Часть 17. Наследники
Часть 17. Наследники
Этот достаточно рутинный процесс тянется несколько лет. Его несколько оживляет только история с назначением наследника трона.
В начале 1510 года в отрядах амазонок появляется шестнадцатилетний юноша, которого в течение двух лет форсированно проводят через все "горячие точки" Сестрорецкого княжества — Финляндию, Забайкалье, Алтай и Каму. Нельзя сказать, что его берегут — в серьезных столкновениях он участвует, но каждый раз его охраняют достаточно крупные отряды, состоящие из лучших бригад (тактическая единица боевых отрядов амазонок в 40 бойцов). При этом он носит родовое имя — Игорь и по комплекции похож на всех сестрорецких князей (невысокий и крепко сложенный). Всеобщее мнение однозначно — амазонки заканчивают подготовку наследника трона.
Однако, когда в зимний солнцеворот 1511 года Игорь Шестой назвал своего наследника, им оказался совсем другой человек. Ему тоже было 18 лет и он уже два года служил рядовым чиновником. Условно рядовым, конечно. Его окружение составляли как раз те люди, которые проводили в жизнь планы Паука по сбору налогов с храмов. Некоторые аналитики посчитали такой выбор наследника свидетельством конфликта между чиновниками и купцами с одной стороны и амазонками с другой. Конфликта, в котором нынешний князь однозначно поддержал первых. Другие же просто обратили внимание, что "кандидат от чиновников" был на два с лишним месяца старше. Третьи, уже традиционно, посчитали эти события умышленными действиями князя, который смог выявить всех тех кто попытался приблизиться к "показанному" наследнику и впоследствии разобраться с ними.
Единственное, что осталось неизвестным никому — это мысли младшего из братьев.
Как он отреагировал на эту историю, какие планы строил — остается только гадать.
Новый наследник князя несколько отличался от "сестрорецкого стандарта". При всё том же невысоком росте и мускулистости, он выделялся красотой, за что и заслужил прозвище Игоря Красного. Его брата как бы в насмешку прозвали Игорем Розовым.
Игорь Красный быстро выдвинулся в число ближайших помощников своего отца, деятельно участвуя в экономической и политической жизни языческого государства.
А Игорь Розовый фактически скрылся из виду, "спрятавшись" в Фермоскире — так теперь называли центр подготовки амазонок, уже превратившийся в достаточно крупный город. Чем именно он там занимался в течение двух с лишним лет выяснилось только после начала новой войны с Литвой.
Увеличение численности амазонок в первую очередь должно было повысить качество управления княжеством. Увеличивать боевые отряды Паук не планировал — его вполне устраивали семь прайдов в 28 тысяч клинков. А повысить их боеспособность и агрессивность он был совсем не прочь. Фактически Игорь Шестой просто отменял реформу своего отца.
Но за время правления Строителя и в начале княжения Паука амазонки худо-бедно приспособились к ситуации. И вновь приходящие девушки уже не являлись абсолютно необходимыми. Как следствие, их оказалось возможным использовать для решения иных задач. Так спустя 130 лет возродилась тяжелая пехота амазонок (в первый раз проявившая себя на Куликовском поле). Формирование и слаживание легионов началось в 1509 году (еще до появления молодого княжича), но именно с ним связана активизация этого процесса в 1511 году. Тогда же легионы стали целенаправленно готовиться к штурмам укреплений (которые подозрительно походили на укрепления Смоленска, Чернигова, Киева, Новгорода-Северского, Брянска, Гомеля, Путивля и Курска).
Основной удачей Сестрорецкого князя в рамках подготовки к войне с Литвой стало то, что он смог скрыть обучение крупной армии амазонок, причем не только от Сигизмунда, но и от Василия Московского. Все знали, что с 1494 года в Фермоскире находится очень много детей и то что её покидало незначительное количество выпускниц осталось незамеченным. Просто такова была специфика закрытого города, в котором каждый мужчина моментально оказывался в центре внимания и выявлялся.
