ПОСЛЕ РАЗГРОМА

ПОСЛЕ РАЗГРОМА

Перед самым арестом Грачевского и членов Центрального кружка «Народной воли» С. П. Дегаев с женой в мае 1882 года выехал из Петербурга в Тифлис, оттуда в Баку и снова в Тифлис. Там Дегаев установил связь с народовольческим кружком офицеров Мингрельского полка. В сентябре они отправились в Харьков и далее в Кобеляки Полтавской губернии к В. Н. Фигнер. Вскоре после отъезда Де-гаевых с Кавказа оттуда пришло известие об аресте нескольких офицеров Мингрельского полка. Что это, совпадение?

При разгроме «Народной воли» уцелели три члена Исполнительного комитета — В. Н. Фигнер, М. Н. Ошанина и Л. А. Тихомиров. ‘ Тихомиров с Ошаниной эмигрировали, в России осталась одна В. Н. Фигнер.

Она Отказалась ехать за границу и продолжала работу на юге России, пытаясь восстановить разгромленную «Народную волю». Осенью 1882 года Вера Николаевна посвятила С. П. Дегаева во все связи с провинциальными кружками, включая Военную организацию партии «Народная воля». Фигнер поручила отставному штабс-капитану Дегаеву осуществлять связь между руководителями партии и Военной организацией. Еще в 1880 году по его инициативе в Артиллерийской академии и Константиновском училище были созданы народовольческие кружки. Вскоре из представителей нескольких кружков образовался центральный кружок, ставший ядром Военной организаций В его состав вошел Дегаев. Поэтому многие офицеры-народовольцы знали его как одного из основателей Военной организации. Они абсолютно доверяли ему и в большинстве относились к нему с симпатией Даже начавшиеся осенью 1882 года аресты не бросили на Дегаева и тени подозрения.

Многочисленные поездки Дегаева по России, Кавказу и Украине предпринимались им с целью установления личных контактов с периферийными группами революционной молодежи. В его распоряжении оказались сведения обо всех активных членах партии «Народная воля», действовавших на территории Рюссии. Введенный В. Н. Фигнер в состав руководства партии, Дегаев инспектировал работу периферийных кружков Член Военной организации «Народной воли» И. П. Ювачев[302] оставил воспоминания о поездке в Одессу в конце ноября 1882 года: «Дошла до меня очередь идти в конфессионал к Дегаеву. Он узнал откуда-то, что я знаком с химией и теоретически знаю, как приготовить динамит, поэтому он предложил мне устроить динамитную мастерскую.

— Я теоретик,— говорю я ей,— а не практик. Самостоятельно я не могу взяться за такое серьезное предприятие.

— Это неважно! — перебивает меня Дегаев.— Пусть захватят жандармы в самом начале производства динамита. Главное, что они будут знать, что опять готовится покушение на кого-то...

Ну, думаю себе, как ты легко распоряжаешься людьми. До сих пор я слышал о пушечном мясе. Теперь ты хочешь быть поставщиком жандармского мяса»[303] .

Страшно и странно, что Дегаев не остерегся открыто предлагать такое...

26 ноября 1882 года С. П. Дегаев с женой под фамилией Суворовы поселились в Одессе и занялись организацией на своей квартире тайной типографии. Приведу извлечение из дознания об этой типографии: «В начале декабря 1882 г. было замечено, что некоторые лица, известные своею политической неблагонадежностью, имеют частные сношения с бывшим поднадзорным Афанасием Спандони-Басманджи (известный народоволец.— Ф. Л), а этот последний с неизвестным человеком, который, в свою очередь, водится с лицом (С. П. Дегаев.— Ф. Л.), окружающим себя большою таинственностью и тщательно скрывающим свою квартиру. Наблюдению удалось обнаружить дом, в котором проживало это лицо (Успенский переулок, № 8, кв. 27), а 9 декабря его видели едущим с вокзала железной дороги и везущим оттуда большую плетеную корзину и сундук. С этого дня неизвестный стал проявлять еще большую осторожность и реже прежнего оставлять свою квартиру. Ввиду возникшего подозрения, что квартира эта служит для революционных целей, 19 декабря он был арестован на улице (...)»[304].

Вслед за Дегаевым всех работавших в типографии арестовали и препроводили в Одесскую тюрьму. Л. Н. Дегаева в тот же день дала откровенные показания обо всех, кого знала, «оговорила самым добросовестным манером». Воспользовавшись этим, жандармский полковник А. М. Китайский вынудил молодую народоволку М. В. Калюжную, работавшую в типографии Дегаева, подтвердить ее показания. Дегаеву вскоре под залог в 1500 рублей выдали матери на поруки, а Калюжную отправили в Петропавловскую крепость, где она просидела более полугода [305].

