Третья фаза сражения. Маневры кораблей Улух-Али и Дориа и завершение разгрома турецкой армады

Третья фаза сражения. Маневры кораблей Улух-Али и Дориа и завершение разгрома турецкой армады

 (14-16 часов пополуночи)

В момент кризиса битвы Улух-Али Алжирский, возглавлявший левое крыло мусульманского флота, внезапно повернул с большей частью своих сил к центру, атаковал и смял правый фланг христиан. Однако союзники не растерялись. Покончив с флагманской галерой противника (как описывалось выше, она была взята на абордаж, и при этом погиб в перестрелке турецкий адмирал Али-паша), дон Хуан Австрийский устремился на помощь своему изнемогавшему правому флангу. Одновременно вступил в бой христианский резерва маркиза де Санта Крус, а с тыла к туркам приближалось правое крыло христиан под командованием генуэзца Джан Дориа. Назревало полное окружение сгрудившихся судов Улух-Али. Алжирский дей предпочел плену бегство с тринадцатью кораблями. Кроме них, удалось вырваться из огненного кольца и бежать еще тридцати пяти мусульманским кораблям.

По обстановке и характеру боевых действий сражение при Лепанто представляло собой встречный морской бой. Ни один из противников не ожидал встречи с другим, и каждый флот шел походным строем для выполнения задач, не имевших бой своей ближайшей целью. Отсутствие у обоих противников дальней морской разведки способствовало внезапности столкновения.

Однако флотоводцы и подчиненные им военачальники не растерялись и, несмотря на внезапность, по определенным планам выстроили боевые порядки. Одним из последствий неожиданного встречного столкновения двух громадных флотов явилась некоторая последовательность развертывания сражения сначала в прибрежной полосе, а затем мористее ее.

В битве при Лепанто противники применяли паруса лишь при подходе к району развертывания флотов. Затем паруса убирались, и дальнейшие действия происходили в соответствии с требованиями тактики гребного флота, т.е. на веслах.

Несмотря на то, что в битве при Лепанто в составе кораблей «Священной Лиги» приняли участие всего три боевые галеры Мальтийского Oрдена, рыцари-иоанниты также вписали немало славных страниц в историю этого беспримерного морского сражения, как бы увенчавшего собой успешную оборону Орденом Святого Иоанна Иерусалимского острова Мальты в 1565 г. от многократно превосходящих сил магометан.

Галерам Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, известным своими превосходными боевыми и мореходными качествами (не зря в те годы была в ходу поговорка «в такую погоду только мальтийская галера может выйти в море!»), было отведено наиболее опасное, и в то же время наиболее почетное, место на правом крыле, где мальтийцам было суждено встретиться лицом к лицу с эскадрой самого Улух-Али, их давнего врага. Последнему удалось разметать противостоявший ему отряд мальтийских кораблей и взять на абордаж флагманский корабль Ордена Святого Иоанна — галеру «Ла Капитана».[21]

Нападавшие магометане имели семикратное превосходство в живой силе. Это были янычары, с полным основанием ненавидевшие рыцарей-госпитальеров, как своих непримиримейших врагов на суше и на море. Мальтийские рыцари и сервиенты обороняли свой корабль с таким ожесточением, что, когда христиане, в свою очередь, отбили его у мусульман и пошвыряли их за борт, то нашли на борту «Ла Капитаны» в живых только двух обеспамятевших от тяжелых ран мальтийских рыцарей и генерала ордена иоаннитов Пьетро Джустиниани, раненого пятью турецкими стрелами. Вокруг них, вперемежку с мертвыми телами других госпитальеров, громоздились трупы 300 мусульман, убитых в рукопашном бою на борту «Капитаны».[22]

Знаменосцу Мальтийского Oрдена – рыцарю Арагонского «языка» дону Мартину де Эррера – некий турок одним ударом ятагана отсек часть затылка, кусок шеи, половину левого плеча и целиком левую руку, в которой мальтиец держал алое орденское знамя с белым крестом. Но Божиим произволением отважный иоаннит остался жив и даже дожил до глубоких седин, отойдя в лучший мир много лет спустя, кастеляном (т.е. комендантом) орденского замка Ампоста.