Иные способы разведки тоже не сработали. Поток вооружения в неё резко увеличился в 1506 году, а потом оставался на неизменном уровне. В самом Сестрорецке о формировании войск знало не более 5 человек.
В целом, армия Сестрорецкого княжества во второй раз в своей истории выходила на максимум своей силы (первый раз это случилось в правление Игоря Третьего). При этом она во многом стала сильнее, но и сила соседей тоже выросла.
Так, московские вооруженные силы повысили свою боеспособность в намного большей степени. Их опорой ("становым хребтом") была поместная конница уже выросшая до пятнадцати тысяч бойцов с примерно таким же числом холопов. На самом деле численность этого войска не менялась в течение всей истории Руси — происходили только внутренние подвижки (ранее дворяне выделялись из числа дружинников, позже в процессе уменьшения поместий снижалось число холопов, но росло число собственно помещиков). Все те же 30–40 тысяч воинов оставались главной силой русского войска. Поместную конницу дополняли многочисленные отряды союзных кочевников, а при необходимости (во время войны или при подготовке к ней) нанимались казаки (которыми в тот момент называли всех людей не несущих "тягла", т. е. не отнесенных ни к какому сословию). Удельные армии постепенно утрачивали свое значение, их состав все больше сливался с дворянами. В целом, московское войско в начале 15го века было высокопрофессионально и явно доминировало в Восточной Европе. При этом в нескольких предыдущих войнах оно, в силу достаточно специфической тактики, несло крайне малые потери. Вся конница старательно избегала упорных рубок "грудь в грудь", предпочитая долгие перестрелки из лука (при заведомо малых потерях с обеих сторон). В результате москвичи как правило побеждали, т. к. татары просто предпочитали отступить, а литовцы не выдерживали и бросались в атаку, которую москвичи успешно встречали (поскольку ни в вооружении, ни в подготовке они в ближнем бою не уступали). Единственным минусом этой армии была нехватка пехоты.
В то же время языческая армия, основой которой были прайды амазонок, была лишена возможности действовать подобным образом. Основной причиной этого стал давний отказ от луков, а арбалеты в долгих перестрелках были малоэффективны. Конечно, амазонки пытались компенсировать этот минус за счет лучшей организации, но в долгих боях (излюбленных московитами) они были обречены. Поэтому все столкновения с их участием были крайне стремительными. Даже в длительных боях, случавшихся на юге, основную часть времени сражались (перестреливались) южные ополчения (рязанские, верховские и татарские), а амазонки использовались только для неожиданных таранных ударов. В этом они не знали себе равных — стремительно перестраиваясь, внезапно уходя в сторону в последний момент, рассыпаясь на вроде бы хаотичных отдельных всадниц или мгновенно сбивая предельно плотный клин.
Противник почти никогда не мог угадать — последует ли арбалетный залп в упор или удар копьями (рано или поздно удар наносился, но какой из отрядов на него пойдет лидеры амазонок решали в последний момент, зачастую уже в бою).
Некоторой компенсацией слабости в дистанционном бою служило наличие пехоты, причем многочисленной и разнообразной. Наиболее многочисленной её частью традиционно являлись наемники, приходившие со своим вооружением. В принципе они были аналогом московских казаков, но представляли собой более крупную и монолитную корпорацию (на тот момент). Общая их численность уже значительно превысила десять тысяч, но для войны князь нанимал не более пяти из них (остальные сидели на долгосрочных контрактах у купцов или были вне закона). Им платили, и платили хорошо, но именно поэтому — особо не берегли.
Опорой сестрорецкой пехоты в этот период стали вновь появившиеся ополчения амазонок. Это произошло непреднамеренно и незаметно для многих. Фактически только второй сын Паука осознал этот процесс и принял в нем самое активное участие. Конечно, вооружение легионов для 16го века было уже архаичным (щиты, шлемы с гребнями, короткие мечи), но их подготовка… Снова сказывалось их длительное групповое обучение.
