3.3. Решение вермахтом «еврейского вопроса» в Сербии

3.3. Решение вермахтом «еврейского вопроса» в Сербии

Партизанская война и расистская идеология неумолимо толкали вермахт к радикальному «решению еврейского вопроса», как показывают действия германских вооруженных сил не только на оккупированной территории СССР, но и в Сербии.

Гитлеровские войска напали на Югославию 6 апреля 1941 года и через 11 дней добились ее капитуляции. В соответствии с объявленным еще до нападения намерением Гитлер полностью разрушил государственную целостность страны. Северная часть Словении отошла к рейху, Южную Словению, Черногорию и Косово получила Италия, области к западу от Тиссы — Венгрия, на севере было создано Независимое Хорватское государство (НХГ), в состав которого входили также Босния и Герцеговина. Сербия, Банат, а также оккупированная в апреле 1941 года Греция были включены в область военной оккупации «Юго-Восток». До конца августа 1943 года исполнительная власть и командование войсками были соединены в руках генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа. Затем руководство военной администрацией было передано генералу Фельберу, подчиненному непосредственно шефу ОКВ Кейтелю, а командование войсками сосредоточилось в руках генерал-фельдмаршала Максимилиана фон Вейхса.

С самого начала военные учреждения были активны в преследовании евреев. Оно происходило по схеме, уже применявшейся в других странах: регистрация — обозначение — ограбление — изоляция от общества. Так, в Банате местные коменданты издавали распоряжения о ношении желтой звезды, создавали в городах гетто, полевая жандармерия проводила конфискации еврейских квартир и гешефтов, имущество евреев по жандармским квитанциям продавалось чиновникам оккупационных властей по льготным ценам.[367]

Это организованное мародерство разлагало мораль военнослужащих. Лейтенант 714-й пехотной дивизии писал в конце мая 1941 года на родину о практических выгодах преследования евреев: «Несколько дней назад здесь еще бушевала война. Но ее следов здесь не найти, ведь враг бежал, а наши танки — за ним… Все евреи удрали, были расстреляны и взяты в плен. Целые дворцы, виллы во всем своем великолепии стоят пустые. Наши солдаты, унтер-офицеры и т. д. чувствуют себя в них очень хорошо. Они живут в них как господа».[368]

Еще во время подготовки нападения соглашение Вагнера и Гейдриха было распространено на Югославию. Вермахт должен был передавать айнзацгруппам не только «эмигрантов, саботажников и террористов», но и коммунистов и евреев. Приказ ОКХ, также изданный до начала агрессии, предписывал арестовывать «эмигрантов и евреев, коммунистов и террористов». Оккупационные учреждения вермахта немедленно взялись за проведение этих указаний в жизнь. За три дня до капитуляции Югославии местный комендант Петровграда капитан Ренч распорядился о закрытии еврейских гешефтов, ношении желтой звезды, выплате евреями контрибуции в сумме 20 миллионов динаров (1 млн марок) и переселении их в гетто.[369]

19 апреля почти 10 тысяч белградских евреев были зарегистрированы гестаповцами и стали привлекаться вермахтом к различным работам, а 25 числа комендант Белграда полковник Кайзенберг издал следующее распоряжение:

«1) Все проживающие в Белграде евреи могут покупать продукты и другие товары на рынках и площадях ежедневно только с 10.30. Продавцы не могут отпускать им товары ранее указанного времени.

2) У общественных колодцев и других мест, где граждане ждут своей очереди, евреи могут становиться в очередь только после того как все остальные граждане-арийцы получили соответствующие товары.

3) Всем продавцам запрещается продавать евреям продукты и другие товары по повышенным ценам и вообще из-под полы.

4) Все евреи, нарушившие это распоряжение, будут наказаны 30-дневным арестом или денежным штрафом до 10 тысяч динаров. По усмотрению они могут быть отправлены в концентрационный лагерь. Точно так же наказываются продавцы, нарушившие пункт 3 настоящего распоряжения.

5) За приведение наказаний в исполнение отвечает полиция Белграда и его районов.

