Столкновение ОУН с Востоком Украины

Столкновение ОУН с Востоком Украины

Я всегда был противником разделения украинцев на "захидняков" и "схидняков" прежде всего потому, что такое деление не отражает географии населения. "Захидняки" — согласен, потому что они из Западной Украины, но нельзя называть "схидняками" всех украинцев, которые жили за пределами Западной Украины, потому что есть еще Центральная или Украина Надднепрянщины, есть Восточная и Южная Украина.

Мне почему-то кажется, что такая терминология — "захидняки" и "схидняки", отвечает желаниям первых, потому что тогда, вроде бы, они, "захидняки", являются половиной народа, а это — неправда. Однако здесь буду придерживаться этой терминологии с учетом темы.

Прежде всего, нужно вспомнить, что ОУН до войны никогда не распространяла своего влияния к востоку от Збруча. Задание насаждать идеологию украинского национализма получили "производные группы" ОУН-б и ОУН-м. Первыми, кажется, почувствовали неприемлемость идей ОУН члены, причем главные члены "производных групп" ОУН-м, которые успели закрепиться в Киеве до ОУН-б. Среди них были такие видные деятели ОУН-м, как О. Ольжич и Елена Телига, души чувствительные, потому что это были поэты. "Схидняки", как их здесь условно буду называть, знали на практике, что означает тоталитаризм, монопартийность, вождество. В них еще жив был клич Украинской Народной Республики — демократия, свобода слова, равенство граждан без различия национальности и тому подобное. Эта киевская группа ОУН-м не могла перенести полностью свой опыт, приобретенный в столкновении с "схидняками", потому что ее гитлеровцы разгромили — одних расстреляли, других арестовали, разогнали оуновскую киевскую администрацию.

Четче столкновение со "схидняками" почувствовала ОУН-б, потому что именно у нее было больше всего своих эмиссаров на Волыни. Хоть и истребляла ОУН-б пленных из Красной Армии, однако, некоторое количество "схидняков" попало в УПА. Никуда им было деться — либо в красные партизаны, либо в УПА. Некоторые более умные члены ОУН почувствовали, что на "схидняков" невозможно перенести идеи интегрального донцовского национализма. Им, "схиднякам", этот национализм был чужд. И как бы они прятались со своими идеями, попав в ряды УПА или в другие структуры ОУН, все же "вожди" поняли, что с теперешними лозунгами дальше Збруча им не пойти. Однако, пока они пришли к такому выводу, немало "схидняков" погибло от ОУН-УПА, в частности от рук С.Б. ОУН. Об этом пишет евангельский христианин Михаил Подворняк из Волыни:

… были случаи, когда много пленных, у которых были еще силы, когда их гнали ночью, убежали. Потом они разошлись по селам, нанялись работать у хозяев, но потом много их все-таки погибло, но уже не от рук немцев, а от рук своих неразумных и безумных партийцев, которые каждого пленного из Большой Украины считали коммунистом[408].

Где-то имел место случай, когда нескольких бывших пленных из Красной Армии, которые работали у хозяев, пошли к этим большевистским партизанам. После этого бандеровская С.Б. ходила по селам, вылавливала бывших пленных и забирала их с собой. Их вывозили в лес и там расстреливали, подозревая, что они рано или поздно могут уйти к советским партизанам. Убивали невинных украинцев из Большой Украины…[409]

Прочитав это, некоторые женщины-украинки из Большой Украины, может быть, вспомнят, как долго еще ждали своих мужей, получив из "военкомата" извещение: "пропал без вести". А он пропал от пули С.Б. ОУН, а потом ОУН-УПА.

Запущенная ОУН народоубийственная машина работала во всю мощь, а время не стояло на месте. После поражения под Сталинградом началось отступление немецких войск. Начался поход на них тех тысяч украинцев, которые, ненавидя большевиков, сначала поверили немцам, пошли работать в администрацию и тому подобное, и которые знали — что их ожидает с приходом советской власти. Они не были ни коммунистами, ни тем более националистами. Это были преимущественно те, кого не успела перемолоть большевистская машина смерти. Они начали вливаться в Западную Украину, в Галичину. Между ними был тоже Грицко Сирык, автор десяти книг, изданных за свои средства — человек честный. Там они столкнулись с украинским национализмом, с ОУН Бандеры и Мельника. Умные люди, в том числе и из ОУН-б, начали понимать, что Германия потерпит в этой войне поражение. Против нее воюет Запад. Нужно думать заранее, нужно думать о будущем.

На этом фоне доходит до III БСУН Ст. Бандеры. Предпосылкой изменения тактики и пропаганды ОУН-б было разногласие между заданием и практическими возможностями их реализации… при неудаче расширить территорию деятельности организации на подсоветскую оккупацию… Организация, которая теоретически претендовала на организацию и провод революции на всей украинской этнической территории, была фактически ограничена под обзором идеологическим, программным и организационно-концепционным к украинским землям к западу от реки Збруч и в эмиграции…[410]

Несмотря на демократизующие постановления III БСУН-б, тот же автор говорит: Однако основы, сформулированные на Венском Конгрессе (в 1929 г. — В.П.) сохранили свою силу[411].