В битве при Лепанто рыцари Святого Иоанна вели себя не менее доблестно, чем в других битвах за Веру. Однако воспоминание о битве при Лепанто было для них столь же горестным, сколь и воспоминание о неудачной Алжирской экспедиции Императора Карла V и о Великой Осаде Мальты турками 1565 г., поскольку экипажи двух из трех орденских галер, участвовавших в битве, не считая мелких вспомогательных судов, были почти поголовно истреблены мусульманами. Только одна-единственная галера, осененная знаменем Ордена Святого Иоанна, с несколькими уцелевшими рыцарями-странноприимцами на борту, вернулась в родную мальтийскую гавань.[23]

На вооружении как христианских, так и мусульманских кораблей находилась, как мы уже знаем, довольно сильная артиллерия и большое количество бойцов с ручным огнестрельным оружием (аркебузами у турок и более совершенными мушкетами – у христиан). Аркебузом называлось примитивное тяжелое ружье с фитильным замком и курком для упрощения производства выстрела.

Для прицеливания и производства выстрела из тяжелого аркебуза была необходима сошка. Порох аркебузеры хранили в особых деревянных трубках, с одним зарядом в каждой. Стрелок-аркебузер носил на ремне через плечо 11 таких трубок с зарядами пороха, пороховой рог для насыпки затравочного пороха и сумку с пулями. Само слово «аркебуза» является искажением немецкого названия этого ружья — «гакенбюксэ»  (Hakenbuеchse)[24].

Дело в том, что первоначально аркебуз держали двумя руками, упирали его (когда стрельба производилась в морском бою) в борт корабля или доски палубы, или клали на сгиб руки. Когда же со временем ствол аркебуза был удлинен, он стал тяжелее и, кроме того, увеличилась сила отдачи. Тогда к стволу был пристроен железный крюк (гак, гакен) у дульного среза, для пользования которым требовался упор. От этого крюка (гака) и произошли немецкое слово «гакенбюксэ» («ружье с крюком»), а также древнерусское слово «гаковница». Аркебуз уступал луку и даже арбалету (самострелу), господствовавшим дотоле на полях сражений, как в меткости попадания, так и в скорострельности.

Однако преимущества аркебуза заключались в независимости его действия от физической усталости стрелка, большей дальнобойности, пробивной силе и немаловажном по тем временам звуковом эффекте, пугавшем лошадей вражеской конницы. Впрочем, в морском бою последнее преимущество аркебуза значения не имело.

В XVI в. испанцы усовершенствовали аркебуз, улучшив его баллистические свойства. Этот усовершенствованный аркебуз получил название «мушкет». Новое ружье имело, по сравнению с традиционным аркебузом, больший калибр и большую дальнобойность. Калибр мушкета составлял до 23 мм, длина – до 1,8 м, вес – от 8 до 10 кг. Мушкетная пуля весила 50-60 граммов.

Стреляли из мушкета с сошки (или вилки), представлявшей собой шест с заостренным внизу концом (для упора) и развилкой вверху, в которую помещался ствол мушкета во время стрельбы. Длина сошки определялась в зависимости от роста мушкетера и равнялась обычно от 1,2 до 1,4 м. Мушкет имел фитильный замок, шомпол мушкета был деревянный.

Дистанция стрельбы из мушкета достигала 200-300 м. Скорострельность мушкета, как и аркебуза, была небольшой, к тому же во время его перезаряжания мушкетер оказывался беззащитным. Зато мушкетные пули пробивали даже самые тяжелые латы, которых турецкие матросы и солдаты, как правило, не имели. Христианская же пехота, напротив, как уже говорилось, имела стальные кирасы-нагрудники, шлемы, ножные латы, поручни и латные рукавицы. Для самообороны мушкетер имел также шпагу. 

