Часть 8. Куликовская битва
Часть 8. Куликовская битва
На собирание войск потребовался почти целый год, но их оказалось много. По настоящему боеспособны были только семь тысяч (три тысячи храмовых гвардейцев и четыре тысяч амазонок). У этих имелись и боевой опыт, и вооружение, и подготовка.
Считались боеспособными еще 13 тысяч (пять тысяч бывших кочевников, 6000 амазонок, не участвовавших в серьезных боях, и две тысячи купеческих охранников, с опытом сибирских походов). Эти заметно уступали первой группе по силе, но все равно были способны к серьезному бою. Эти двадцать тысяч и имело смысл вести в поход.
Но князь собрал еще тринадцать тысяч ополченцев, не имевших ни опыта, ни вооружения. Им раздали щиты и хоть какие-то шлемы; топоры и копья они принесли с собой. Из этой "смазки для клинков" отобрали три лучших тысячи, которые были разосланы по всему княжеству (взамен ушедших амазонок), а оставшихся влили в армию. Командование ими было доверено Ивану Вельяминову. Причиной их сбора стал элементарный страх перед численностью Мамаевых войск.
Против Руси Мамай собрал всех до кого смог дотянуться. Только его "коренные" земли — Дон и междуречья Дона с Днепром и Волгой дали ему двадцать тысяч клинков.
Северный Кавказ удвоил это число. Крым с междуречьем Днепра и Днестра — утроил.
Конечно, из этих шестидесяти тысяч воинами можно было считать не более трети (это еще максимум), но любой табунщик в набеге очень страшен. Тем более что это были далеко не все его войска. На Кавказе и в Закавказье при помощи генуэзцев он смог нанять немалое количество наемников — профессионалов (в основном армян). И, разумеется, подошли генуэзцы — их Восточная армия, ранее блокированная в Галате и таинственно исчезнувшая после ухода из проливов Венецианского флота Карло Дзено. Эта армия либо вымерла с голода, либо погибла на Куликовском поле, поскольку неизвестно куда она делась, но больше она не упоминалась. Можно считать, что генуэзцев и наемников было не менее двадцати тысяч, но их соотношение неизвестно (в 1383 году генуэзцы перебросили в Крым 6000 пехотинцев без малейшего напряжения — это дает верхний предел их численности; минимальный может составлять несколько сотен, командующих наемниками). В летописях также упоминаются кавказские горцы, число которых очевидно не превысило десять тысяч.
Итого Мамай смог собрать от восьмидесяти до ста тысяч человек, из которых почти половина представляла собой настоящих воинов.
Его союзник Ягайло смог повести на юг около сорока тысяч.
Эти цифры заставили волноваться не только Сестрорецк, но и Москву. Магия больших цифр завораживала, и Дмитрий Московский также стал собирать крестьянское ополчение помимо княжеских и боярских дружин и городовых полков. В войске православной Руси насчитывалось 44 князя и более 1000 бояр. С учетом крестьян к Коломне была стянута армия примерно равная Мамаевой, но серьезную силу представляли только полтора десятка княжеских дружин, десяток дружин боярских (вспомним, что личная дружина Акинфа Великого была способна штурмом взять Переяславль) и двенадцать городовых полков. Это были разные полки и дружины — от нескольких десятков человек у верховских князей, до многотысячной дружины Московского князя.
Соотношение было хуже, чем у Мамая — из восьмидесяти номинальных тысяч, к числу серьезных бойцов можно было отнести только двадцать с лишним тысяч человек (четверть войска), остальные впервые взяли в руки оружие.
Суммарная численность русских войск (язычников и православных) составила сто двадцать тысяч душ. Приятным сюрпризом стало присоединение к армии Олега Рязанского, которого смог убедить Игорь Сестрорецкий.
Разговор, естественно, происходил наедине, но по легенде было сказано следующее:
"Хватит думать о Руси, князь! Подумай о Рязани! Вас выставляют врагами и изменниками постоянно. Если тебя не будет в походе явно и очевидно — все повторится. Вас и тебя лично снова назовут изменниками русского дела, объявят союзниками Мамая и Литвы. Почему именно у тебя душа за всю Русь болеть должна?
Пусть москвичи теперь подумают, как Литву останавливать".
