Между сентябрем 1939 и июнем 1941 г
Между сентябрем 1939 и июнем 1941 г
О деятельности ОУН на западноукраинских землях с сентября 1939 по июнь 1941 г. на Западе почти нет доступных мне материалов. Об этом периоде напишут, думаю, украинские историки, которые находятся на Украине, опираясь на доступные уже теперь архивные материалы, на свидетельства еще живых свидетелей. В общих чертах, однако, известно, что ОУН не прекращала своей террористической деятельности, направляя ее в то время против организаторов колхозов, учителей, советских и партийных функционеров, вообще представителей советской власти. Знакомый мне украинец с Дубенщины рассказал следующее: Легендарной стала группа, которая действовала на Дубенщине по приказу ПУН, то есть Провода украинских националистов, под проводом Ивана Гладуна из Берестечка. Группа, в которой были и девушки, днем пряталась в овинах, а по ночам нападала на станицы НКВД и уничтожала их. В одной такой неравной стычке в Вербе почти все они погибли от пуль энкаведистов, включая их проводника. Это было на кануне немецко-большевистской войны. С приходом немцев население насыпало на их общее место захоронения высокую могилу.
ОУН в то время не спала. Не спали также большевистские карательные органы. Одни уничтожали других. У меня нет данных о количестве арестованных в то время членов ОУН, однако, зная активность НКВД, можно утверждать, что большевики уничтожили как минимум половину националистического актива, преимущественно "малых", то есть сельских ребят, которые, чего скрывать, не считались с опасностью, подвергали риску свою жизнь, борясь с большевистской властью.
Собственно — с властью ли? Известно, что ОУН уничтожала организаторов колхозов в Западной Украине. Однако, были ли все они ревностными представителями большевизма? Нужно знать существующие в то время в Украинской ССР условия, чтобы судить об этом. Посылали в Западную Украину кого попало, часто руководствуясь профессией. Вот, пример, в Лубненском районе работал агроном, посланный из Надднепрянщины. Он не эвакуировался, когда Красная Армия отступала перед немцами. После войны он подался на запад. Многие годы он является православным священником. Сколько таких было? Но и таких убивали боевые отряды ОУН. Не только энкаведистов. Также молоденьких учительниц, украинок, присланных в Западную Украину.
В 1992 г. я написал знакомой из Днепропетровщины письмо, в котором спросил: "Валя, когда ты впервые услышала об ОУН? "Она ответила: "Осенью 1939 г., когда начали привозить из Западной Украины гробы с убитыми учителями, агрономами, посланными в Западную Украину". Она, Валя, никогда не была комсомолкой, не принадлежала к партии, в то время ей было 11 лет, среди привезенных в гробах был отец ее подруги.
Вот так начался новый период уничтожения своих братьев-украинцев онуовцами, только потому, что они каким-то образом представляли большевистскую власть, при которой не было возможности думать или действовать независимо. Послали в Западную Украину? — ну и езжай! А там — убивали. Убивали, но никогда не прибегали к разъяснительной акции о бесчеловечности большевизма. Потому что и сами применяли бесчеловечные методы, сами руководствовались бесчеловечной идеологией. Подсчитывал ли кто — сколько в то время погибло от ОУН молодых учительниц-украинок?
Такое совершалось в Западной Украине. А между тем к западу от Сана, на завоеванной Германией территории Польши, рождалась организованная украинская жизнь. Под сенью немецкой власти. По благословению ОУН. Организатором этой жизни стал доцент Краковского университета, д-р Владимир Кубийович, географ, специалист по этнографии. Об этом он пишет:… я окунулся в общественную жизнь, возглавил единственное украинское легальное учреждение в Генеральной Губернии, которое через некоторое время стало называться Украинским Центральным Комитетом… Я установил более тесные связи с проводником Фронта национального единства, редактором Дмитрием Палиивым, а при его посредничестве с проф. Гансом Кохом, бывшим сотником УГА, директором института Восточной Европы в Бреславе (Вроцлав — В.П.), а теперь старшиной (офицером — В.П.) немецкой армии в группе "Абвер" (Оборона) в Кракове и референтом украинским дел в армии[156].
