33. Если тебя переспорили…
33. Если тебя переспорили…
Может быть, годы спустя вы узнаете, что тот, кто сегодня вас переспорил, изменился благодаря сказанному вами
К. С. Льюис
Сегодня я хочу рассказать вам о том, как один юноша оказался неискусным полемистом. Жил он в 19 веке во Франции. Был сыном бедного крестьянина и звался Пьер Шанель. (При этом история умалчивает о его родственных связях с представительницей французского модельерного гения.) Мальчик рос нюней и рохлей. Сызмальства привык уступать чужому мнению.
В юности он мечтал стать миссионером в Индии. И даже просился на миссию и даже полемизировал на эту тему со своим епископом Белли. Но в споре проиграл. Его отправили на три года в глухую деревушку Крозепасторствовать.
Через три года новоявленный сельский кюре сколотил-таки группу единомышленников и вознадеялся осуществить свою мечту. Они организовали миссионерское общество Марии. Но снова Пьеру не удалось переспорить начальство, и вместо желанной Индии падре Шанель занял пост капеллана в семинарии Белле.
Однако юноша не сдался и через пять лет все-таки проник в группу миссионеров. Правда, ему не удалось убедить руководство миссии насчет Индии и пришлось плыть в Океанию.
И даже на главный остров их новой епархии Пьеру попасть не удалось. Вместо благополучного острова Увеа ему достался островок под названием Футуна. Острова этого даже не видно на карте с обычным масштабом. Только яндексовская метка поможет вам ознакомиться с местонахождением острова.
Остров Пьеру достался хоть и маленький, но красивый (Вот он слева).
И хотя сей клочок земли считался владением Франции, в то время правил там местный король. При населении менее 10 000 человек быть королем интересно: знаешь каждого подданного в лицо и можно даже попытаться запомнить имена… Кроме того, король Ало Ниулики слыл большим прогрессистом и даже отменил людоедство на вверенной ему территории. Видимо, чтобы совсем не сократить численность королевства и без того небогатого. Даже трон у короля был не золотой, а всего лишь из железного дерева.
Поначалу местный король и Пьер Шанель поладили. Пьер с сотрудниками начали с организации, если можно так выразиться, системы здравоохранения, т. е. попросту лечили больных туземцев. Общаясь с хворыми полинезийцами, потихоньку учили язык. И выучили-таки!
Дошло до того, что население стало обращаться в христианство, и даже сын вождя Ниулики решил креститься.
Этого король уже потерпеть не мог. Грезилось ему, что трон железного дерева зашатался под ним, ибо Деревянный Крест Иисуса — символ власти более основательной. Забеспокоился и глава военного ведомства — зять короля Мусумуса. Собрав вокруг себя все Вооруженные Силы Королевства, монарх прямо спросил их: «Мусумуса! Готов ли ты вступить в спор с проклятым Шанелем?»
— Всегда готов! — воскликнули Вооруженные Силы Королевства и начали усиленную гонку вооружений, т. е. вытесали себе увесистую дубину (по другим сведениям, это был топор).
Кроме того, Мусумуса пошел на военную хитрость— притворился больным и вызвал «Скорую помощь». Наш Пьер не заставил себя ждать, вскоре явился и стал осматривать высокопоставленного пациента.
И тут начался самый главный диспут в жизни Пьера. Мусумуса выдвинул ряд тезисов, опровергающих истинность христианства, а именно дубину и топор. У падре Шанеля не нашлось контраргументов и священник проиграл спор, позорно покинув не только место дискуссии, но и вообще земную юдоль.
Однако смерть любимого падре так потрясла население острова, что простодушные туземцы тут же организовали акцию протеста: пошли креститься практически всем трудоспособным населением (благо, живые миссионеры на острове еще остались).
Тело любимого падре забальзамировали по местным обычаям, завернули в полотно, погрузили в бочку и отправили в Новую Зеландию, а оттуда уже во Францию. На острове же построили каменную церковь в селении Пои. Учредили ежегодный праздник с поеданием жареной свинины с бананами в честь Пьера Шанеля, а самого неискусного полемиста провозгласили покровителем всей Океании.
Через некоторое время уверовал и сам Мусумуса. Он прожил еще долгую жизнь, но, говорят, до смерти мучился угрызениями совести.
Завещал похоронить себя без могильного холмика и памятного камня прямо на дороге, ведущей в церковь Пои. Чтобы каждый идущий в церковь попирал ногами убийцу того, кто проиграл в споре.