Возможно, разговор был совершенно иным. Достоверно известно, что после беседы Олега с Игорем было объявлено о грядущем браке младшей дочери рязанского князя с князем-язычником, и почти десять тысяч рязанцев во главе с князем примкнули к войску. Олегу Рязанскому доверили почетное командование правым флангом.
Сбор русских войск был назначен в Коломне на 15 августа. Отряды язычников опоздали и подошли только спустя неделю, сразу начав переправу через Оку. За ними двинулась и остальная армия.
Одной из причин опоздания стало желание Игоря Палача провести свои отборные части через Московский Кремль. После недолгих споров москвичи согласились на это.
Пехота амазонок в количестве 4900 бойцов прошла по Москве парадным маршем.
Неважно, что эти девушки серьезного боевого опыта не имели. Неважно, что их служба по большей части сводилась к охране порядка и "демонстрации присутствия".
Важным было то, как они шли. Глухая черная броня, красные плащи, метущие почти по самой земле, посеребренные навершия и гребни шлемов (естественно — просто светлая сталь). И, глухой мерный топот. И, равнение — четкий правильный строй. И, выполнение неслышимых команд. Они казались "железными", казалось, что это вообще не люди. И внезапно, перед московскими боярами, на виду у всех — четкое снятие шлемов. И лица… Молодые девичьи лица, высокие одинаковые прически. Парадный марш амазонок…
Эффект, ожидавшийся князем, был достигнут. Амазонок увидели и признали.
В течение недели ожидания под Коломной успели подготовить переправу (самой трудоемкой операцией стало создание отмелей на Оке, для обеспечения бродов).
Тогда же были распределены командные должности. За снабжение армии отвечал боярин Тимофей Васильевич Вельяминов. Передовой полк составили язычники (четверть войска) под командованием своего князя, что становилось уже традицией. Полк правой руки возглавили князь Олег Рязанский и Микула Вельяминов; левой руки — литовские князья Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский. Большим полком (и всем войском) номинально командовал Дмитрий Иванович Московский, реально — бояре Иван Квашня и Иван Мороз (здесь были собраны почти все московские бояре). Резервный полк (также в четверть войска, причем наиболее боеспособную его часть) возглавили князья Дмитрий Михайлович Боброк Волынский (он же реально управлял всем войском) и Василий Андреевич Серпуховской. Сторожевой полк составила дружина Андрея Серкизова (в ходе боя этот отряд стал резервом большого полка).
В начале сентября эта армия без помех переправилась через Дон. Сражение состоялось на Куликовом поле. На тот момент оно представляло собой практически безлесную равнину, простиравшуюся на юг на 25 км и на полторы сотни километров с востока на запад, в нескольких местах пересеченную реками. (Версия Нечаева о месте битвы, ИМХО некорректна).
Русское войско примерно на четверть превосходило войско Мамая, но отсутствие Резервного полка на поле боя придало Мамаю уверенности в своих силах. Сражение состоялось 8 сентября 1380 года.
Можно просто сказать, что русское войско более трех часов отражало атаки ордынских отрядов, а затем, получив известие о подходе Ягайлы (неверное), перешло в контратаку и опрокинуло воинов Мамая, в последующем преследовании уничтожив большую их часть. Можно просто сказать, что язычники, составившие передовой полк, выдержали все удары и смогли первыми подняться на Красный холм (к ставке Мамая).
А можно рассказать об этом другими словами…
Палач выбрал место для своего полка в самом низком месте поля. С вечера ополченцы выкосили там всю траву, которую связали в снопы и набили ими телеги.
Наутро начали расставлять бойцов. В центре встала пехота — четыре с половиной тысячи амазонок и десять (реально — девять) тысяч ополченцев. При этом их построили поочередно. (Слева направо: первая баталия амазонок — первая тысяча ополчения — вторая баталия — вторая тысяча — третья баталия — третья тысяча — четвертая тысяча — четвертая баталия — пятая тысяча — пятая баталия — шестая тысяча — шестая баталия — седьмая тысяча — восьмая тысяча — седьмая баталия — девятая тысяча — восьмая баталия — десятая тысяча — девятая баталия).