Распоряжение вступает в силу немедленно».[370]

Первый военный командующий в Сербии генерал Людвиг фон Шрёдер 30 мая приказал всем сербским евреям и цыганам носить на одежде желтую звезду, уволиться из государственных учреждений и частных предприятий. Их имущество подлежало «ариизации», а рабочая сила — принудительному использованию. Следовательно, еще до нападения на СССР учреждения вермахта без всякой военной необходимости или специального обоснования переняли расистские нормы, уже введенные в других оккупированных странах. Регистрация, обозначение, ограбление и изоляция от общества весной 1941 года считались прочной составной частью антиеврейской политики нацизма и осуществлялись в том числе и вермахтом. Военные власти вынашивали идею изоляции всех сербских евреев в одном из небольших городов, но обстоятельства сложились так, что нацизм перешел к их уничтожению, минуя фазу организации гетто.[371]

Нападение Германии на Советский Союз ознаменовало начало нового этапа оккупационной политики в Сербии. 22 июня 1941 года штаб военной администрации распорядился об аресте всех ведущих коммунистов и бывших участников гражданской войны в Испании. Одновременно еврейская община Белграда должна была ежедневно предоставлять 40 мужчин, которых следовало расстрелять как заложников в случае нападения партизан.[372]

Действительно, в начале июля 1941 года Коммунистическая партия Югославии начала партизанскую войну, которая быстро приобрела большие масштабы. Оккупанты, стремившиеся к изъятию и использованию всех важных для ведения войны ресурсов, не рассчитывали на серьезную борьбу против повстанцев с самого начала оккупации. В поисках виновника актов саботажа и диверсий военные учреждения проводили связь между партизанским движением и присутствием в стране евреев, поэтому контрпартизанская борьба мыслилась ими только в связи с «окончательным решением еврейского вопроса» в Сербии. Сначала воинские части не принимали непосредственного участия в экзекуциях евреев и коммунистов, доверив эту задачу опергруппе под командованием В. Фукса. К тому же казни удерживались в известных границах, как свидетельствуют ежедневные доклады командования 12-й армии в отдел «Оборона страны» штаба руководства вермахта: «В связи с обнаружением взрывчатых веществ в Сербии расстреляны 10 коммунистов и 3 еврея» (8 июля); «Попытки евреев в Белграде поджечь немецкие автомобили. 100 евреев будут расстреляны» (28 июля); «Нападение на полицейский патруль… расстрелы… В Белграде из-за актов саботажа казнено не 100, а 122 коммуниста и еврея» (29 июля); «В Петровграде арестовано 6 вооруженных коммунистов. 1 коммунист расстрелян при попытке к бегству. В Аграме расстреляно 104 человека, причастных к покушениям, коммунисты и евреи» (6 августа); «6.8. в Аграме расстреляны еще 87 коммунистов и еврейских заложников» (7 августа).[373]

Письма офицеров вермахта показывают, что казни заложников в этот период вызывали у военнослужащих одобрение и даже восторг: «Не пугайся, если случайно будут известны цифры расстрелянных коммунистов и евреев, которые ежедневно объявляются в завершение новостей. Сегодня был установлен рекорд! Сегодня утром в Белграде нами было расстреляно 122 коммуниста и еврея…. Вчера было расстреляно свыше 30 человек. Несколько дней назад одна банда отважилась выжечь ручными гранатами местопребывание солдат нашего полка, которые ночью спали. Сколько при этом погибло, я не знаю».[374]

Большую роль в уничтожении сербских евреев сыграл начальник штаба управления военной администрации Гаральд Тернер. Он был участником Первой мировой войны и добровольческого корпуса, в 1932 году вступил в СС. После оккупации Польши он служил в администрации генерал-губернаторства, затем возглавлял военную администрацию Парижского округа, а в апреле 1941 года был переведен в Сербию. Тернер представлял концепцию прагматичной оккупационной политики, рассчитывая с помощью небольшого рабочего штаба контролировать деятельность местной администрации и обеспечить сотрудничество населения. Но партизанская война набирала обороты, и в сентябре в нее включились сербские националисты — четники.[375]

Между тем Шрёдер погиб в авиакатастрофе, и его место занял генерал люфтваффе Генрих Данкельман. Он немедленно обратился в Берлин с просьбой прислать два полицейских батальона и не менее 200 служащих СД. Однако эти силы были необходимы нацистам для ведения войны на уничтожение против Советского Союза, и Кейтель, ссылаясь на фюрера, уполномочил вермахт вести самостоятельную борьбу с партизанами и «восстановить спокойствие и порядок» в Сербии. Через месяц, 16 сентября, по требованию Листа в Белград был командирован генерал пехоты Франц Бёме, бывший руководитель службы разведки и контрразведки австрийской армии. Бёме всегда был у нацистского руководства на хорошем счету. Еще в феврале 1938 года во время встречи с канцлером Куртом фон Шушнигом в Оберзальцберге Гитлер потребовал назначить его начальником австрийского генерального штаба. Бёме участвовал в войнах против Польши, Франции и Греции и считался знатоком Балкан. Гитлер подчинил ему все военные и гражданские учреждения, чтобы «самыми строгими средствами надолго восстановить порядок во всем пространстве». Даже официальная должность Бёме — полномочный командующий генерал в Сербии — давала ему большие возможности, нежели имели его предшественники, именовавшиеся командующими.[376]