Вернувшиеся под контроль светских властей храмовые дружины были намного более опасны. Опасны для всех. Эти отряды, состоявшие из прекрасно подготовленных фанатиков, могли в любой момент выйти из под контроля… Устроить совершенно ненужную резню, покинуть действующую армию, изменить направление движения… То что верховные жрецы оказались вынуждены подчинить своих боевиков князю не означало, что сами боевики будут всегда ему подчиняться. Как минимум — мнение религиозных лидеров могло повлиять на них (как минимум). Но все эти минусы окупались их яростью и бесстрашием. Как шутили воеводы — не бывает плохих войск, бывают неумелые полководцы.
В это же время в составе храмовых дружин выделяется категория индивидуальных бойцов — ведьмаков или охотников. Осознав, что Сестрорецкий князь всегда будет стремиться поставить боевые отряды под свой контроль, верховные жрецы многих храмов начали подготовку бойцов из числа жрецов. Обладавшие, как считалось в народе, магической и мистической силами и сверхчеловеческими способностями, ведьмаки должны были бороться против чудовищ и темных сил (врагов тех богов, которым они поклонялись). В действительности же мастерски владевшие оружием бойцы постепенно стали проводниками воли Верховных жрецов. Во время боя они, впадая в транс, вызываемый самогипнозом или одурманивающими веществами, слепо бились, будучи совершенно невосприимчивыми к боли и даже серьезным телесным повреждениям, что укрепляло веру в их сверхъестественные способности. Что характерно, эти бойцы практически никогда не использовались в войнах с внешним врагом, действуя исключительно на территории Сестрорецкого княжества (причем только на языческих территориях). Ведьмаки стали героями многочисленных сказаний и легенд.
Как можно заметить, московская и сестрорецкая армия прекрасно дополняли друг друга. При грамотном командовании, естественно. В войне с Литвой это сказалось.
Особенно на первом её этапе.
Завершающими штрихами подготовки к этой войне стали несколько шагов Василия Третьего и Игоря Паука, имевших неожиданные последствия. Московский государь по совету и при помощи Михаила Глинского в 1511–1512 годах заключил союзы направленные против Польши с Австрией и Тевтонским орденом, а Сестрорецкий князь провел серию кадровых перестановок (иногда крайне жестоких). В частности, князь Иван Рязанский в 1511 году отправился в Сибирь. Не в ссылку, а наместником на огромные территории в бассейне Енисея, но под плотный пригляд чиновников и амазонок. Так что от политической жизни бывший рязанский князь оказался устранен.
На юге его сменил третий сын Паука семнадцатилетний Игорь Огненный (Золотой или Рыжий — прозвище он получил благодаря редкому цвету волос).
Но еще более жестоко Игорь Шестой поступил весной 1512 года. В преддверии большой войны он решил окончательно покончить с оппозицией в своем княжестве. С оппозицией жреческой. По его приказу было уничтожено шесть верховных жрецов.
Наиболее непримиримых или наиболее глупых — непонятно. Они почему-то верили в свою безопасность и в то, что князь не способен предпринять ничего направленного непосредственно против них. Они ошибались.
Так Игорь Шестой стал третьим князем белозерско-сестрорецкой династии, прямо причастным к убийству священнослужителей. При этом Игорь Третий не убивал, а казнил, и не жреца, а христианского проповедника. Фактически подобные убийства до того совершались только по приказу Слепого. Вот только Игорь Второй сам был верховным жрецом, а Паук — нет.
Многие верующие люди утверждают, что последующие смерти наследников Сестрорецкого трона связаны как раз с этим убийством. Люди мыслящие более критически считают, что эти смерти — не более чем цепочка случайностей.
Не смотря ни на какие события война с Литвой началась в установленный срок.
Василий Третий развернул на западной границе две мощные группировки войск.
Основными стали силы нацеленные на Смоленск. Здесь русские воеводы впервые применили эшелонированное построение в стратегическом масштабе — три армии должны были последовательно вступать в бой, причем последнюю из них возглавлял сам Великий князь. Авангард подчинялся Михаилу Глинскому, второй из армий командовал князь Углицкий (из всех своих братьев Василий доверял только ему, почему Дмитрий постоянно и оказывался во главе крупных армий). Севернее были собраны войска удельных князей — Серпуховского, Боровского и Ржевского.
