Экономическое чудо

Экономическое чудо

В 1947 г. увидела свет книга советского академика, члена Политбюро ЦК партии, председателя Госплана Н.А. Вознесенского. В последней ее главе определялись основные задачи послевоенной перестройки народного хозяйства. Автор подчеркивал, что и для послевоенного времени будут обязательны законы расширенного социалистического воспроизводства, что означало необходимость первоочередного развития тяжелой промышленности. Планировалось в ближайшие годы

«восстановить в освобожденных районах СССР хозяйство, разрушенное немецкими оккупантами, и существенно превзойти на всей советской территории довоенный уровень производства»^{171}.

Эти положения практически повторяли доклад самого Н.А. Вознесенского в 1946 г. на сессии Верховного Совета СССР по плану 4-й пятилетки. Было также запланировано создание в стране «обилия основных предметов потребления» для обеспечения материального благополучия народов СССР. Одновременно говорилось и о необходимости «порох держать сухим» и укреплять военно-экономическое могущество страны. Только практическая реализация этих целей должна была показать, что для советского руководства являлось главным в экономической политике — производство или люди.

Выдвигая подобные задания, советское правительство и в мирное время не собиралось пересматривать основы советской экономической системы, характерные для периода индустриального рывка и военного времени.

Пятилетний план ставил слишком трудные задачи для истощенной войной страны. Чтобы окончательно не отстать от США, усилившихся экономически за годы войны, СССР приступил к выполнению плановых заданий на пределе возможного, каждый раз склоняясь в сторону плана-максимума и заранее смиряясь с неизбежным срывом в отдельных отраслях. Послевоенная сталинская экономическая политика выдвигала проблему темпов в разряд первоочередных, поскольку до тех пор, пока тяжелая промышленность и военно-промышленный комплекс — основа советского народного хозяйства — развивались более быстрыми темпами, чем промышленность ведущих капиталистических стран, СССР мог надеяться на победу социализма во всем мире.

Если исходить из реальности, а не из приукрашенных сводок ЦСУ СССР, советские пятилетки никогда не достигали в полном объеме показателей, заданных плановыми цифрами. Так, в 1950 г. Госплан СССР по заданию правительства проверил сообщение ЦСУ о досрочном выполнении пятилетнего плана и пришел к выводу, что по основным отраслям тяжелой, легкой и пищевой промышленности уровень производства валовой продукции, намеченный расчетами пятилетнего плана на 1950 г., не был достигнут и составил 91,6% от плана^{172}.

Чего же достигла страна в результате послевоенного промышленного рывка? «Уровень довоенного 1940 г. по общему годовому объему промышленной продукции, — сказал на XIX съезде партии Г.М. Маленков, — был достигнут и превзойден в 1948 г., по размерам добычи угля — в 1947 г., по производству стали и цемента — в 1948 г., по производству чугуна и добычи нефти — в 1949 г., по производству обуви — в 1950 г., по производству хлопчатобумажных тканей — в 1951 г. Это означает, что война задержала развитие нашей промышленности на 8–9 лет, т. е. примерно на две пятилетки»^{173}.

На первый взгляд, успехи, достигнутые СССР через семь лет после завершения войны, выглядели впечатляюще. Подробно Маленковым перечислялись другие важнейшие итоги первой послевоенной пятилетки, приводились, сравнительно с западными странами, более высокие темпы роста объема промышленной продукции в СССР. При этом докладчик сознательно умалчивал, что прожиточный минимум в Москве был выше, чем в Вашингтоне, поскольку проблема качества жизни людей в Советском Союзе «выпала» из поля зрения советского руководства.

Советская экономическая модель действовала так, что резко понижала благосостояние населения и качество его жизни. Причина этого заключалась в целях экономической политики — борьбе СССР за мировую гегемонию, что вынуждало развивать производство в ущерб потреблению, уровень которого часто опускался ниже критической черты. В подтверждение — несколько характерных примеров. Согласно бюджетным обследованиям, семьи рабочих Москвы («витрины» достижений социалистического общественного строя и до войны, и после нее) по многим важнейшим продуктам питания (мясо, рыба, сахар, овощи) едва получали половину полагающейся физиологической нормы потребления. А ведь ЦСУ в бюджетных обследованиях учитывало не только продукты, купленные в государственной и кооперативной торговле, на колхозном рынке, но и те, что были получены рабочей семьей от личного хозяйства (огорода). Речь, следовательно, идет о максимуме. Наибольший удельный вес в продуктовой «корзине» рабочей семьи занимали хлеб и картофель. И если потребление хлеба несколько снизилось в 1950 г. в сравнении с довоенным, то, наоборот, потребление малопитательного, но зато дешевого картофеля возросло на треть. Наряду с хлебом, это был продукт, потребление которого превышало физиологическую норму. По расчетам Минфина СССР, прожиточный минимум в Москве осенью 1948 г. составлял 1 933 руб. (на человека в месяц), в т. ч.: продукты — 946 руб., одежда — 728 руб., жилье — 98 руб., прочие расходы — 160 руб. Такой среднемесячной зарплаты, которая бы обеспечила прожиточный минимум, в СССР не имел в те годы ни один даже самый высокооплачиваемый рабочий. В Вашингтоне в 1948 г. соответствующий показатель составлял 251 долл.^{174}