С целью наиболее полного и эффективного использования огнестрельного оружия дон Хуан Австрийский, как мы уже знаем, внес поправки в конструкцию христианских кораблей, приказав срезать носы на галерах, несмотря на то, что это лишило галеры возможности таранить борта вражеских кораблей. Однако артиллерия, как мы уже говорили, по существу, послужила лишь в качестве средства завязки боя, в то время, как основным приемом борьбы продолжал оставаться абордаж.

Медленность заряжания орудий и небольшая точность артиллерийского огня фактически исключали длительную и дальнобойную артиллерийскую дуэль, зато позволяли сойтись на таран и на абордаж. Разделение обоих флотов на отдельные тактические группы привело к возникновению трех очагов сражения, вследствие чего искусство тактического морского маневрирования явилось важным моментом в ходе битвы при Лепанто.

Части боевого порядка мусульман практически не взаимодействовали между собой, или же опаздывали с осуществлением взаимодействия (как в случае с Улух-Али Алжирским). Поэтому христиане смогли уничтожать флот турок по частям. Отдельные военачальники флота «Священной Лиги», напротив, по собственной инициативе и своевременно шли на выручку соседей и маневрировали гораздо лучше турок.

В ходе сражения христианам удалось потопить 20 галер мусульман. 200 мусульманских кораблей оказались трофеями воинов «Священной Лиги». В результате поражения турок было освобождено 12 тысяч христианских гребцов-невольников, прикованных цепями к турецким галерам. «Священная Лига» потеряла только убитыми свыше семи тысяч солдат и матросов, не считая погибших гребцов, которых на одних только венецианских галерах насчитали около двух с половиной тысяч человек.

Между прочим, дон Мигель Сервантес де Сааведра, будущий автор «Дон Кихота Ламанчского», командовал в сражении при Лепанто взводом испанских солдат на борту корабля «Маркеза», был дважды ранен и лишился в бою правой руки. [25]

Вырвавшись из огненного кольца, алжирский дей Улух-Али увел остатки разгромленной турецкой армады на защиту подступов к Константинополю. Сил у турок оставалось ничтожно мало.

Впрочем, о «турках» в данном случае можно говорить только условно. Те 48 (по некоторым сведениям 52) магометанских кораблей, что уцелели в лепантском побоище, принадлежали не собственно туркам, а алжирским («берберийским» или «варварийским», как говорили тогда) и тунисским корсарам.

Дома их встретили как героев – бывшего итальянца Хасана Венециано, бывшего француза Джафара из Дьеппа, бывшего албанца-арнаута Дали-Мами Колченогого. Но подлинными героями дня стал для магометан алжирский дей Улух-Али, сумевший не только защитить и спасти левое крыло мусульманского флота, порученное корсарам, но и захватить флагманскую галеру Мальтийского ордена. После битвы при Лепанто турецкий падишах, несмотря на сокрушительное поражение воинов Ислама, тем не менее, удостоил Улуг-Али, в ознаменование заслуг последнего, звания капудан-паши и беглербея.[26]

Победа сил «Священной Лиги» осталась, к сожалению, безо всяких стратегических последствий. Не был даже атакован защищавшийся турецким гарнизоном город Лепанто. Напротив, после возвращения победоносного союзного флота в Мессину на Сицилии, Испания, Венеция и римский Папа поспешили отозвать свои эскадры.

И Марко Антонио ди Колонна, адмирал папской эскадры, был совершенно прав, когда обрисовал сложившуюся ситуацию в следующих выражениях:

«Только чудом и Божиим благословением была нам дарована столь великая победа. Но не меньшим чудом я почитаю и то, что охватившие нас жадность и взаимная зависть не подвигнули нас вслед за тем на новую битву –  на этот раз друг против друга».[27]