Формально они самостоятельно командовали этой группировкой, но реальная власть оказалась в руках боярина Григория Челяднина. В самом начале войны скончался удельный князь Иван Васильевич Серпуховской и Челяднин смог убедить его потомков отказаться от удельных прав, перейдя на службу Государю Московскому.
Сестрорецкий князь также развернул две группировки. Сформированная на севере шестнадцатитысячная армия амазонок под командованием Игоря Розового сосредоточилась в верховьях Десны, где с ней соединилось девятитысячное южное ополчение. Параллельно с этим в Псков были стянуты довольно крупные силы в составе двух тысяч амазонок, двух тысяч храмовых дружинников и тысячи наемников.
В ходе войны численность наемников здесь утроилась. Данная армия сдерживала Ливонский орден, а храмовники совершали рейды на литовские земли, действуя с типичной для себя жесткостью.
Война началась летом 1512 года.
Несмотря на длительную подготовку, несмотря на заключенные союзы, война началась неудачно. Обе крупные русские группировки не смогли выполнить поставленные задачи. Московские войска вышли к Смоленску, осадили его и заняли окрестные города — но взять сам Смоленск не смогли. Сказался недостаток пехоты, сказалось отсутствие штурмовой подготовки, сказались прекрасные укрепления крепости.
Конечно, конница уходила в традиционные глубокие рейды, успешно разоряя литовские земли и сходу захватывая многие укрепления (замки и городки). И даже здесь возникали проблемы — Михаил Глинский не понимал традиционную тактику русских помещиков. В результате московские войска после безуспешной осады осенью отступили к Можайску, где были переформированы. Но, несмотря на этот отход, отряды конницы продолжали действовать близ Смоленска вплоть до весны следующего года, фактически держа его в осаде.
На юге Сестрорецкая армия уже традиционно завязла под Брянском. Город, окруженный владениями Сестрорецкого князя держался. Правда необходимо заметить, что Игорь Розовый весь 1512 занимался тем, что отстраивал укрепления Вщижа, создавая из него базу для дальнейших действий. Соответственно, у Брянска появлялась только южная конница (которая помимо этого пыталась захватить и Путивль). Фактически основные силы язычников в 1512 году в боевых действиях замечены не были.
Крупномасштабные походы на литовскую территорию, предпринимавшиеся из Пскова, Новгорода и Ржева имели целью разорение земель и не могли привести к захвату каких-либо земель.
Ситуация изменилась весной 1513 года. Дождавшись окончания ледохода на Десне Игорь Розовый погрузил пехоту своей армии на корабли и двинул войска к Брянску.
И — взял его штурмом после пятидневной осады. После чего продолжил путь вниз по Десне и последовательно захватил Новгород-Северский и Чернигов. После этих успехов его насмешливое прозвище Розовый сменилось на уважительное — Стратег.
Все три города (и некоторое количество замков) были взяты практически одинаково — внезапным штурмом на узком участке после короткой осады. Реально осада длилась до того момента, пока не оканчивалась сборка (строительство) штурмовых помостов, по которым тяжелая пехота амазонок поднималась на стены и захватывала их. Во многом её успехи определялись слабостью укреплений занятых городов, нехваткой в них артиллерии и нежеланием большинства населения сражаться против язычников. Но и недооценивать сложность этих штурмов тоже не следует, поскольку эти факторы действовали во всех предыдущих войнах, но тогда ни осады, ни штурмы успеха не имели. В 1513–1514 годах тяжелая пехота амазонок начала свою "лебединую песню".
В последний раз механика превзошла химию — баллисты, катапульты, осадные башни, вороты, тараны и штурмовые помосты пересилили порох.
Каждый раз повторялось одно и тоже.
Ночью, в темноте штурмовые помосты пододвигали максимально близко к стене и оставляли на земле. Утром девять баллист забрасывали на стену крючья с цепями, тянущимися к помостам. Несколько тысяч мужиков из числа татар и рязанцев (иногда — реквизированные лошади и волы) тянули эти цепи, поднимая помосты вверх.