В отечественной исторической науке подчеркивалось, что в результате героического труда советских людей за пятилетие был восстановлен и значительно превзойден уровень промышленного производства, выросло материальное благосостояние людей; что советский экономический строй проявил свои преимущества и жизненную силу. Упор делался на рост количественных показателей (выплавка чугуна, стали, производство электроэнергии и пр.)^{175}.

Серьезные недостатки советской системы — низкий уровень жизни, медленное восстановление численности населения страны, тяжелые условия труда и быта, жестокость трудового законодательства — были, по мнению ряда историков, обусловлены войной и ее последствиями и никак не связывались учеными с пороками действующей в СССР экономической модели или с государственной политикой в области экономики. Данные воззрения стали пересматриваться только в конце 80-х — 90-е гг.^{176} 

Мнение автора

Немало ученых и сегодня полагают, что Советскому Союзу в XX в. была присуща общемировая тенденция перехода от традиционного, патриархального, сельского и аграрного общества к современному, индустриальному, городскому. Чтобы соответствовать этой тенденции, в СССР создали высокоцентрализованную систему управления, а чрезвычайные меры и грубое принуждение исторически оправданы. Главными задачами Советского Союза в послевоенный период были: выход на мировой уровень технического прогресса; обеспечение военно-стратегического паритета с США; активное военно-экономическое сотрудничество со странами социалистической ориентации^{177}.

Во-первых, при таком подходе учеными игнорируется тот очевидный факт, что в погоне за призраком сверхдержавности внутренние проблемы страны отодвигались советским руководством на второй план, хотя в идеологических целях (для подпитки народного энтузиазма) задача повышения уровня жизни советских людей выдвигалась после войны в качестве одной из приоритетных.

Во-вторых, послевоенный рост промышленности, о котором наша пропаганда сообщала как об очередном успехе советской экономической политики, не привел ни к каким структурным изменениям ни в экономике, ни в обществе. Успешная реализация атомного и других военных проектов ложилась тяжелым бременем на неэффективную советскую экономику, увеличивала разницу в развитии между военно-промышленным комплексом и гражданскими отраслями.

В-третьих, желанная цель советской экономики — догнать передовые страны в области высоких технологий — оказалась недостижимой. Все технические новинки внедрялись в промышленное производство медленно и при максимальных социальных затратах. Высокотехнологичные отрасли и предприятия сосуществовали с архаичным производством, что оказывало непрерывное давление на сами основы отечественной экономики. Низкий профессиональный уровень рабочих, преобладание ручного труда, нищенская зарплата — таковы характерные черты «скупой» экономики или, по меткому выражению французского экономиста Ф. Перру, экономики «ничто за ничто». Сталин достиг предела, решая неотложные задачи экономической политики целиком и полностью внеэкономическими методами.

В-четвертых, важно понять, что низкая оплата труда в СССР и тяжелые материальные условия жизни — это не только плата за нарушение экономических законов, в частности, принципа материальной заинтересованности производителя, но еще и особая правительственная политика, которая поставила народ в особые условия выживания. Государству выгодно такое состояние общества, потому что общество, озабоченное только выживанием, не способно серьезно задумываться о действительных причинах своего бедственного положения. Задача партийной идеологии, успешно решаемая длительное время, — не дать массам понять, что тяжелые условия жизни созданы искусственно, чтобы сделать «индустриального бойца» подвластным воле верхов. Это и составляло существо экономической политики сталинского государства. В-пятых, несмотря на то, что Сталин обладал экономическим мышлением, реализация его планов не только обернулась для народов Советского Союза миллионными жертвами, но и оказалась в конце концов исторически несостоятельной.