Племена и племенное общество

Племена и племенное общество

Наряду с усилением контраста между городом и селом османская власть углубляла и обостряла контраст между земледельческими областями, подавляющее большинство жителей которых имело статус райи, находилось в подчиненном положении и было обязано работать на господина, и горными скотоводческими областями, где большая часть населения находилась в привилегированном положении, а после его утраты сохранила свою традиционную внутреннюю организацию. В труднодоступных и неурбанизированных горных районах турецкая власть имела свои особенности — прежде всего вследствие отсутствия там спахий.

Влахов из скотоводческих районов, обязанных платить дукат (филурию) и специальную подать, а также нести службу, переписывали и часто переселяли целыми родами во главе со старейшинами (катун тогда стал фискальной единицей), которых турецкие власти считали господами над всеми людьми, входящими в их состав. Старейшины иногда получали тимары, но даже в том случае если формально не числились спахиями, они пользовались большей властью и влиянием благодаря традиционной организации и патриархальному подчинению им населения. Воеводы, кнезы, примичуры стали последним, но влиятельным рычагом османского административного механизма.

Потомки автохтонного населения Балкан, влахи и албанцы, насколько можно проследить их историю по редким и скупым источникам, в одних районах проживали компактно, а в других — вместе с земледельцами-славянами, занимая часть их жуп. Нужда в пастбищах заставила их расселиться по большой территории. Теплое время года они проводили со стадами на горных выпасах, а когда те становились недоступными, уходили на зимовки в долины. Отрываясь и удаляясь от исторической родины, их многочисленные роды принимали язык сербского окружения, о чем свидетельствуют названия сообществ и имена отдельных людей. Где-то славянизация произошла раньше, где-то позже, а где-то ее вообще не было, как в случае с современными албанцами, влахами и цинцарами (аромунами).

Род с типично романским именем Паштровичи (от лат. pastor — пастух) во второй половине XIV в. населил жупу Кучево под Будвой и со временем развился в дворянскую общину, существовавшую на протяжении веков. Подобный процесс расселения и смешения с окружающим местным населением не раз повторялся в следующем столетии. Он привел к тому, что обширные районы Герцеговины получили название Горни-Власи и Дони-Власи (Верхние Влахи и Нижние Влахи).

Оказалось, что политика разделения, нашедшая отражение в королевских грамотах XIV в., гласивших, что «серб не должен жениться на влашках», результата не имела. Возобладало смешение и слияние с различным исходом: иногда перевешивал славянский, а иногда романский или албанский элемент. Нужда государства в кавалерии придала влахам значимость и постепенно выводила их из маргинального положения. В ходе усобиц после распада государства Стефана Душана, а еще больше в период войн против турок или же на их стороне влашские воины в значительной мере заменили бывшее дворянство и взяли на себя его роль.

Еще в период существования самостоятельных государств были районы, которые считались влашскими (гора Дурмитор, область Озера, Сьеница, район, прилегающай к Расу). В турецкой переписи Герцеговины 1477 г. еще различались слои населения, и некоторые села были записаны как «принадлежащие влахам», а другие, в основном пустые, как «место проживания сербов». В результате переселений в эпоху турецкого правления обширные горные области стали влашскими территориями, которые контролировались племенами и их старейшинами.

Прежние катуны начинают обозначать термином племена. В древнесербском языке слово племе обозначало не крупное объединение, часть или прообраз будущего народа, а разветвленную семью. Употреблялось выражение «племя Немани», указывавшее на совокупность потомков; «племя Косача», о котором известно, что в первой половине XV в. оно состояло всего из четырех домов. Изменение в терминологии — переход от катуна к племени — знаменует собой особый этап в славянизации потомков исконного балканского населения и отражает его стремление к возвышению в обществе. Старейшины племен принимали старые титулы воевода и кнез. В материалах к английскому словарю, составленных в Константинополе для путешественников XVI в. разъяснялось, что earl означает кнез, a lord — катунар.

Изменение в социальной структуре населения привело к изменениям в названиях населенных пунктов и местностей. В ряде случаев название жупы, старой территориальной единицы, ложилось в основу племенного имени, как это произошло с Пивлянами и Морачей. Чаще случалось, что жупа входила в состав племенной территории или совпадала с нею. В качестве типичного примера может послужить жупа и поселение Оногошт, получившие свое название Никшич от имени влахов Никшичей, появившихся лишь в середине XV в.