Обратим внимание на следующее: а) профессор Владимир Кубийович после слова "Абвер" добавляет в скобках (Оборона). Это — один из примеров дезинформации, которая широко применялась украинскими националистами после войны. Нет никаких оснований утверждать, что проф. В. Кубийович на знал — что такое "Абвер", если бы такое допустить, нужно было бы прийти к выводу, что он, проф. Владимир Кубийович — невежда. Нет, он не был невеждой, он в совершенстве знал, что "Абвер" — разведывательная и контрразведывательная диверсионно-саботажная централь Вермахта[157]; именно с этим, а не другим учреждением немецкого оккупанта вошел в контакт проф. В. Кубийович с целью организовать украинскую жизнь в Генеральной Губернии.
В то время на территории Генеральной Губернии, в частности, в Кракове, находилось большое количество украинских националистов, которые убежали из Западной Украины от большевиков. Убежала "элита" ОУН, оставляя в Западной Украине "малых" с несколькими "проводниками".
С древних времен захватчики-оккупанты применяют принцип "Divide et impera" — разделяй и властвуй! Не удивительно, что этот принцип вводили в жизнь гитлеровцы, в частности, через Абвер, как диверсионное учреждение немецкой армии. В этом случае — через офицера немецкого Абвера — проф. Ганса Коха (не путать с Эрихом Кохом — рейхскомисаром Украины, в которую не входила Галичина — палачом украинского народа). Гитлеровцы хотели еще больше поссорить украинцев с поляками, чтобы они между собой сводили счета, чтобы истребляли друг друга, облегчая этим задание гитлеровцев — истребление, вслед за евреями — славян.
Большим и успешным помощником гитлеровцев в этом дьявольском деле стал проф. Владимир Кубийович. Он с помощью упомянутого Ганса Коха получил согласие на беседу с генеральным губернатором Гансом Франко, которому, вместе с главным деятелем ОУН, полк. Романом Сушко, вручил мемориал о разрешении организовать украинское общество. Летом 1940 г. Украинский центральный комитет стал централью действующих на территории украинских вспомогательных комитетов.
Не думая о дальнейшем будущем, проф. В. Кубийович начал интенсивную деятельность. Его, как этнографа, мысли согласовывались с планами ОУН — построить украинское государство на всех этнических украинских землях, к которым В. Кубийович причислял… географически-исторические края: Холмщина и Подляшье, почти вся Лемковщина, Западное Посянье (Засянье) и маленькие окраины северо-западной Галичины, которые граничили с Холмщиной… Общим для этих окраин было то, что они были украинско-польским пограничьем… это были узенькие полосы, расположенные к западу от Буга и Сяна, которые представляли собой советско-немецкие границы[158].
Именно на этих "узеньких полосах" В. Кубийович с помощью активистов ОУН развернул широкую деятельность: закладывал украинские школы, православные приходы (парафии). Этим, понятна вещь, вызывал сопротивление поляков. А именно это и нужно было гитлеровцам. Весной 1941 г. уже все украинские поселения (села — В.П.) в Генеральной Губернии имели украинские школы и кооперативы, увеличилось число пастырей… некоторые города, в которых до войны украинская жизнь была совсем придушена, стали украинскими ячейками[159].
Все это произошло вследствие деятельности УЦК. Под чьим проводом и на какие средства он действовал? Вот что об этом говорит сам В.Кубийович:
Теодор Оберлендер — экономист и демограф, профессор университета в Штральзунде, автор трудов по демографии и аграрным отношениям в Польше и в Советском Союзе имел высокий ранг в национал-социалистической партии. Перед войной с Польшей Оберлендера мобилизовали и зачислили в отдел разведки (Абвер), затем, в группу украинских националистов под проводом полк. Сушко, которая проходила военную выучку в Австрии (на чьи средства? — В.П.) и в середине сентября 1939 г. была перекинута в ту часть Галичины, которую захватили немецкие войска.