Я не пишу историю ОУН, поэтому вкратце скажу об изменении тактики и пропаганды ОУН-б. И скажу не своими словами, а приведу мнение двух знатоков темы. Говоря об этом съезде, то есть III БСУН Ст. Бандеры, проф. Ярослав Пеленский пишет: Утверждения о начале демократизации и принятии уже тогда демократической концепции несколько преждевременные. Использовались термины, которые можно охарактеризовать как "политический плюрализм". Слово "демократия" в краевых документах ОУН впервые было использовано… в 1951 г… Хоть в подпольной публицистике термин "демократия" в позитивном контексте употреблялся уже раньше… Однако в эмиграции это положение отрицал сам Степан Бандера… В настоящее время бандеровцы… под руководством Ярослава Стецько также употребляют термин "демократия", хотя к 1960-м гг. в националистической политической терминологии он имел негативное значение[412].

Другой знаток темы, Роман Борковский, говоря о политических реформах, которые вроде бы произошли на III БСУН Ст. Бандеры (21–25.08.1943 г.), говорит:

Вместо этого автократическая фракция (ОУН-б — В.П.) на практике аннулировала эти реформы, интерпретируя их в духе принципов довоенной ОУН[413].

Так вот столкновение ОУН-б со "схидняками" вынудило ее на тактическое изменение лозунгов и направлений пропаганды, однако, не изменило сути ОУН. III БСУН Ст. Бандеры состоялся в 1943 г., во время, когда УПА неистовствовала на Волыни. Провод ОУН-б не приказал прекратить эту бойню, которая срамила украинский народ, "Схидняки", следовательно, имели на ОУН лишь мнимое влияние. Утверждение, что националистическое движение уже в 1943-44 гг. перешло на демократические позиции, не имеет достаточных оснований[414]. На сказанное здесь должны бы обратить внимание те в Украине, которые легкомысленно поддаются современной пропаганде ОУН, в частности ОУН-б, которая весьма часто ссылается на III БСУН.

Столкновение ОУН-б со "схидняками", а также перспектива полного поражения гитлеровской Германии привели к тому, что ОУН-б начала рассуждать над созданием подчиненного ней вроде бы общенационального органа. У истоков этой инициативы стояло следующее: ведь западные союзники в любом случае не разговаривали бы с представителями одной тоталитарной партии, они могли разговаривать с каким-то общенациональным представительством. Однако замысел был шит грубыми нитками — с самого начала и по сегодняшний день известно, что этим органом стал Украинский Главный Освободительный Совет (УГОС), организованный и подчиненный ОУН-б. Это был сугубо партийный орган ОУН-б, в котором, "ради украшения" фигурировали люди из ОУН-б.

Обратим внимание на то, что УГОС был создан где-то в карпатских лесах 11–15 июля 1944 г., когда на всей территории Украины уже была советская власть.

Председателем Генерального Секретариата УГОС и генеральным секретарем военных дел стал Роман Лозовский, то есть Роман Шухевич[415]. Силясь представить УГОС как надпартийный орган, ОУН в то же время не имела в УГОС партнеров, которые были бы представителями других организованных политических сил. Она сама, то есть ОУН-б, поделилась влияниями и ответственностью, — как сказала Дария Ребет[416]. Секретарем иностранных дел стал Максим Рубан, то есть Николай Лебедь[417]. Именно в этом следует видеть начало дальнейшего жизненного пути недосягаемого для органов юстиции бывшего СССР Николая Лебедя.

Как "министр" иностранных дел УГОС, Николай Лебедь имел возможность установить контакты с западными альянтами, имел возможность перевезти на запад архив ОУН-б, имел возможность установить контакты с соответствующими службами США.

Одним из первых проявлений деятельности УГОС было подписание с Германией в конце июля 1944 г. договора о сотрудничестве в вооруженной борьбе против СССР. На его основании немцы оказывали УПА материальную помощь, а также помогали оружием и давали инструкции, о чем говорит Ришард Тожецкий, ссылаясь на архивные документы, на Армстронга, на Романа Ильницкого и других[418].

Интересно, что П. Мирчук не вспоминает Николая Лебедя в контексте УГОС, хотя его, Г. Лебедя, пост, стал трамплином для установления контактов с западными союзниками, а впоследствии стал причиной второго раскола в ОУН. Путь Николая Лебедя можно определить так: от сотрудничества с Абвером, через организацию бойни на Волыни (УПА), через УГОС — к сотрудничеству с СИА, что позволило ему избежать ответственности как организатору народоубийства.

Своим влиянием "схидняки" не сумели воспользоваться после войны. На это были весомые, независимые от "схидняков" причины. Об этом — далее.