Территория племен претерпевала постоянные изменения. Отдельные племена имели длительную историю, у некоторых она была непродолжительной: часть племени, случалось, отделялась в ходе многочисленных миграций, остаток племени вымирал или присоединялся к другому племени. Важное свидетельство о племенном устройстве конца XVI в. содержится в письме Дамиана и Павла, милешевских монахов, адресованном папе с объяснением, «что есть Сербия». В нем перечисляются племенные территории примерно десяти старейшин (четверо из них воеводы, один — кнез, прочие без титулов) от Адриатического побережья до реки Лим. Помимо известных старых катунов Баньяне, Дробняки, Риджане, а также названий старых жуп и областей (Драчевица, Требинье, Рудине, Пива, Гацко) приводятся и новые племенные образования, такие, как Плана, Никшичи, Колашиновичи, Вранеши. По соседству находились Черногория, в которой были свои племена (Васоевичи, Белопавличи, Пиперы, Негуши и др.), и Дукаджин с албанскими племенами. За этим поясом племен, во внутренних областях, находились монастыри и рудники — на месте бывшего государственного центра; Северная же Сербия осталась вне поля зрения авторов.

Фактическое самоуправление племенных территорий создавало условия для реанимации древнего обычного права, вытесненного государственной властью. Одновременно ослабевало непосредственное влияние церкви из-за относительно небольшого числа священников, отсутствия средств на их образование, трудностей в поддержании приходов и др. Это обусловило «возвращение» многочисленных, ранее вытеснявшихся верований и суеверий, обрядов языческого происхождения и др.

Сохранившаяся скудная документация о племенных территориях, где грамотность была распространена значительно меньше, чем в средневековом государстве, отражает действие механизма кровной мести и примирения семьи убитого с убийцей как между семьями, так и между целыми братствами, а также сообщает о функционировании древних институтов и обычаев, таких, как тайный свидетель (сок), Божий суд (мазия), доказательство происхождения вещи (свод), использование суда присяжных.

Показательно отношение к правовому наследию времен сербского государства. В небольших автономных сообществах под венецианским правлением (Грбаль и Паштровичи), сохранявших преемственность административных институтов и правовой культуры, применяется и адаптируется Законник царя Душана; в зоне же племенной организации общества, напротив, нет следов его употребления.

Степень автономности племенных обществ позволяла сохранить закрытость, жесткую организацию, основанную на реальном или фиктивном кровном родстве. Такую организацию характеризовала солидарность и сплоченность, но в качестве естественного порядка предписывалось подчинение жены мужу, младших — старшим, членов племени — старейшине. Поведение регламентировалось неписаным кодексом; весьма эффективным был контроль в форме «общественного мнения».

^{Разработка государственной традиции. Герб, приписываемый царю Стефану Урошу (1355–1377), в Иллирийском гербовнике, выполненном в Боснии между 1555 и 1595 гг.} 

Племенная социальная организация дала многое для развития «народной культуры», она знаменита изделиями домашних ремесел, особым видом украшений, песнями и танцами, разными формами передачи традиции. Здесь напрасно искать праславянское наследие, так как возникновению «народной культуры» предшествовали столетия симбиоза, в котором участвовал и древнебалканский элемент. В племенных обществах активно, и при этом своеобразно, поддерживалась память о прошлом, прежде всего в форме родословных семьи, братства и племени, в эпическом воспевании героических подвигов современников и предков, а также в преданиях о важных событиях. Переселения унесли легенды о Косовской битве, королевиче Марко и других героях далеко за пределы той территории, где они возникли. Не только отдельные лица, но и весь слой старейшин претендовал на древнее благородное происхождение. Это нашло отражение и в их отношении к церкви — они изображались как новые ктиторы. В произведениях, использовавшихся приморскими писателями-гуманистами XVI в., катунары выдавали своих дочерей замуж за королей. Отдельные племена-катуны вошли со своими гербами в большой геральдический сборник (Иллирийский гербовник), составленный в Боснии во второй половине XVI в.