На первом же допросе С. П. Дегаев и его жена назвали свои настоящие фамилии. Объяснить это можно только желанием Дегаева сообщить Судейкину о своем аресте. Позже он «признался» члену Исполнительного комитета партии «Народная воля» Л. А. Тихомирову, что в Одесской цитадели его завербовал подполковник Судейкин, соблазнив ролью посредника между правительством и народовольцами. Дегаев солгал, чтобы уменьшить число жертв своего предательства, он лгал еще и потому, что задолго до ареста на примере своего брата превосходно усвоил цену слова инспектора охранки.

Судейкин приезжал в Одессу не вербовать Дегаева, а выручать своего агента. Даже в тюрьме Дегаев, перестукиваясь с заключенными, спешил выведать у них сведения о народовольцах и для прикрытия своего предательства сообщил, что некто Антонов, офицер из Тифлиса, всех оговаривает[306]. Член Военной организации Антонов был добрым приятелем Дегаева, затем им преданным.

14 января 1883 года охранники устроили Дегаеву побег. По плану, разработанному Судейкиным, Дегаев при его конвоировании на вокзал столкнул одного унтера в снег, а другому засыпал глаза табаком. Полиция, соблюдая полнейшую конспирацию, передала свою версию побега по инстанции, и директор Департамента полиции В. К. Плеве, как полагается в подобных ситуациях, объявил розыск беглеца. Позже Дегаев признался: «Ну, конечно, как же я мог убежать? Наши агенты вытребовали меня из тюрьмы и будто бы повели, куда приказано, а потом отпустили на все четыре стороны» [307].

Из Одессы Дегаев перебрался в Харьков к В. Н. Фигнер. Она поверила его рассказу, передала ему все явки и полномочия. 10 февраля 1883 года ее арестовали, подстроив «случайную встречу» с предателем Меркуловым, и отправили в Петербург. В Доме предварительного заключения прокурор А. Ф. Добржин-ский показал ей тетрадку с дегаевскими доносами. На последней странице стояла дата — 20 ноября. Но 20 ноября 1882 года и 1881 года С. П. Дегаев находился на свободе, то есть по дегаевской версии завербован еще не был [308].

В столицу предатель вступил триумфатором, в его активе числились участия в покушениях на царя, дерзкий побег из-под стражи, доверие легендарных народовольцев и полномочия представителя центра. И. И. Попов, игравший в то время активную роль в партии «Народная воля», вспоминал:

«Вскоре после коронации [Александр III] в Петербурге появился Петр Алексеевич (С. П. Дегаев) и сразу занял в петербургской организации центральное положение, я бы сказал, командное положение. Якубович и оба Карауловых отошли на второй план, их руководящая роль, особенно Карауловых, поблекла» [309] .

Пересажав всех лидеров партии, Дегаев оказался полновластным руководителем «Народной воли» на территории России. Пользуясь своим положением, он выдавал народовольцев, писал для Судейкина пространные записки о состоянии революционных сил в России и эмиграции с указанием всех известных ему народовольцев, помогал охотиться за нелегальными революционерами.

Какую же черную душу надо иметь, или не иметь ее вовсе, чтобы посылать на страдания и смерть бывших друзей, единомышленников, просто знакомых и незнакомых! В начале 1883 года тюрьмы заполнились почти двумястами народовольцами, составлявшими костяк партии, среди них почти все члены Военной организации «Народной воли» и руководители периферийных кружков. Дознания проводились более чем в 60 городах империи. Одной из жертв Дегаева была М. В. Калюжная, работавшая в его одесской типографии. Из Петропавловской крепости она вернулась домой. Катанский пытался ее завербовать, шантажируя данными ею откровенными показаниями, а когда у него ничего не вышло, жандармы для прикрытия Дегаева распространили слух о предательстве Калюжной. Доведенная до отчаяния, она 8 августа 1884 года стреляла в А. М. Китайского. Через три недели Одесский военно-окружной суд приговорил двадцатилетнюю народоволку к двадцати годам каторги. Ее отправили на Кару — страшнейшее место Нерчинской каторги.

Калюжная оказалась свидетельницей и участницей Карийской трагедии. Генерал-губернатор Приамурья барон А. Н. Корф за оскорбление действием надзирателя распорядился наказать ста ударами палкой политкаторжанку Н. К. Сигиду, 4 ноября 1889 года его приказание исполнили. Калюжная в камере ухаживала за Сигидой. Когда та, приняв яд, умерла, Калюжная и еще несколько каторжан в знак протеста покончили с собой [310].