Некоторые из крюков в этот момент срывались — и люди валились, нередко ломая руки, ноги и ребра, но большая часть держалась крепко (впиваясь в твердое дерево стен все глубже). И вот — вставал первый помост и по нему вперед бежали "черепахи" амазонок. Терциями по 50 человек они поднимались на стены и начинали продвигаться по ним. Максимум, что успевали сделать обороняющиеся — это один выстрел из пушки. Причем, как правило, — мимо. За те 10–15 минут пока вставали помосты, подкрепления на этот участок ещё не добегали. А дальше было еще проще — разрозненно вступавшие в бой, не имевшие единого вооружения, да и не горящие желанием драться (в основном) отряды попросту сметались амазонками со стен.
Более сложной задачей оказывалось не допустить грабежей и убийств после падения города. А через несколько дней был марш. Уже традиционный марш амазонок. И снова:
Глухая черная броня, красные плащи, метущие почти по самой земле, посеребренные навершия и гребни шлемов (естественно — просто светлая сталь). И, глухой мерный топот. И, равнение — четкий правильный строй. И неслышимые команды. И неизменно внезапное четкое снятие шлемов. И лица… Молодые девичьи лица, высокие одинаковые прически. Ожившая легенда…
Когда-то, в 1380 они точно также прошли через Москву, а затем покрыли себя славой в битве с Мамаем. Сейчас они показывали свое возвращение. Блестящий психологический шаг — на занятых черниговских землях мятежей не было.
Единственная заминка возникла под Путивлем. С каменных его стен сорвались все крючья. И, соответственно, упали все помосты. Их ремонт затянулся больше чем на месяц, и все это время амазонки стояли под городом. А большая часть южных войск была отправлена Стратегом в рейд, который возглавил его младший брат — Игорь Огненный. Ему удалось изгоном взять Киев, в котором он не смог удержать своих всадников от грабежа. Когда об этом стало известно Игорю Стратегу, случился большой скандал. Братья орали друг на друга. Старший обвинял младшего в том, что тот допустил грабеж в городе, который отец планировал захватить и, тем самым, сделал этот захват крайне проблематичным. Основным доводом было то, что южные земли язычники удерживают только благодаря согласию местного населения им подчиняться. Теперь же в любом случае появятся враги — или среди киевлян (и что более важно — в прилегающих районах, которые также были разграблены), или среди южных помещиков и татар. По словам Стратега, Игорь Огненный "подарил" Киев Москве. Результатом стало отстранение третьего из братьев от командования войсками — он вернулся в Тулу.
Спустя неделю ремонт штурмовых средств был закончен и Путивль взяли штурмом. В отличие от остальных укреплений, захваченных Стратегом в 1513 году здесь для закрепления крючьев были использованы не баллисты, а катапульты. Из 9 помостов поднялись только 2 (остальные сорвались), но это не повлияло на исход операции.
С точки зрения тактики ключевым элементом всех этих штурмов стал эффект неожиданности. Место установки помостов определялось в последний момент, сами они подводились к стенам в темное время суток (тревожащие ночные вылазки велись по всему периметру укреплений в течение всего времени осады), заброс крюков и подъем помостов занимали не более четверти часа. В результате в столкновении на стене амазонки имели количественный и качественный перевес (их было больше и они имели лучшее защитное вооружение). Не менее важное значение имели слабость гарнизона (его малочисленность) и слабые укрепления (точнее — устаревшие).
Несомненно, что против более современных каменных укреплений с достаточным количеством огнестрельного вооружения данная тактика работала с гораздо меньшим эффектом.
На зимовку языческая армия расположилась в Чернигове. Всю зиму 1513–1514 годов Стратег и Огненный налаживали управление занятыми землями.
Московская армия этим летом вновь ходила под Смоленск, и вновь безуспешно. На этот раз ею командовал Дмитрий Углицкий (сменивший Михаила Глинского). Войска простояли под городом до морозов, но все равно были вынуждены отойти.
