вдоль улиц на корточках.

Хорогские безработные.

В 91-м году со всего Памира против Союза проголосовали человека три, вроде прибалты из местного погранотряда.

Говорят, раньше таджички умели носить европейские платья, как в Париже.

Когда кончится мода на черные плащи?

Хануме Душанбе, России, Югославии…

Вам не тошно?

Где остановка?

У недостроенной мечети?

У сгоревшего райкома?

Троллейбус – десять шагов освещенного тоннеля

во мраке беспощадных струй.

Как коридор рижского ОМОНа…

Тогда было еще не поздно…

…тетрадный листок среди поздравлений с Днем Красной армии:

«Каждый выбирает по себе

Слово для любви и для молитвы,

Шпагу для дуэли, меч для битвы

Каждый выбирает по себе».

Вы выходите, ханум?

Куда?

Я мысленно целую вас

через мокрое стекло.

Боюсь увидеть вас на следующий день…

…И какая-то печальная мелодия

в ритме стихающего дождя.

Апрельского.

Весеннего.

Таджикистан,

апрель 1994 г.