В это время соединения партизан и четников контролировали большую часть территории страны за исключением городов. Четыре расположенные в Сербии пехотные дивизии двухполкового состава были сформированы для задач оккупации, в каждой из них было около 6 тысяч человек, как правило, старше 30 лет, не имевших боевого опыта и не прошедших боевой подготовки, за исключением стрелковых упражнений. Некоторые унтер-офицеры этих дивизий никогда не были на действительной службе, а офицерский корпус состоял только из офицеров запаса. В помощь им были приданы 6 батальонов резервистов. Хотя в этих частях и соединениях служило непропорционально много уроженцев Австрии (Восточной Марки), которые не могли простить сербам поражения в Первой мировой войне и считали их могильщиками австро-венгерской монархии, вермахт оказался несостоятельным в контрпартизанской войне. Боевой дух войск был поколеблен многочисленными оперативными неудачами, а престиж германской армии на этом второстепенном театре военных действий — подорван.[377]

Так как борьба с партизанами с военной точки зрения оказалась безнадежной, главным методом борьбы с противником становились казни заложников. Первыми жертвами этой политики стали евреи и (мнимые) коммунисты. Бёме использовал предоставленную ему полноту власти как индульгенцию на массовые убийства, пишет австрийский историк Вальтер Маношек. В одном из своих ежедневных приказов новый командующий убеждал солдат, что «из-за коварства сербов, мужчин и женщин, пролились потоки немецкой крови», и призывал их считать себя «мстителями за убийства». Поначалу Бёме настаивал на депортации уже интернированных в лагерях евреев, чтобы освободить место для 10 тысяч сербских граждан, которых предполагалось арестовать как заложников. Но вскоре генерал понял, что можно расстреливать уже задержанных евреев и цыган. Когда 2 октября в результате взрыва автомобильной колонны погиб 21 немецкий солдат, Бёме приказал расстрелять 2100 заложников из лагерей Шабац и Белград, причем впервые проводить казнь должны были сами пострадавшие — 342-я дивизия в Шабаце и 449-е отделение военной связи в Белграде. В докладе СД сообщалось об этом: «Экзекуция будет производиться вермахтом. Задача полиции безопасности состоит только в том, чтобы предоставить необходимое количество. 805 евреев и цыган будут взяты из лагеря в Шабаце, остальные — из еврейского транзитного лагеря Белграда». При этом солдатам предстояло расстреливать своих соотечественников, ведь в импровизированном концлагере под открытым небом в Шабаце находились почти исключительно люди из «транспорта Кладово» — группа более чем из тысячи евреев и евреек из Австрии, Берлина, Данцига и Чехословакии. В конце 1939 года они выехали в Палестину, но были задержаны в Югославии. Ничего общего с борьбой сербских партизан они не имели.[378]

Массовые казни не привели к желаемой цели. 6 октября 1941 года административный штаб при командующем в Сербии констатировал: «Немедленные мероприятия возмездия за акты саботажа по отношению к германскому вермахту, в ходе которых до конца августа было расстреляно или публично повешено в целом около 1000 коммунистов и евреев, были сожжены дома бандитов и даже целая деревня, не смогли остановить постоянный рост вооруженного восстания».[379]

10 октября Бёме издал приказ «Подавление коммунистического повстанческого движения», который ознаменовал начало систематического уничтожения вермахтом мужчин-евреев и неоседлых цыган. «В Сербии на основе «балканского менталитета» и широкого распространения коммунистического и повстанческого движения, которое маскируется под национальное, необходимо исполнять приказы ОКВ в самой строгой форме, — писал Бёме. — Быстрое и безжалостное подавление сербского восстания — значительный вклад в окончательную победу Германии… Во всех гарнизонах Сербии надлежит внезапно арестовать и содержать как заложников всех коммунистов, всех подозреваемых в принадлежности к коммунистам, всех евреев, определенное число националистически и демократически настроенных жителей. Этих заложников и население надо уведомить о том, что при нападениях на немецких солдат или на фольксдойче эти заложники будут расстреляны. За каждого убитого немецкого солдата или фольксдойче — 100 заложников, за раненого — 50». Команды для экзекуций составлялись большей частью из солдат тех подразделений, которые понесли потери в боях с партизанами и рассматривали массовые казни евреев и цыган как легитимную форму борьбы. Многочисленные свидетельские показания подтверждают, что экзекуционные команды состояли из добровольцев. Когда один солдат вернулся в Белград из отпуска, сослуживцы встретили его вопросом: «Пойдешь с нами расстреливать евреев?»[380]

