От пятнадцати и старше

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

От пятнадцати и старше

Начальное образование для подростков в Аттике завершалось, когда им исполнялось пятнадцать-шестнадцать лет (в Спарте этот рубеж обозначали четырнадцатью годами). После этого те из них, чьи родители не могли платить за обучение, начинали взрослую жизнь. В основном это были дети ремесленников и землепашцев, обращавшиеся к отцовским занятиям, которые не особо в среде свободнорожденных греков почитались, но зато позволяли немалому числу людей сводить концы с концами. Многим из этих юношей не приходилось каким-либо образом менять свою жизнь, потому что они уже не первый год совмещали учебу и работу под руководством отца. Откровенно говоря, о каком-либо ином пути для себя большинство из них и не помышляло, хотя Платон и мечтал о том, что учиться будет «не только тот, у кого этого желает отец… ведь дети больше принадлежат государству, чем своим родителям»{128}.

Дети состоятельных родителей, как правило, продолжали учиться дальше. Их ждало образование — условно назовем его средним — в гимнасии, где борьба, гимнастика и прочие дисциплины древнегреческого спорта сочетались с мусическими искусствами, а затем, в восемнадцать лет, эфебия, аналог которой можно найти (хотя современному человеку представить такое трудно) в сочетании университетского образования с обязательной воинской повинностью. Но об эфебии мы поговорим несколько позже.

Что же касается гимнасия (нетрудно догадаться, где корни слова «гимназия»), то необходимо оговориться, что первоначально, по меньшей мере до наступления V века до н.э., он служил исключительно для развития физических кондиций и проведения спортивных состязаний и от палестр отличался, пожалуй, только некоторой основательностью и большим количеством статуй и жертвенников богам. Если палестр в городе могло быть много, то гимнасии, как правило, имелся один (разве что в Афинах и Милете их было несколько). В одних полисах первые гимнасии представляли собой комплексы помещений и площадок для борьбы, гимнастики и легкой атлетики, в других — это были просторные дворы с минимумом построек, разбитые на сектора, но нигде ни один гимнасии не обходился без бани или хотя бы купальни с проточной водой.

Вот изображение гимнасия времен первых Олимпиад в «Описании Эллады» Павсания: «В Элиде одной из достопримечательностей является древний (уже для древних греков «древний»! — В. П.) гимнасии. И прежде чем атлеты получат разрешение выступить в Олимпии, им полагается в этом гимнасии проделать обычный круг упражнений. Внутри стены между беговыми дорожками растут высокие платаны. Весь этот участок называется Ксистом (Вычищенным), потому что Геракл, сын Амфиона, каждый день занимался ради упражнения тем, что выдергивал и вычищал росшие здесь кусты аканта (чертополоха). Часть дромоса, назначенная для состязания бегунов и местными жителями называемая священной, отделена от той части, где ведут свои упражнения в беге бегуны и занимающиеся пятиборьем… Есть и другой гимнасии, обнесенный оградой, но меньших размеров; он примыкает к большему и по своей форме называется Четырехугольным. Туту атлетов происходят упражнения в борьбе, а по окончании борьбы те атлеты, которые больше не будут бороться, состязаются тут же в кулачном бою, но с более мягкими ремнями»{129}.

Здесь описание и легкоатлетического стадиона, и палестры, но нет даже намека на мусические занятия. Кстати, само слово «гимнасии» (греч. ?????????) произошло от ?????? — «обнаженный», а греки, как уже не раз говорилось, предпочитали, чтобы никакая одежда не стесняла их во время физических упражнений.

Первоначальное назначение гимнасия привело к тому, что в наше время его, случается, путают с палестрой. Путаницу усугубляет и то, что, во-первых, палестры были обязательной частью гимнасия эллинистической эпохи, а во-вторых, и сами античные авторы, и их переводчики, весьма вольно обращаясь с терминами, порой употребляют слова «палестра» и «гимнасии» как синонимы, и только по контексту можно догадаться, идет речь о палестре для мальчиков, либо имеется в виду палестра в гимнасии, где занимаются юноши, находящиеся на пороге эфебии.

В результате мы порой оказываемся в положении героя Лукиана скифа Анахарсиса, который, попав в древнегреческое учебное заведение, не может понять ни того, где он оказался, ни того, что там происходит: «Одни из них, перевившись руками, подставляют друг другу ножку, другие давят и вертят своих товарищей, валяются вместе в грязи и барахтаются в ней, как свиньи. А между тем сначала, как только они разделись, ведь я сам это видел, они жирно намазались маслом и совсем мирно по очереди натирали друг друга; потом неизвестно, что случилось, они стали толкать друг друга и, наклонившись, начали сшибаться головами, как бараны. И вот один из них, схватив другого за ноги, бросает его на землю, затем, наседая на него, не позволяет поднять голову, толкая его обратно в грязь; наконец, обвив ногами живот и подложив локоть под горло, душит несчастного, а тот толкает его в плечо, как мне кажется, умоляя, чтобы первый не задушил его насмерть… Другие же делают то же самое во дворе на чистом воздухе, только уже не в грязи, но, набросав в яму много песку, они сами охотно посыпают себя им, как петухи, для того чтобы труднее было вырываться из рук, так как песок, по-видимому, делает тело менее скользким и дает возможность прочнее ухватиться за сухое тело. Третьи, тоже обсыпанные песком, стоя на ногах, бьют друг друга и, падая, лягают ногами. Вот этот несчастный, кажется, сейчас выплюнет свои зубы — так его рот полон кровью и песком: его, как видишь, ударили кулаком в подбородок. Надзиратель и не думает разнять юношей и прекратить борьбу…»{130} К счастью, Солон объясняет впавшему в недоумение скифу: «Это место, Анахарсис, мы называем гимнасием, и оно посвящено Аполлону Ликийскому»{131}.[13]

