Письмо из Афганистана

Письмо из Афганистана

Сегодня я был почти дома.

Впереди, в трех километрах,

переливались разноцветные огни мирных перекрестков

засыпающей Кушки. Советский Союз.

Не верится!

За спиной трассирующими очередями

возвращал к реальности всегда бодрствующий Афганистан.

Одни и те же купола сопок.

Безразличная к пограничным знакам гипотенуза кривого шоссе.

Одинаковые огни.

Тут и там.

Только изо всех вечерних цветов

зеленый здесь – самый редкий,

видимо, слишком мирный…

А там – пять зеленых точек.

Может, П-О-Ч-Т-А.

Ты меня слышишь?

Ведь всего три километра…

…заполняя таможенный листок,

опять придется отвечать на дурацкий вопрос:

«Цель въезда в СССР?»

Я тебе доверяю

сердцевидный клубок своей судьбы,

который так трудно распутывается.

Может, тут ничего?

«Барханы, барханы, барханы, барханы, как вдаль уходящий верблюд…»

О чем пронзительно кричит муэдзин?

Пространство, заполненное чужой жизнью?

Нужно ли доказывать, что Аллах не акбар?

Или будем смотреть, как по «Клубу кинопутешественников»?

Объяснять мир или изменять его?

Как быть с монастырем и уставом?

В каком уставе записано, что учиться стрелять следует раньше, чем читать?

Не судите о… Побывайте в…

– Вы кто? –  Лещинский, телевидение.

– Сейчас. Ага. Вот. Не пускать. Оперативный сказал.

Пустой ящик. Надпись: ОК СНАР.

Окончательно снаряженный.

О’кей, чап. Давай, парень!

А может, здесь вообще лучше?

Или они там, на мальцевском рынке?

Вдовы Афганистана!

Верните кольца

на правый безымянный.

Ваши, ставшие ничьими,

сгоревшие лейтенанты

все равно живее

румяных кооператоров.

Что вспомнится в ненастную погоду?

Быть может, макраме из парашютных строп…

Нет, не меняйте вы дверного кода,

Он все равно когда-нибудь войдет…

И разлетятся испуганной стайкой…

Гомон, бедлам.

И опять все сначала…

Что это? Смех? Или все же отчаяние?

Вертится, вертится тумбалалайка…

Какая музыка была,

Какая музыка звучала!

Турагунди,

октябрь 1988  г.