Каждая из баталий состояла из пяти сотен девушек, в каждой тысяче было по девять сотен бойцов, десятые сотни были направлены на тыловую сторону строя. Баталии имели строй в 10 рядов с шириной в 50 человек, ополченцев выстроили в 19 рядов с таким же фронтом. Завидев конницу противника, первый ряд амазонок опустился на колено и упер в землю щиты и копья, второй ряд опер свои щиты на щиты первого, приготовив копья для "зрячего" использования, третий и четвертый ряды подняли щиты над головой, выставив копья вперед в построении "классической" фаланги.
Последующие шесть рядов приготовились защищаться от стрел и подкреплять впереди стоящих по мере необходимости. Традиционное построение против конницы, мало изменившееся со времен Эллады.
Тысячи ополчения ничего подобного выстроить, естественно, не сумели — не позволили ни вооружение, ни отсутствие подготовки. Традиционные славянские щиты вкупе с не менее традиционными копьями были просто выставлены перед собой. Весь центр Передового полка Игорь доверил Ивану Вельяминову (среди своих язычников он не нашел никого умевшего командовать настолько крупным пехотным отрядом).
Позиции пехоты были с тыла ограждены телегами, полными воды, промежутки между которыми забили снопами из скошенной травы. Четыре сотни амазонок (арбалетчицы легиона) при поддержке десяти сотен ополчения (выделенных из каждой тысячи) должны была обеспечить их защиту.
Внутри получившегося прямоугольника стояли тысячи резерва — три тысячи храмовых воинов и две тысячи "профессионального ополчения" (из бойцов имевших опыт сибирских, финских, волжских и новгородских походов). Единого командования у них не было, каждый отряд храмовников имел своего командира, ополчением командовали сестры Утмаровы. К этому моменту две девушки, сумевшие вырваться из корпуса амазонок, стали наиболее влиятельными вожаками той вольницы, которая добывала ясак и резалась с новгородцами. За предложение князя занять официальный пост они ухватились с радостью, рассчитывая (обоснованно) перейти из разряда вожаков в состав элиты княжества (то к чему обе они стремились изначально, почему и покинули корпус).
Строй пехоты довершали 27 баллист корпуса амазонок (по три машины за каждой баталией).
Этот плотный пехотный строй с флангов прикрывала кавалерия. Слева стали пять тысяч кочевников под командованием Тэмучжина. Просто совпадение имен. Вроде бы ничего особенного. И, в то же время, очень символическое событие. Чингизид отказавшийся от претензий на власть над степью и ставший чиновником совсем другой страны. Да — Яса была в Сестрорецком княжестве более важным документом, чем Русская правда, да — многие ордынцы (и в том числе Чингизиды) уходили на север. Но впервые потомок Великого Хана командовал не союзным отрядом, не своими людьми, а исполнял роль назначенного командира. Разумеется, тут был нужен только человек подобный ему — фанатик веры, фанатик язычества в его крайнем Сестрорецком варианте. Не зря после этой войны Тэмучжин стал верховным жрецом культа Тенгри — Неба (культа, не вмешивавшегося в политику и вместе с тем крайне влиятельного).
Справа разместились 4400 конных амазонок во главе с князем. Четыре сотни княжеской охраны (отряд Ольта) и четыре "боевых" тысячи, закаленных в непрерывной малой войне на границах.
За счет меньшей численности передовой полк построился быстрее чем основная линия.
Игорь Палач воспользовался этим, начав объезд войск. Выехав первоначально перед строем своих язычников, он, срывая голос, заорал: "За Русь!!". Этот клич был подхвачен его бойцами и привлек внимание остальных частей русской армии. Затем он поочередно проехал перед полками левой руки, большим и правой руки, повторяя свой клич. Громкое "Русь" сопровождало его путь.
Это должен был бы сделать Дмитрий Московский, но он о подобном не задумывался.
Завидев атакующих всадников, первые ряды ополченцев стали пятиться. Но все-таки — не побежали. Последующие ряды стояли прочно, и строй становился все плотнее, постепенно превращаясь в толпу. При этом промежутки между тысячами и баталиями оказались заполненными людьми, и фронт стал сплошным. Удар ордынской конницы пешие тысячи передового полка отбили не столько оружием, сколько своей скученностью. Многих ополченцев в центре строя попросту задавило. Тем не менее, сразу татары прорваться не смогли. Лошади на толпу просто не пошли. А дальше стало проще — возник вал из погибших, который не позволял нанести таранный удар.