Справедливости ради заметим: Анархасису что гимнасии, что палестра — все в диковинку; в удивление его повергло уже то, что греческие юноши, словно обезумев, принялись мутузить друг друга, а такое происходило в любом греческом зале для физических занятий. Нам же понимать разницу между палестрой и гимнасием необходимо: если палестры как возникли, так и существовали только для телесного развития (свидетелем таких занятий как раз и стал дикий скиф), то гимнасии с IV века до н.э. стали своеобразном центром духовного общения, где и тело укрепляли, и душу возвышали. Причем если в V веке до н.э. гимнасии посещали только молодые люди из аристократических семей, то позже, через век-полтора, с демократизацией обучения, они стали доступны практически всем свободнорожденным юношам, чьи семьи обладали достаточными средствами.

И вот что еще важно: были гимнасии как государственные, управлявшиеся властями полиса через выборных должностных лиц — гимнасиархов, так и частные. Гимнасиархами, как правило, становились самые богатые горожане, за чей счет гимнасии и существовал, поскольку плата, вносившаяся семьями обучающихся юношей, всех расходов покрыть не могла, а общественных средств на содержание гимнасия, за редким исключением, не отпускалось (исключения же наблюдались в ионийских Милете и Теосе; впрочем, и там не отказывались от частных пожертвований). Поэтому должность гимнасиарха, чье имя в обязательном порядке гравировалось на мраморной плите, изначально предполагала филантропию и требовала от того, кто ее занимал, немалых расходов. Тем не менее она считалась одной из самых почетных в полисе и на ежегодных выборах между претендентами в гимнасиархи разворачивалась нешуточная борьба. А в некоторых полисах, в частности в Северном Причерноморье — в Ольвии и Херсонесе, гимнасиархами традиционно выбирали первых лиц государства. С точки зрения финансирования это, вероятно, был безошибочный выбор…

Частные гимнасии содержались исключительно за счет семей обучающихся. Таким гимнасием в Афинах владел (и зарабатывал на этом) в V веке до н.э. учитель знаменитого Гиппократа — врач Геродик, который «применил для лечения гимнастические приемы; сперва он терзал этим главным образом самого себя, а затем впоследствии и многих других»{132}, то есть практиковал лечебную физкультуру.

Изменение назначения гимнасия в IV веке до н.э. повлияло и на его внешний вид. Площадки для легкой атлетики никуда не исчезли, равно как не исчезли залы для борьбы и игр — эфебионы; однако в дополнение к ним появились помещения, где проходили занятия по философии, риторике, читались сочинения поэтов и драматургов, а также портики, крытые колоннады и экседры, которые служили этой цели. Удивительно, но по составу, назначению и внешнему виду помещений гимнасии в разных частях Греции мало чем отличаются один от другого. Многие гимнасии обрастали роскошью, их украшали произведениями лучших скульпторов и живописцев. Так, в гимнасии Элиды стояли статуи «Коры и Деметры… сделанные из пентеликонского мрамора»{133}, Геракла, Эрота и Антэрота, а в гимнасии Мантинеи имелось целое «здание со статуями Антиноя; кроме всего прочего, оно заслуживает обозрения вследствие тех мраморных плит, которыми оно украшено, и интересно для любителя живописи: большинство картин, украшающих его, относится к Антиною и изображает его главным образом в виде Диониса»{134}. Повсюду воздвигались статуи Гермеса — покровителя гимнастики.

Задачей гимнасия было закрепить и развить то, что дала юному греку начальная школа. Физическим воспитанием здесь часто занимались знаменитые воины, а к дисциплинам, освоенным в палестре, добавлялись новые — в частности, верховая езда и учебные бои с применением настоящего оружия; а вот орхестрике внимания уделяли значительно меньше, чем в палестре. Мусическое обучение велось под руководством опытных преподавателей — часто это были признанные философы, драматурги, музыканты, мастера риторики, и уж точно их хватало среди посетителей, которые вольно или невольно также включались в воспитательный процесс. Так, софисты использовали гимнасии как площадку для дискуссий. Спор в любом виде — согласно принципу агонистики — всячески приветствовался в стенах гимнасиев.

Но души юношей возвышали не только диспутами на всевозможные темы. В каждом гимнасии была своя библиотека. Тот же Павсаний пишет об афинском «гимнасии, отстоящем недалеко от площади и называемом Птолемеевым по имени строителя…»{135}, библиотеке которого, по преданию, положил начало сам создатель гимнасия царь эллинистического Египта Птолемей Филадельф (309–246 до н.э.), а пополнялась она благодаря эфебам, коим вменялось в обязанность делать соответствующие взносы. Между прочим, книжные каталоги библиотек было принято высекать на мраморных плитах и располагать у входа в гимнасии. Иногда в гимнасиях устраивали нечто похожее на встречи писателей с общественностью. Так, в гимнасии Мальфо в Элиде происходили «выступления с речами экспромтом и чтение всякого рода литературных произведений»{136}.

Постепенно гимнасии, не переставая быть центрами обучения, сделались популярными мужскими клубами, вход в которые открыт для свободнорожденных мужчин всех возрастов. В интенсивном общении поколений здесь происходила передача традиций и знаний. Именитые граждане порой назначали в гимнасии деловые встречи, заключали сделки, принимали политические решения, а кое-кто из них присматривал себе юношу, которому можно было бы оказать покровительство. Институт наставничества к этому времени, признаться, приобретал все более ярко выраженный сексуальный характер.