Оберлендер был советником, а в действительности проводником полк. Сушко. В этой роли он находился в Самборе, Сяноци, а впоследствии в Кросни, где группа Сушко была демобилизована. С ноября того же года находился в Кракове, а после переезда Ганса Коха в Львов был референтом украинских дел в Абвере… Он нам пытался помогать… много заботился и о финансовых средствах для новой украинской общественной организации — все из фондов Абвера. В течение двух или трех месяцев наша тройка (Оберлендер, Сушко и я) сходились еще несколько дней на короткие совещания по всем украинским актуальным вопросам[160]. Скажу, что полк. Роман Сушко был представителем ОУН в Генеральной Губернии, потому что немцы запретили Андрею Мельникову выезжать надолго из Берлина. Вспомним, что полк. Роман Сушко был в Проводе украинских националистов (ПУН). Следовательно, УЦК находился под управлением немецкой разведки, ею финансировался, а эта "общественная" организация контролировалась ОУН в лице полк. Р. Сушко.
УЦК вместе с гитлеровцами назначали украинцев в селах войтами, директорами в городских учреждениях, в школах. Этому противились некоторые польские группировки. Немцы в свое время приступили к колонизации Холмщины, выселяли поляков из целых районов, вокруг территорий, назначенных для поселения немцев, создавали "санитарные границы", поселяя там украинцев. Между поляками, которые основательно себя чувствовали в состоянии немецкой оккупации, с каждым разом более начала расти ненависть r активным украинским националистам. На этом фоне еще осенью в 1941 г. боевые отряды польских народников ликвидировали в Генеральном Губернаторстве украинских деятелей, а на Холмщине с осени 1942 г. доходило до столкновений и убийств[161].
Это, собственно, было то, чего хотели гитлеровцы: достичь конфронтации украинцев с поляками. Это задание гитлеровских диверсионных служб было выполнено украинскими националистами легче, поскольку идеология ОУН исходила из положений враждебности украинцев к полякам. Из личных разговоров с украинскими националистами в Канаде я знаю, что многие среди них указывают, как и проф. Богдан Осадчук, на эти спорадические убийства украинских деятелей на Холмщине, как на причину массовых мордований поляков на Волыни, а впоследствии в Галичине. Однако — это неправда. На действительную причину этих мордований я уже указывал и более широко о ней буду говорить в другом разделе.
Так или иначе — УЦК, будоража настроения украинцев против поляков на территории Генерального Губернаторства с сентября 1939 по июнь 1941 г., работал в пользу гитлеровцев. Это, смотря с точки зрения интересов целого украинского народа, была плохая, преступная работа. Это не было время для создания в Холмщине, на Подляшье или Лемковщине украинских школ, кооперативов, "Просветительства" и тому подобное. Это фактически было пробуждение украинского национального сознания на этих территориях на дрожжах ненависти к полякам. Это было время, когда, с точки зрения интересов украинского народа, следовало на время войны, на время немецкой оккупации забыть обо всех обидах в адрес польского народа, а лучше в адрес его довоенной власти, и совместно одолевать врага. Но… враг Польши оказался господином украинских националистов, которые служили ему правдой и неправдой. Поэтому и стали естественными врагами поляков. Зерно ненависти, посеянное украинскими националистами еще в первой половине 20-х годов, начало пускать ростки. Время жатвы наступило в 1943 году.
Характерным для деятельности ОУН, между прочим, через УЦК в Генеральной Губернии, было то, что она никогда не распространялась на миллионы вывезенной на принудительные работы молодежи из "Рейхскомисариата Украина", то есть тех со знаком "ОСТ" на одежде. А в то время "вождь" украинской нации, полк. Андрей Мельник, правда "разжалованный" Степаном Бандерой, сидел в Берлине. Я не встретил ни одного документа, который указывал бы на какие-то шаги ОУН в направлении облегчения судьбы этих миллионов. Однако, не знаю какими путями, ОУН смогла защитить в какой-то мере молодежь из Галичины, вывезенную на принудительные работы в Германию. Молодые ребята и девушки из Большой Украины и из Волыни носили на одежде "ОСТ", в то время как из Галичины — "У" (Украина). Невольники из Рейхскомисариата Украина не имели свободы перемещения, их держали в бараках под охраной, вместо в то время как молодежь из Галичины имела свободу, могла ходить по городу. Об этом чистосердечно, без каких-либо побочных нюансов, написала Антонина Хелемендик-Кокот[162].