Путь к суверенитету

Путь к суверенитету

В Украинской ССР отделение республики от СССР сразу же и безапелляционно отстаивали правые и националистические партии[5], особенно влиятельные в западных областях республики.

Демократическая оппозиция первоначально делилась на умеренных, ставивших вопрос о суверенизации Украины в составе Союза, и радикалов, ратовавших за отделение. В Народном Рухе, самой массовой оппозиционной организации, подавляющее большинство колебалось между идеей независимости и видами на большую автономию в рамках Союза. Например, кандидат в депутаты от Украинской Хельсинкской Спилки на весенних выборах 1990 г. в Верховный Совет Украинской ССР, бывший политзаключенный Левко Лукьяненко, в свое время отсидевший 15 лет именно за попытки пропагандировать как раз идею легального, конституционного выхода республики из Советского Союза, не включил в свою программу лозунг отделения. Другой кандидат, тоже бывший политзаключенный, Степан Хмара, включил в свою предвыборную программу лозунг независимости. Часть «руховцев», особенно из писательской среды, тех, кто в советское время имел доступ к привилегиям, вообще была готова удовлетвориться реформой советской федерации, реальным соблюдением прав человека и предоставлением украинскому языку действительных прав государственного.

Та часть коммунистической номенклатуры, которая поддерживала идею автономности Украинской ССР, стремилась прежде всего к переделу объема власти с Москвой, однако не помышляла о выходе из Союза. Преобладающее большинство населения республики первоначально колебалось между растущим недовольством деятельностью союзного центра и желанием сохранить Союз в реформированном виде. Недовольство центром подогревалось стремительно ухудшающейся экономической ситуацией, инфляцией, ростом дефицита на потребительском рынке и некоторыми довольно одиозными действиями союзного правительства (вроде денежной реформы, в одночасье уничтожившей миллиардные сбережения населения СССР). К этому времени в республике уже бытовало мнение, старательно подогреваемое и пропагандируемое оппозицией, что Украина является объектом экономической эксплуатации. Масла в огонь подлила чернобыльская катастрофа, возникновение которой связывалось исключительно с пренебрежительным отношением союзного центра к безопасности населения Украины.

Весьма показательным с точки зрения эволюции взглядов «среднего украинца», не слишком озабоченного национальнопатриотическими мотивами, может быть пример шахтерского движения в Донбассе: во время забастовок лета 1989 г. шахтеры выступали исключительно с социальными и экономическими требованиями: от увеличения нормы выдачи мыла до улучшения жилищных условий, от повышения закупочных цен на уголь до снижения норм выработки. В июле 1990 г. во время общенациональной забастовки (приуроченной к XXVIII съезду КПСС) шахтеры Донбасса выдвинули политические условия, среди которых наряду с требованием многопартийности содержался призыв к Верховному Совету УССР переподчинить угольную промышленность украинской части Донбасса республиканскому правительству… Конечно же, речь шла не о переходе к национальной независимости, а о более рациональной организации управления отраслью, тем не менее в общем контексте суверенизации союзных республик такое требование играло в унисон с устремлениями национал-демократов, не говоря уже о «национально перестроившейся» части номенклатуры, которая успешно и вполне искренне играла новый для себя образ «суверен- коммунистов».

Эта же часть партийного истеблишмента, ощутившая перспективы и выгоды эксплуатации национального вопроса, впервые выразительно продемонстрировала смену вектора в октябре 1989 г. Тогда Верховный Совет Украинской ССР принял закон «О языках в Украинской ССР», где украинскому языку гарантировалось право государственного. Это была явная уступка требованиям национал — демократической интеллигенции и одновременно — первая попытка перехватить инициативу у национал-демократов накануне выборов в Верховный Совет весной 1990 г.

Выборы в Верховный Совет и местные советы Украинской ССР, состоявшиеся в марте 1990 г., прошли под знаком усиливающейся конкуренции между демократическим лагерем, где крепли требования республиканского суверенитета, и коммунистами, среди которых четко проступили контуры трех основных групп: сторонники Демократической платформы в КПСС[6], не слишком восприимчивые к национальным лозунгам, ортодоксы и та часть номенклатуры, которая все более склонялась к использованию национального вопроса в своих интересах. Именно эта часть получила большинство в новом Верховном Совете республики: название созданной им группы (239 депутатов), возглавленной Александром Морозом, было симптоматичным: «За советскую суверенную Украину». Остальные 138 депутатов от Коммунистической партии распределились между Демократической платформой и ортодоксами (всего среди депутатов было 385 членов КПСС). Стоит упомянуть и о том, что депутатский корпус Верховного Совета более чем на 57 % состоял из глав председателей и заместителей областных, городских и местных советов, руководителей предприятий и их заместителей, председателей колхозов и директоров совхозов, работников партийного аппарата, министров и их заместителей — то есть партийно-советской номенклатуры[7].