Примечательно, что в этой кампании князь Дмитрий впервые проявил себя как очень хороший военачальник. Громкие поражения, которые армии под его командованием терпели несколько раз, многому его научили. Он сумел продержать своих бойцов под Смоленском всю распутицу и при этом не допустил ни голода, ни болезней. (Честно говоря — далеко не факт, что в предыдущих поражениях была его вина, просто он номинально командовал разбитыми армиями).
Несмотря на отход наряда, пехоты и большей части кавалерии, конные отряды продолжали держать Смоленск в состоянии блокады. Сразу после зимы, как только подсохли дороги, на крепость была двинута свежая армия. Первоначально её возглавлял Григорий Федорович Давыдов-Челяднин, а летом к ней присоединился и Василий Третий.
Также московские дипломаты смогли убедить Сестрорецкого князя бросить к Смоленску свою великолепную пехоту и Игорь Стратег повел на север свою армию (предположительно уже в тот момент был проведен раздел захваченных земель, по которому Смоленск и Киев отошли к Москве, а Брянск, Новгород-Северский, Чернигов и Путивль достались язычникам).
По дороге Стратег на полтора месяца завяз под Гомелем, где его методы впервые не привели к ожидаемому результату. Нет — сам город был взят обычным способом в обычном темпе, но в нем имелся еще и замок. С высокими каменными стенами.
Высокими стенами — а штурмовые помосты не поднимались на угол свыше 30 градусов.
И пришлось долго и муторно катапультами и баллистами давить крепостные пушки (к счастью их было немного), а затем рушить ворота. После этого княжич предпочел принять капитуляцию на самых почетных условиях и выпустил гарнизон. В этой осаде язычники впервые применили пороховые гранаты (бомбы), которые забрасывались при помощи баллист (реже — катапульт).
Только после покоса армия амазонок, уменьшившаяся до десяти тысяч (за счет потерь и оставления гарнизонов) подошла к Смоленску. В это же время Стратег узнал об изменении своего статуса.
Что именно случилось с старшим сыном Паука так и осталось неясным. Все версии сходятся в том, что легкое ранение (практически порез) загноилось и вызвало заражение крови. Но откуда взялся этот порез и почему он воспалился — непонятно.
Наиболее распространенной версией является так называемая "библиотечная" версия, согласно которой Игорь Красный случайно порезался затачивая перья для письма (его привычка самому точить карандаши и перья была широко известна). Спустя 10 лет обнаружились неподтвержденные данные, что нож был отравлен.
Был он отравлен, был. У жрецов убитых по приказу Игоря Паука были преданные последователи… Добраться до самого князя они не смогли (тот не покидал свою резиденцию, будучи не в состоянии ходить), а вот его сыновей "проредили" основательно. Наследники причастные к реформам (неоцененным высшим жречеством) и готовые их продолжать были убиты.
Но в 1514 году никаких подозрений еще не возникло. Первую смерть посчитали обычным несчастным случаем.
Игорь Красный скончался в двадцать лет. Три с лишним года отец целенаправленно готовил из него своего наследника, готовил успешно… Теперь приходилось передавать трон второму сыну. Игорю Стратегу, из которого Паук все эти годы старательно выдавливал амбиции, направляя их в иную сферу (стараясь избежать конкуренции между сыновьями он старшего делал князем, а второго — военачальником).
Появлялась и другая проблема — третий сын становился вторым. Пока между Огненным и троном стоял Стратег проблем не было (захватить власть в обход брата легкомысленный, импульсивный и подверженный чужому влиянию, но при этом очень популярный, третий сын Паука не мог), но сейчас, когда он оказывался вблизи от престола — ситуация менялась. Причем желания Огненного уже не играли никакой роли — он был управляем. И потому приходилось решать сложную задачу — делать князя из полководца, и учить легкомысленного юношу просчитывать последствия своих шагов.
Предположительно в этот момент Игорь Шестой отказался от своих планов по реформированию системы наследования в княжестве. По крайней мере больше он не "засвечивал" своих сыновей (не назначал их на ключевые должности).
