Выход
Выход
Вторая книга Моисея называется "Выход", по-гречески "эксодос", В ней говорится о преследовании Израиля в Египте и выходе — путешествие из египетской земли, из дома неволи в страну обетованную. Имели свой "эксодос" также украинцы во время и после II мировой войны. Большое, очень большое их количество увеличило состав украинской эмиграции на Западе. И, как правило, здесь они усилили националистический лагерь.
Анализируя состояние украинской диаспоры в США и Канаде, ища причины усиления украинской эмиграцией националистического лагеря после II мировой войны, нужно вернуться к причинам этой эмиграции. Безусловно, что она не была однородной. Такой, или почти такой она стала уже здесь. Какие факторы этому способствовали? Где искать первопричины такого положения вещей? Попробуем еще раз возвратиться в те ужасные времена, когда жизнь человеческая не стоила копейки.
Начнем с т. н. "дивизионщиков", то есть воинов дивизии СС "Галичина". Об их выходе с поля боя по немецкой стороне и о плене на территории действий британских армий написал книгу Василий Верига[498].
Говоря об украинской эмиграции на запад после II мировой войны, все время нужно иметь в виду тот факт, что она происходила уже после известной речи Уинстона Черчилля в американском городе Фултон, начиная период "Холодной войны" Запада с СССР. Именно на этом фоне следует рассматривать процесс эмиграции в Великобританию, США, Канаду.
Козырной картой "дивизионщиков" была борьба дивизии против Советской Армии. В своем оправдании перед бывшими союзниками СССР, "дивизионщики" дошли до того, что твердили о репрессиях немцев против дивизии. В мемориале, подписанном 90 подстаршинами и стрелками, Главному командованию лагерей пленных в Италии, органу военной администрации Великобритании, было написано:
Тесное сотрудничество между УПА и дивизией существовало все время, почему противодействовали немцы, расстреливая целый ряд старшин и стрелков, намекая на связь с УПА, а многие члены УПА публычно (публично — В.П.) расстреляны[499].
Правдами и неправдами добивались на запад те, кто был в УПА или сотрудничал с ней. Все они, без сомнения, националисты. Но как же случилось, что почти все "схидняки" здесь стали националистами?
Чтобы дать объективный ответ на этот вопрос, нужно возвратиться к временам немецкой оккупации.
Лето 1941 года. Прошло всего восемь лет с голодной смерти круг семи миллионов украинцев вследствие искусственного голода, организованного по приказу Сталина. Прошло около десяти лет с момента раскулачивания, физического уничтожения украинского крестьянина, как класса кулаков и середняков, то есть активнейшего сельского элемента. Прошло всего четыре года с момента ежовщины — почти поголовное истребление украинской и коммунистической интеллигенции.
Приходят немцы. С засученными рукавами, здоровые, в кожных ботинках, вооруженные невиданной техникой. Должны ли были задурманенные большевистской лживой пропагандой украинцы знать о сути нацизма? Ведь украинцы на т. н. подсоветской Украине не имели доступа ни к одной объективной информации — ни к прессе, ни к радио.
А вслед за немцами пришли "производные группы ОУН". Что об ОУН могли знать украинцы подсоветской Украины? Что они могли знать об идеологии ОУН? По крайней мере, на первых порах ничего не знали.
И нашлись украинцы — крестьяне, интеллигенция, рабочие, ученые — которые, справедливо ненавидя большевистский тоталитарный режим, не ведая о сути гитлеризма и украинского национализма, добровольно, а иногда и под принуждением оккупанта, становились работать на немцев — кто в немецкой местной администрации, кто в хозяйственных учреждениях, кто стал старостой, а кто начал работать в полиции, хоть в нее, следует подчеркнуть, шел наихудший элемент, зачастую человеческие отбросы. Однако преимущественное большинство тех, кто стал сотрудничать с немцами, были людьми честными, они были патриоты, которые в своем большинстве вскоре поняли, что пошли не тем путем, которым было нужно идти, но уже было поздно. Начальные успехи немцев вскоре перешли в поражения, немецкие армии начали отступать из Украины. Что же должны были делать всем тем, кто волей или неволей каким-то малейшим образом сотрудничал с немецкой военной или гражданской администрацией? Неужели они должны были ждать прихода Советской Армии? Ведь они знали — как большевистская власть расправляется со всеми, кто хотя бы каким-либо образом выступает против нее.
И потянулись вереницы беглецов на запад. Сначала они оказались в Западной Украине, в частности, в Галичине, где ими начала интересоваться сотрудничающая с немцами ОУН-м. Именно поэтому некоторое количество "схидняков" попало в дивизию СС "Галичина". В ней они, да и вообще в Галичине, не могли демонстрировать своего отношения к украинскому национализму.