Национал-демократы, создавшие в ноябре 1989 г. Демократический блок (Рух, экологическая ассоциация «Зелений світ», историко-культурное общество «Мемориал», Украинская Хельсинкская Спилка и Общество украинского языка им. Т. Шевченко), получили около 25 % голосов (108) — они сформировали группу «Народная Рада», к которой примкнула группа (22 депутата) с названием, говорящим само за себя — «Независимость», — в обшей сложности национал-демократическая оппозиция удерживала около 30 % мест в парламенте. Для сравнения: в Российской Федерации оппозиция получила 40 % мест в республиканском Верховном Совете, в прибалтийских республиках — от 65 % до 74 %, в Белорусской ССР — 8 %.

Весьма показательными были и результаты выборов в областные советы: в трех западных областях — Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской — национал-демократы завоевали решающее большинство, в Харькове Демократический блок получил 2/3 мест в областном совете, в Киеве — 40 %. По остальной Украине избиратели отдавали предпочтение так называемым независимым кандидатам, которые не идентифицировали себя с КПСС. Сама же Коммунистическая партия Украины пребывала в глубоком кризисе. Из 25 областных советов 15 возглавили первые секретари областных комитетов партии — если учесть, что партийная бюрократия владела всеми государственными организационно-материальными и финансовыми ресурсами для обеспечения своих позиций на выборах, эти результаты стали наглядным свидетельством серьезного кризиса правящей партии, из которой в 1990 г. вышло 220 тыс. человек (при вступивших 38 тыс.) Эти цифры особенно впечатляют при сравнении с ростом влияния главной оппозиционной силой — Рухом: за год (на октябрь 1990 г.) количество его членов возросло с 280 тыс. до 630 тыс. человек, правда, это были преимущественно представители западных областей республики[8].

Весной — летом 1990 г. «национально переориентировавшаяся» часть коммунистической номенклатуры в Украине оказалась в роли своеобразного аутсайдера: Азербайджан, Грузия, Россия, Узбекистан и Молдова к этому времени уже провозгласили себя суверенными республиками. В марте — мае 1990 г. балтийские республики объявили себя независимыми. Тогда же над зданиями органов местной власти в ряде городов Западной Украины, где власть в местных Советах перешла к национал-демократам, были подняты желто-голубые флаги — символически факт чрезвычайно важный, поскольку еще совсем недавно за вывешивание таких флагов можно было попасть в тюрьму. В апреле 1990 г. депутаты Львовского областного совета (возглавленного Вячеславом Чорновилом, одним из лидеров Руха) выступили с заявлением, осуждающим «факт двойной оккупации Украины войсками РСФСР в 1919 г. и войсками СССР в 1939 г.» Депутаты требовали признать пребывание Украины в составе СССР незаконным, поскольку ее вхождение в Союз было осуществлено «оккупационными органами власти»[9].

22 апреля 1990 г. в Киеве произошла беспрецедентная для столицы по уровню идеологического вызова акция. Демонстрация, посвященная защите окружающей среды (разрешенная горсоветом, где 40 % депутатов представляли национал-демократы и их союзники), организаторами которой выступили Рух, Союз независимой украинской молодежи, Общество украинского языка им. Т. Шевченко, «Мемориал», «Зелений світ», закончилась тем, что к памятнику В. Ленину был возложен венок из колючей проволоки (прокуратура возбудила дело «по фактам исключительного цинизма»). Демонстранты несли лозунги «За независимую украинскую соборную державу», «Советской империи — нет!»[10]. Национально-демократическая оппозиция владела инициативой, и при этом ее влияние возрастало.