На участках баталий ситуация была иной. Прекрасные доспехи амазонок свели потери от стрел к ничтожному числу, линия щитов и копий не разорвалась ни на миг. За сотню шагов до строя передовые татарские всадники с ужасом увидели, как весь строй амазонок рухнул на колено, и встретили залп баллист. Атака конницы была отбита без проблем, а дальше пошла "работа" — подъем с земли первого ряда, перестроения, смена уставших бойцов первых рядов. Более часа три волны Мамаевых войск бесплодно разбивались о позиции передового полка. За это время амазонки пострадали минимально, численность же ополченцев была почти ополовинена.
На флангах было иное. Справа конные амазонки остановили первый порыв татар массовым арбалетным залпом и начали карусель вправо, слева карусель налево началась без подготовки. Эти вращения всадников "проталкивали" ордынцев за позиции передового полка — к флангам основной линии, под удары конницы Олега Рязанского и Андрея Полоцкого.
Конечно, и полководцы Орды не зря ели свой хлеб. Что именно делает передовой полк, они поняли уже в первой атаке. На флангах рязанские и литовские дружины устроили настоящую резню. Язычники представляли собой волнолом, который разрезал атакующие порядки, не позволял нанести мощный удар по основным русским позициям, вынуждал тысячи шедшие на флангах рассыпаться. В результате лучшие части русских (стоявшие на флангах) имели заметный перевес и спокойно выбивали противостоящие им отряды.
Попытка обойти передовой полк и разбить его ударом с тыла, предпринятая во второй атаке также не привела ни к чему хорошему. Микула Вельяминов и Олег Рязанский поняли друг друга без слов. Великолепный Коломенский полк моментально контратаковал, и уже сами татары оказались опрокинуты ударом в спину и прижаты к телегам. Попытка же окружить увлекшихся коломенцев была нейтрализована Пронской дружиной. Стало очевидно, что бой будет жестоким.
На исходе первого часа в бой пошла многочисленная союзная и наемная пехота Мамая.
Предположительно, идея состояла в концентрированном ударе по передовому полку, при котором армянские и генуэзские отряды атаковали по фронту, а кавказцы — с тыла. Однако, окружение не удалось — конница не смогла прикрыть ясскую пехоту и той пришлось вступить в бой с основной линией русских войск. Удар генуэзцев оказался страшен и поставил язычников на грань разгрома. Ополченцы не смогли противопоставить профессионалам ничего кроме храбрости и ожесточенности. Они отбили эту атаку только благодаря тому, что амазонки рубились с врагом на равных (и не отступили) и несколько отрядов храмовых воинов вступили в бой (тут было иначе — уже рядовые наемники в ближнем бою оказались беспомощны перед языческой элитой). При этом строй третьей и четвертой, седьмой и восьмой тысяч истончился до трех рядов (из 19 первоначальных), всех остальных — до шести.
Понимая, что назревает катастрофа, Игорь Палач затеял перестроение своих войск.
Для начала он, предварительно отдав необходимые распоряжения и дождавшись возвращения гонцов, повел всю свою конницу в контратаку. Момент был выбран очень удачно — татары и так откатились в очередной раз. Завидев русскую контратаку они попытались выманить и окружить противника — и изобразили бегство. Это подарило язычникам лишнее время.
Тем временем все пехотные тысячи ополчения были собраны в два места — на участки изначально занимавшиеся третьей — четвертой и седьмой — восьмой тысячами, а баталии амазонок сомкнулись в когорты растянув строй. Из десятирядного он должен был превратиться в шестирядный, но потери привели к тому, что полных рядов оказалось только четыре, а от пятого было меньше половины (из 1500 человек штатного состава когорты оставалось около 1100, уже вышли из строя более четверти амазонок). Понимая, что даже такая концентрация ополченцев (они снова стояли в 18 рядов) долго не продержится князь и Иван Вельяминов ввели в бой "профессиональные" тысячи. Это увеличило число войск на каждом из участков с 1800 до 2800 бойцов (потери среди ополчения были ужасны — за полтора часа из 9000 воинов первой линии хоть какую-то боеспособность сохранило только 3600).