Немцы отступали и отступали, а за ними целые вереницы беглецов-"схидняков". Все они оказались на территории Германии, на которой уже было два миллиона украинцев — молодежи и подростков, вывезенных в Германию на принудительные работы на фабриках, заводах, к "бауэрам". Многие из них тоже помнили большевистский режим по личному опыту или из рассказов родителей, родственников. Многие из них потеряли своих близких от рук НКВД.
Германия была разделена на четыре оккупационные зоны: американскую, британскую, французскую и советскую. С советской оккупационной зоны украинцы начали убегать в западные зоны, где создавались лагеря для различного рода беглецов. Лагеря создавались, как правило, по национальному принципу, следовательно, были лагеря для беглецов поляков, украинцев и тому подобное.
В большинстве украинских лагерей начали руководить бандеровцы, как наиболее организованные, они часто вытесняли влияние мельниковцев. Не буду говорить об этом в подробностях. В каждом случае в украинских лагерях для переселенцев руководили националисты. Часто бывало и такое, что в них не принимали украинцев-"сходняков", которые вынуждены были скитаться по частным квартирам. Среди них был Павел Коновал — член Главного Совета Украинского братского союза, но он забыл о тех временах скитания. Находясь в лагере, нужно было повиноваться оуновцам. Другого выхода не было. Это было правило, в котором очень редко были исключения. Об этом есть обширная литература, достойная отдельной проработки, за которую должен взяться какой-либо "схидняк".
Но вечно в лагерях для переселенцев жить было нельзя. А тем временем по ним бушевали советские репатриационные комиссии, которые, опираясь на ялтинскую договоренность Сталина с Черчиллем и Рузвельтом, имели формальное право добиваться выдачи им всех, кто до 1939 г. был гражданином СССР. Началась трагедия "схидняков". Они знали — что их ожидает в случае возвращения в Советский Союз. Были случаи самоубийств. По этой причине многие украинцы пошли в польские лагеря. Их там, не умеющих говорить по-польски, приняли! Об этом беспретензионно пишет в своих воспоминаниях Антонина Хелемендик-Кокот[500].
В лагерях для переселенцев начали действовать "Скрининговые" комиссии, которые решали — дать или не дать разрешение на эмиграцию в США и Канаду?
Не знаю, сами ли "схидняки" додумались или им подсказали "захидняки", но начали "схидняки" добывать документы о том, что до 1939 г. они — граждане Польши. Чаще всего они, при помощи организованных оунивцев, доставали метрики — свидетельства о рождении в Западной Украине. Помогали в этом и украинские греко-католические священники. Этим они не грешили против человечности. Хвала тем, что помогали братьям-"схиднякам", которые благодаря такой "операции" смогли эмигрировать на североамериканский континент, как рожденные в Западной Украине, следовательно, под фальшивыми документами.
Если бы на этом закончилось, было бы все хорошо. Но люди очень редко делают что-либо совсем бескорыстно, а тем более оунивцы. "Схидняки", из-за своей помощи бандеровцами или мельниковцам, стали вроде их заложников. Они и до сих пор боятся фальсификации документов, хотя об этом в совершенстве знают и американские, и канадские соответствующие службы. Заложниками в этом понимании "схидняки" остались и по сей день, а на протяжении лет они "наловчились" быть националистами, не зная, чем, в сущности, является национализм.
Часть украинцев из лагерей для переселенцев, не получив согласия "скрининговой" комиссии на эмиграцию в Канаду и США, направилась на эмиграцию в Аргентину, где часть их осталась, а часть впоследствии выехала в США и Канаду. Часть украинцев из лагерей для переселенцев подписала контракты на работу на угольных рудниках в Бельгии, а впоследствии они эмигрировали за Океан. В Германии осталась только небольшое количество украинцев.
Вот эти все выходцы из Большой и Западной Украины вошли в состав националистических организаций. Связанные с ОУН-м — в УНО в Канаде, а в США — в ОГВУ. А ОУН-б как не помещающаяся в рамки канадских или американских законов создала Украинский освободительный фронт, в который влились все, на кого имела влияние ОУН-б. Членом УОФ стала даже Антонина Хелемендик-Кокот, которую немцы вывезли на работу в Германию и которая никогда не имела ничего общего с ОУН, с украинским национализмом. Об УОФ говорит в своем выступлении в честь УПА в Киеве 8.08.1992 г. Владимир Мазур, первый заместитель председателя Провода ОУН-б: В результате мировой войны сотни тысяч украинцев оказались в странах западного мира, где по инициативе ОУН, под проводом Степана Бандеры, были сформированы организации Украинского Освободительного Фронта — политические, издательско-прессовые, молодежные, культурно-образовательные, женские, экономические и тому подобное[501].