В июне 1990 г. ХХУШ съезд Компартии Украины призвал коммунистов-депутатов Верховного Совета ускорить принятие решения о суверенитете, после чего часть коммунистов-депутатов Верховного Совета 2 июля отбыла на XXVIII съезд КПСС в Москву. Этот вояж спровоцировал жаркие дебаты в Верховном Совете. Состоялась публичная словесная дуэль между Народной радой, требовавшей присутствия депутатов-коммунистов на обсуждении Декларации о суверенитете, и руководством КПУ (С. Гуренко, Л. Кравчук), утверждавшим, что в Москве «группа товарищей» отстаивает интересы республики. В результате за возвращение в Киев депутатов-коммунистов проголосовало более 300 депутатов Верховного Совета (в том числе 200 коммунистов, не попавших на съезд КПСС)[11]. Попытки части депутатов подтолкнуть Совет на более радикальное решение по примеру республик Балтии были отвергнуты тем же большинством, все еще рассчитывавшем на солидный передел власти в рамках нового союзного договора (всего предлагалось пять вариантов текста декларации[12]). 16 июля 1990 г. Верховный Совет 355 голосами принял Декларацию о суверенитете.

Если учесть то обстоятельство, что подготовкой текста декларации занимались работники аппарата Верховного Совета, вполне лояльные центральной союзной власти, документ содержал весьма радикальные формулировки. Экономический суверенитет определялся намерениями создать собственную финансово-банковскую, налоговую и таможенную систему, национальную валюту. Провозглашалось право республики на полномасштабное владение всеми природными ресурсами, находящимися на ее территории, воздушное пространство и морскую территорию. Декларировалось ее право на часть общесоюзного имущества. В политической области провозглашалось верховенство республиканской конституции и законов на территории республики и выдвигалось требование создания собственной армии.

Впрочем, документ действительно был декларацией — попытка национал-демократов воспользоваться им как основой для внесения соответствующих изменений в Конституцию УССР закончилась провалом из-за дружного отпора коммунистического большинства[13]. Тем не менее в той конкретной ситуации он был весьма показательной демонстрацией устремлений части местной политической элиты, а весьма эйфорическая реакция огромного митинга, собравшегося под стенами Верховного Совета 16 июля — показателем настроений «улицы». А именно улица в последние годы Советского Союза решала очень многое.

В тот же день Верховный Совет УССР принял еще одно важное постановление, на которое исследователи обычно мало обращают внимание, — было принято решение о введении нового «общенародного праздника» — 16 июля провозглашалось Днем независимости Украины[14].

Весьма знаменательно, что через два дня произошло событие, существенно изменившее расстановку сил внутри коммунистической номенклатуры и способствовавшее ее дальнейшему расколу: посты первого секретаря ЦК КПУ и Председателя Президиума Верховного Совета неожиданно оставил Владимир Ивашко[15], проводивший достаточно либеральную политику по отношению к национал-демократам (находясь на съезде партии в Москве, он принял предложение занять пост заместителя Генерального Секретаря ЦК КПСС).

«Бегство» первого лица республики серьезно подорвало позиции ортодоксальных коммунистов в Верховном Совете и, возможно, в немалой степени способствовало внесению более радикальных формулировок в текст Декларации о суверенитете. Кроме того, оно дало серьезные аргументы оппозиции, выступавшей против традиционного совмещения постов первого секретаря ЦК КПУ и председателя Верховного Совета. В результате нарушился принцип концентрации власти: высшую должность в партии, стремительно терявшую поддержку, получил Станислав Гуренко (олицетворявший коммунистов-ортодоксов), а Верховный Совет, быстро набиравший политический вес, возглавил секретарь ЦК КПУ по вопросам идеологии Леонид Кравчук, наиболее выразительный представитель «национализировавшихся» коммунистов, то есть той части номенклатуры, которая вовремя сменила идеологическую окраску с красной на желто-голубую — оппоненты уже привычно называли их «суверен-коммунистами», даже не подозревая о том, насколько этот термин точно отражает будущую политическую траекторию новообращенных.

«Игра цвета» к этому времени получила огромное политикосимволическое значение: 24 июля 1990 г. после крайне изнурительных дебатов в Киевском городском Совете, сопровождавшихся 30-тысячным митингом под его стенами и периодическими угрозами «разогнать толпу», было принято решение поднять перед зданием Киевского совета желто-голубой флаг. Решающим стал голос депутата-коммуниста…[16] До провозглашения независимости словно символ двойственности власти перед киевской «мэрией» развевались два украинских флага — национальный, желто-синий, и советский — красно-синий.