* * *
История не столь поучительная, сколь утешительная.
Битва со злом — это не интеллектуальное сражение, а духовное. Поэтому чисто интеллектуальная победа тут не решает практически ничего.
Это не значит, что у веры нет разумных оснований. Это значит, что настоящая мощь заключается не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении Духа и силы…
Ой! Кажется, это уже кто-то говорил… =)
Ну так о чем это я?
Ободритесь, братья и сестры. И побеждайте, даже когда проигрываете. С нами Бог!
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКЧитайте также
Глава XVIII Каким образом в развращенных городах можно сохранить свободный строй, если он в них существует, или создать его, если они им не обладают
Глава XVIII Каким образом в развращенных городах можно сохранить свободный строй, если он в них существует, или создать его, если они им не обладают Я полагаю, не будет ни неуместным, ни идущим вразрез с вышеприведенным рассуждением рассмотреть, возможно ли в развращенном
Я люблю тебя, жизнь…
Я люблю тебя, жизнь… В общем, ничем слишком уж этаким «настоящие» от иных народов региона не отличались. Бы. Но. Особенным, неведомо откуда взявшимся элементом их мировоззрения, отличавшим чукчей от иных народов тундры, было отношение к смерти. Не столько чужой (юкагиры и
«ЧТО МЫ МОЖЕМ ДЛЯ ТЕБЯ СДЕЛАТЬ?»
«ЧТО МЫ МОЖЕМ ДЛЯ ТЕБЯ СДЕЛАТЬ?» Андрея Козырева постоянно недооценивали. Он не считался сильной самостоятельной фигурой — слишком молод, никакого политического опыта. Его позиции казались слабыми. При всем добром к нему отношении президента он был одинок на вершине
«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, РОССИЯ…»
«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, РОССИЯ…» В 1951 году жизнь Алексея Лебедева словно разломилась надвое. Первая половина осталась там, в авиации. Вторая — в разведке. Там он был фронтовым комэска, летчиком-асом, Героем Советского Союза. В разведке тоже стал асом. В пяти зарубежных
«Если я забуду тебя, Иерусалим…»
«Если я забуду тебя, Иерусалим…» Императору по возвращении удалось силой восстановить свою власть в Италии, даже добиться примирения с папой. 23 июня 1230 г. он заключил с Григорием IX договор в Сан-Джермано. Папа соглашался снять с императора отлучение (официально это было
«Пора тебя женить»
«Пора тебя женить» Семья начинается с брака. Брак со сватовства. Два столетия назад дело это было непростым, хлопотным, а подчас и опасным. Шутка ли: уйти в чужой род, где женская половина мигом поставит невестку под каблук? Или, напротив, взять к себе человека незнакомого,
«Если пишешь, не бойся, если боишься, не пиши»
«Если пишешь, не бойся, если боишься, не пиши» Это был лозунг новой русской литературы. Он останется таким же в России больше чем на целое столетие вперед. Вплоть до горбачевской перестройки.Время великих реформ Александра – невиданный расцвет литературы, который никогда
Глава 2. Если завтра война, если завтра в поход
Глава 2. Если завтра война, если завтра в поход И на нашей земле мы врага разгромим Малой кровью – могучим ударом Из советской песни Почти все, что удается извлечь из многих страниц «Ледокола» о Первом и Втором стратегических эшелонах, – это лишь то, что за короткий срок в
Глава 3. Если завтра война, если завтра в поход – 2
Глава 3. Если завтра война, если завтра в поход – 2 «Советскому Союзу пришлось вести оборонительную войну на своей территории ». В. Суворов. «Ледокол» В этой главе разберемся с вопросом – какими были накануне войны планы советского командования или, иначе говоря, готовило
Не бойся, если вдруг тебя разлюбят…
Не бойся, если вдруг тебя разлюбят… Его полное имя звучит торжественно – Али Абдул Гафур эль-Кундузи. Посвященным оно говорит о многом. Об арабских корнях, о высоком месте в иерархии этой сверхпереплетенной даже для многонационального Афганистана провинции – Кундуз.
Я люблю тебя, Хохлома
Я люблю тебя, Хохлома Даже не знаю, когда я впервые увидел тебя. Думается, мы знакомы всю жизнь. Я помню груды черно-золотистых мисок, продаваемых на шумных базарных площадях возле волжских пристаней. Как искрились на солнце золотистые узоры посуды, ярче которой, наверное,