Поскольку предпринятые шаги не привели к победе, Мамай снова изменил направление главного удара. На этот раз он попытался разгромить наиболее крупную часть русского войска (предположительно — самую слабую), а именно — центр их основной линии (большой полк). Послав отряды связать боем передовой полк и полки правой и левой руки, основную массу войск он бросил против русского центра. Само развертывание его войск было связано с немалыми трудностями и удалось далеко не сразу — Тэмучжин понял что за массы кавалерии движутся мимо него и попытался перехватить их. Это стоило ему трети из уцелевших, но он смог оттянуть на себя целый тумен (пусть и ненадолго). Сестрорецкий князь или не смог помешать выдвижению татар, или решил не рисковать — он ограничился приказом развернуть баллисты на 180 градусов.
Удар татар был страшен. Большой полк состоял практически из одних крестьян, вооруженных намного хуже чем даже языческое ополчение (у тех хотя бы щит был у каждого, а здесь — только первый ряд был полностью ими защищен, в глубине строя они встречались редко), из оружия у многих были только дубины или плотницкие топоры. Однако они в массе своей не побежали. Возможно сказалось то, что на их глазах уже более полутора часов в низине рубились язычники, возможно — моральный дух войска был просто настолько силен. Немногих побежавших остановили без проблем и снова погнали в бой. Тем не менее в бой пришлось вступить всем боярским и княжеским дружинам, тем более что не так много их и было, пришлось подтягивать с флангов городовые полки. Мамай продолжал наносить удары по русскому центру и против его отборных полков приходилось бросать лучшие русские части (лучшие из возможных). В бою с донским полком "сгорели" коломенский полк и дружина Серкиза. Только когда Андрей Полоцкий смог высвободить из боя и перебросить в центр дружину своего брата удар был отбит. В этом упорном бою были убиты Иван Квашня, Андрей Акинфов, Микула Вельяминов, Андрей Серкизов и многие другие (перечислены только великие московские бояре). От "дружеского огня" погиб Михаил Бренк, возглавивший одну из контратак и "поймавший" выстрел языческой баллисты (они все это время обстреливали татар атакующих большой полк, не очень разбирая где свои где чужие).
Видя, что русский центр подается, татары более часа продолжали его ломать.
Наступило шаткое равновесие… В этот момент Олег Рязанский и Дмитрий Боброк получили сообщение от своих разведчиков, что Ягайла снялся с лагеря и начал движение.
Литовцы действительно выступили, но прошли не более половины расстояния до места боя и остановились снова. Но русские воеводы об этом не знали и приняли его движение за попытку принять участие в бою. У русских появилась необходимость побеждать, и побеждать быстро.
Опытные и талантливые полководцы верно предугадали действия друг друга. Начал Олег, лично поведший в атаку рязанцев. Он быстро смог прорваться к позициям передового полка, полуохватив атакующих татар. Андрей Ольгердович, увидев эту атаку и выдвижение отрядов Боброка из-за рощи, бросил в атаку и свои отряды. Его наступление было менее успешным, поскольку к этому моменту он перебросил часть своей конницы в центр, но с помощью подоспевших частей возглавляемых Владимиром Серпуховским и он смог сомкнуться с язычниками. Значительная часть татарского войска оказалась в окружении. Позже её рассекли на части и частично принудили к сдаче, частично уничтожили.
Игорь Сестрорецкий, дождавшись подхода рязанцев, скомандовал наступление своим отборным частям. Тысяча храмовых воинов, еще не вступавших в бой, пошла в атаку на ставку Мамая. Их фланги прикрыли стремительно перестроившиеся амазонки (к этому моменту их строй истончился до двух рядов). Этим шагом язычники увлекли за собой войска Олега Рязанского и Владимира Серпуховского. Попытки татар отбить наступление были неудачны.
После подъема на холм, русские разделились. Владимир Серпуховской возглавил преследование разбитых мамаевых войск, Олег выдвинулся навстречу литовцам, Андрей остался добивать окруженную группировку.
Этот бой закончился убедительной победой, но цена за неё была заплачена огромная.
Крестьянские ополчения понесли чудовищные потери. Конечно, это позволило сохранить заметную часть профессиональных войск, но оправданность жертв все равно под вопросом.
Мамай бежал с поля боя. Он ещё не считал дело безнадежным и сумел собрать новую армию, пусть и заметно меньшую. Но эти войска в массовом порядке перешли на сторону Тохтамыша и Мамаю пришлось бежать. В Кафе он был убит своими бывшими союзниками — генуэзцами (взамен они получили от нового хана некоторые территории в Крыму).