Итак, в июле 1514 года Игорь Стратег узнает, что стал наследником трона.
Одновременно с этим он получает предписание сдать армию младшему брату и прибыть в Сестрорецк. Однако он не стал выполнять это распоряжение, решив сначала захватить Смоленск. Поскольку именно он возглавлял сестрорецкую армию, находившуюся под городом (по крайней мере формально), спорить с ним никто не стал. На этот момент его войско состояло из 10 тысяч амазонок, двух тысяч пеших наемников и тысячи белевских и тульских татар. Спустя еще два дня к Смоленску подошла еще одна тысяча, которую привел его брат.
Смоленск уже был самой мощной крепостью на московско-литовской границе. О его стены неоднократно разбивались московские войска. В каждой войне они уходили далеко на запад, но по миру были вынуждены отдавать все захваты — потому что Смоленск стоял. И в этой — уже две осады было отбито. И именно поэтому Игорь Стратег Розовый считал, что перед отъездом к отцу обязан взять эту крепость. Это было для него вызовом, проверкой его способностей. Он уперся.
Он может умереть на городской стене,
Но раньше должен на неё подняться.
При осаде Смоленска язычники впервые для себя применили тактику медленного и непрерывного штурма. Они отказались от своих старых методов, поскольку из-за высоты и отвесности стен амазонки не смогли провести атаку при помощи штурмовых помостов (даже не пытались их применить). Вместо этого Стратег медленно и неуклонно пододвигал к стенам баллисты и катапульты. Это движение затянулось более чем на неделю и всю эту неделю на их участке атаки крайне активно подавлялись крепостные пушки. Используя более высокую точность и скорострельность баллист по сравнению с пушками, амазонки постепенно "выбивали" орудия установленные на стене. Позже подобным способом были подавлены и катапульты. При этом использовались преимущественно "гранаты" — глиняные и металлические сферы начиненные порохом ("ноу-хау" Стратега, массово примененное амазонками в 1513–1514 годах).
Только подавив все "огневые точки" на этом участке крепостных стен, язычники начали собственно штурм. Особое внимание было уделено подавлению орудий ведущих фланкирующий огонь. Их также забрасывали гранатами.
Сама же атака велась "по старинке" с использованием лестниц. На стенах завязался упорный бой, и Игорь Стратег лично повел на приступ амазонок, подкрепляя наемников начинавших атаку. Язычники лезли по лестницам густо и зло, но на галереях возникла заминка и княжич решил подняться на стену. Когда он оказался наверху его подчиненные уже нашли решение вставшей перед ними проблемы и частично её преодолели. Оказалось, что гранаты ранее выбивавшие огневые точки на стене разрушили заметную часть галерей и атакующим долгое время не удавалось сконцентрировать силы на ключевых направлениях — у лестниц и башен. Однако к этому моменту амазонки смогли ворваться на одну из двух ключевых башен и лезли на вторую. Параллельно с этим язычники стали спускаться со стены в город при помощи подручных средств, облегчая захват лестниц. Исход боя за стену был решен.
В этот-то момент случайной стрелой с еще незанятой башни и был убит Игорь Стратег. Второй сын и второй наследник Игоря Шестого. Талантливый (если не сказать гениальный) полководец и непонятно какой правитель. Человек, которому приписывают воссоздание тяжелой пехоты амазонок и выведению её на пик силы…
Следующим наследником трона становился Игорь Огненный (Золотой), непригодный к правлению совершенно. Рядом с отцом и братьями он казался сосредоточением доброжелательности и люди тянулись к нему, но при этом он был слишком подвержен чужому влиянию. Поэтому Паук начал готовить своего четвертого сына — холодного, бесстрастного аналитика, в восемнадцать лет блестяще руководившим сложным карельским регионом, управлять "оставаясь в тени".
А под Смоленском на приступ вслед за язычниками пошли и московские дружины, еще на двух участках сумевшие подняться на стену. В этот-то момент смольняне и выкинули белый флаг, признавая свое поражение. Ключевой город пал.