Письмо[299]

Письмо[299]

Дорогие друзья!

Открытку вашу от 3 октября получил. Жалобы на меня не вполне обоснованы. Писать-то я пишу, но, увы, не все доходит. К этому вам надо принять во внимание, что и до меня далеко не все доходит. Общие разглагольствования насчет того, что нам надо вернуться в партию, либо лицемерны, либо архинаивны. Экое, подумаешь, открытие! Для чего же мы «уходили» из партии, если мы хотим вернуться? Приводят глубокомысленный довод: правые усиливаются, в центристском аппарате много правых, надо помочь борьбе против правых. Да разве мы не помогаем? Фактом нашего существования в качестве идейно непримиримой оппозиции мы тысячу раз больше помогаем идейной борьбе против правых, чем все капитулянты — прошлые и будущие. Полукапитулянты и кандидаты в капитулянты рассуждают так: пока центристы вместе с правыми вели правую политику, мы могли и не быть в партии. Но когда, в огромной степени благодаря нашей непримиримости, центристы открыли борьбу против правых, надо нам немедленно быть в партии и притом на каких угодно условиях. Вздор, самообман или трусливый обман. Надо нам участвовать в борьбе за Октябрьскую революцию, это верно. Но факт нашей идейной непримиримости есть в тысячу раз более активное участие в борьбе против правых, чем «помощь» Радека, Преображенского, Смилги, которым никто сейчас не верит и в которых никто не нуждается. Что они выражают собою? Кому они могут помочь с перебитым позвоночником? Кого они могут убедить?

Совершенно верно, что в центристском аппарате зреют тенденции отпора против левого поворота. Как будет на них реагировать верхушка, состоящая из Калининых, Ворошиловых и проч.? Вернее всего — переметнется на их сторону, как только они укрепятся.

Пойдет ли Сталин на новую драку с более широкими кругами своего аппарата или пойдет на мировую? Кто это может предсказать? И что тут можно на гаданиях строить? Какая другая линия может быть у революционеров, кроме как сохранять свое лицо, не отрекаясь от себя, не лгать партии и твердо помнить при этом, что тактическое совпадение с центристами, даже самое полное (о чем нет и помину), даже длительное, не обеспечивает единство стратегической линии. А дело именно в ней. Заявление Х.Г. [Раковского], к которому я дал свою подпись, сейчас уже пройденная ступень. Я смотрел на это заявление как на применение «единого фронта» по отношению к разным группировкам оппозиции. Это я объяснил печатно. Политика единого фронта требует, однако, ясного разумения того момента, когда надо круто порвать со временными союзниками (помни опыт Англо-русского комитета!). Для некоторых из подписавших заявление оно было мостом к следующему, полукапитулянтскому или капитулянтскому документу. Для нас заявление было предельной уступкой в сторону пацифистов. Ярославский уже сказал свое вещее слово. Заявление есть вчерашний день. Кто после этого от заявления сделает шаг вправо, того гнать пинком ноги. Исходя из этой перспективы, я дал свою подпись.

Крепко жму руку, желаю бодрости и твердости.

Ваш Л.

[Конец октября 1929 г.]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.