Письмо[308]

Письмо[308]

Дорогие друзья![309]

Вы правы, когда вы настаиваете на том, что необходимо подвести итоги прошедшему периоду. Начало положено в тезисах Х.Г. [Раковского][310]. На этом, конечно, нельзя останавливаться. Надо преодолеть препятствия, порождаемые ужасающей разобщенностью.

Здесь мы только недавно начали получать «Экономическую жизнь». Кроме того, здесь нагрянули сразу западноевропейские вопросы, прежде всего проблема «третьего периода». А ведь эти вопросы составляют фундамент нашей платформы…

Тем не менее тактически мне кажется положение совершенно ясным: коллективное обращение было последним пределом на пути уступок аппарату. Кто сделает шаг дальше этого предела, тот порвет с оппозицией. Но и оставаться на месте нельзя. Надо сплотить оппозицию на обращение к партии. Схема обращения мне рисуется такой.

Объяснения смысла заявления в ЦК и ЦКК и их ответа (в духе передовицы «Что же дальше?» из № 6 Бюллетеня)[311].

Надо повторить, что пятилетка и проч., если это есть действительная программа на длительный период, делает не только возможным, но и обязательным восстановление левой оппозиции в партии.

Вздор, будто пятилетка самостоятельно и автоматически изменит партийный режим. Наоборот, изменение партийного режима является сейчас предпосылкой не только дальнейших успехов, но и ограждения от опасностей, которые растут быстрее, чем успехи.

Новое соотношение сил в стране и в самой партии (какой процент составляют Беседовские в аппарате?) надо во что бы то ни стало прощупать, по крайней мере с такой же глубиной, как это было сделано при переходе от военного коммунизма к НЭПу.

Между тем сейчас не осталось ни одного органа в стране, по которому можно было бы судить о настроениях разных слоев пролетариата и об общем соотношении классовых сил. Перспективная статистика, контрольные цифры и пр[очее] не заменяют этого ни в какой степени.

Если даже допустить, что Политбюро отражает аппарат в целом, то можно ли хоть на минуту сомневаться в том, что при первом же серьезном напоре термидорианской массовой стихии не только Бухарин и Рыков, но и прежде всего Калинин, Ворошилов, Рудзутак опрокинут сталинцев, если те попытаются противостоять самой стихии, а не только ее аппаратным предвосхищениям. За Калининым и пр[очими] стоят Беседовские и полубеседовские. Какой процент они составляют в аппарате?

Каково отношение рабочего класса к реальным плодам правительственной политики? Испытывают ли массы облегчение условий своего существования? Каково соотношение довольных и недовольных? Каково соотношение стихийно недовольных и сознательно враждебных?

Каково соотношение разных слоев деревни? Какую реальную политическую силу представляет беднота? Какая часть середняков готова идти с беднотой в случае прямого кулацкого восстания, которое не могло бы, разумеется, не отразиться на армии?

Расправа над правыми произведена такими методами, которые еще больше затянули петлю на шее партии и профессиональных союзов. Этот факт по своим последствиям перевешивает плюсы крикливого, театрального, грубого, но не глубокого разрыва с правыми.

Партия искусственно поддерживает[ся] в состоянии идейной и организационной анархии, над которой возвышается аппарат, в свою очередь на очень большое число процентов разъединенный тоже анархией.

В 1923 году, когда оппозиция требовала выработки первого чернового наброска пятилетки, нас зря обвиняли в фетишизме планового начала. Сейчас, придя наконец к выработке пятилетки, превратили ее в фетиш, стоящий над реальными классовыми отношениями и настроениями разных слоев пролетариата. Осуществление пятилетки является политической задачей с возможными и неизбежными по пути маневренными уступками классовым врагам и потому предполагает наличие основного орудия пролетарской политики, т. е. партии.

Для пятилетки нужно прощупать новую политическую исходную позицию. Нынешняя исходная позиция — всеобщего недовольства и всеобщей неуверенности — никуда не годится. Борьба с кулаком должна быть введена в пределы продуманной хозяйственной системы, а не голого бюрократического неистовства. Но для этого прежде всего надо проверить свои собственные и чужие силы — не априорно, не статистически, а политически, через живые организации, через пролетарскую демократию.

В этих условиях лозунги партийной демократии, рабочей демократии (профсоюзной и советской) и союза бедноты в деревне являются первой предпосылкой каких бы то ни было успехов.

Без глубочайшего партийного кризиса, который, вероятнее всего, явится результатом подспудного толчка термидорианских сил, переход в новую стадию теперь уже, к несчастью, немыслим. Эта новая стадия может быть и стадией возрождения, и стадией термидора. Партийный кризис будет сопровождаться новой кристаллизацией большевистской партии из нынешнего, придушенного аппаратом идейного хаоса. Усиление аппаратного зажима вызывается сейчас уже не только и не столько страхом перед левой оппозицией, сколько страхом перед хаосом в самой партии. Между тем чем раньше откроется кризис в партии, тем выгоднее для революции.

Поскольку капитулянты сознательно лживыми заявлениями поддерживают авторитет аппарата и засилье бюрократии, поднимающейся над хаосом дезорганизованной партии, поскольку они помогают накоплению взрывчатых материалов под крышкой аппарата, то значит, что кризис партии вместо того, чтобы предшествовать надвигающемуся классовому кризису революции, может разразиться одновременно с ним, растворив в нем партию и сведя к минимуму ее шансы на победу.

Кризис партии будет прежде всего кризисом центризма. По каким осям пойдет кристаллизация нынешнего хаоса? По каким угодно, но не по центристским. Во всех своих хаотических выражениях кризис будет направлен против сталинского режима, сталинского аппарата, сталинских аппаратчиков. На них будет обрушена ответственность не только за их действительные ошибки и преступления, но и за все объективные трудности и противоречия. Надо помнить, что если расправы сперва с левой оппозицией, а затем с правой давали некоторый выход недовольству партии, то теперь оголенный центристский аппарат стоит лицом к лицу с затаившей свои мысли массой, с неразрешимыми задачами, с возросшими противоречиями и с накопленными последствиями собственных ошибок.

Мы заявили, что согласны помочь партии изнутри произвести проверку и чистку своих рядов. Центристский аппарат это снова отверг. Можем ли мы в этих условиях отказаться от фракционной работы? Ни в каком случае. Ведем ли мы курс на вторую партию? Нет. Мы по-прежнему стоим и укрепляем идейную базу для пролетарского ядра партии, которому под ударами врагов придется выходить из нынешней дезорганизованности, придушенности, пассивности и занимать боевую позицию. Может быть, мы еще и еще раз постучимся в двери партии, и постучимся более громко, чем на этот раз. В минуту опасности пролетарское ядро партии всегда встретится с нами на линии защиты пролетарской диктатуры. Наша верность ленинской партии и Октябрьской революции несокрушима. Именно для этого мы смыкаем ряды левой оппозиции и укрепляем свою фракцию в советском и международном масштабе.

Это надо сказать ясно, открыто, без недомолвок.

[Октябрь 1929 г.]