В это время в Сербию был направлен эксперт германского МИДа по еврейскому вопросу Франц Радемахер. Целью его командировки была организация вывоза сербских евреев в лагеря уничтожения. Тернер потребовал «выдворения оставшихся евреев из Сербии», мотивируя это невозможностью обеспечить их питание в гетто зимой. Однако Радемахер заявил, что по ряду причин евреев невозможно депортировать ни в Румынию, ни в генерал-губернаторство, ни на оккупированную территорию СССР. На следующий день Тернер объяснил полевым и окружным комендатурам необходимость казней: «Евреи и цыгане в принципе представляют собой элемент неуверенности и угрозы общественному порядку и безопасности. Еврейский интеллект, который вызвал эту войну, должен быть уничтожен».[381]

В одном из частных писем в начале октября Тернер так изложил причины жестокости оккупантов: «Ты же знаешь, что здесь началась суматоха. Прибыли значительные воинские пополнения, которые участвуют в чистках. Но они связаны со значительными трудностями. Ведь в соответствии с указаниями Ленина о методах восстания образовалось необходимое количество вторых и третьих колонн, чтобы повсюду действовать убийством, актами саботажа и тому подобными способами… Примерно 5 недель назад я уже поставил к стенке первых 600, с тех пор в ходе одной акции чистки мы истребили еще 2000, во время другой — около 1000… За последние 8 дней я приказал расстрелять 2000 евреев и 200 цыган по квоте 1:100 за каждого зверски убитого немецкого солдата, и еще 2200 — почти исключительно евреи — будут расстреляны в течение следующих 8 дней. Прекрасной работой это не назовешь. Но это надо делать, чтобы показать людям, что значит только напасть на немецкого солдата, а во-вторых, таким способом еврейский вопрос решается быстрее всего».[382]

Действительно, в октябрьские дни 1941 года расстрелы заложников производились один за другим. 9 октября было расстреляно 180 человек, 11 октября — еще 269. Порой массовые казни продолжались в течение нескольких дней с раннего утра до позднего вечера. Очевидно, с целью инструктирования и обучения других частей расстрел евреев из белградского лагеря 11 октября снимался пропагандистской ротой на кинопленку. Командовал казнью старший лейтенант 521-го полка Липе, который составил подробный отчет о событиях. Ничего не подозревавшие люди были вывезены в 5.30 утра якобы на работы за 12 километров от города, им было приказано взять необходимые вещи, лопаты и другой инструмент. Чтобы не вызывать у будущих жертв беспокойства, каждый автомобиль конвоировали только три солдата. В каждого узника с расстояния 12 метров стреляли из винтовок по пять солдат, после этого по указанию врача два солдата добивали раненых выстрелом в голову. Все вещи казненных, представлявшие хоть какую-то ценность, были переданы национал-социалистической благотворительной организации и полиции безопасности. «Пленные при расстреле вели себя спокойно. Два человека пытались бежать и были немедленно застрелены. Некоторые выражали свое настроение, произнося здравицы в честь Сталина и России». «Подразделения возвратились в свои квартиры удовлетворенными», — заметил офицер и выразил сожаление, что по объективным причинам следующий расстрел был поручен другому воинскому подразделению.[383]

Другой командир, старший лейтенант Вальтер из 734-го пехотного полка, в докладе о расстрелах евреев и цыган 27 и 30 октября 1941 года сетовал на то, что много времени занимает подготовка захоронения: «Для рытья ямы требуется большая часть времени, в то время как сам расстрел происходит очень быстро (100 человек за 40 минут)… Расстреливать евреев проще, чем цыган, — сообщал Вальтер подробности. — Надо добавить, что евреи идут на смерть очень спокойно: они стоят очень спокойно, в то время как цыгане рыдают, кричат и долго двигаются, когда они уже находятся на месте расстрела. Некоторые даже прыгали в яму до залпа и пытались притвориться мертвыми». На сугубо деловой, прагматический подход непосредственных исполнителей к убийствам указывает и то, что у невинных жертв предварительно отбирали багаж и ценные вещи и укладывали в грузовик, чтобы передать благотворительной организации. Наконец, немаловажным представляется и наблюдение Вальтера за психикой убийц: «Сначала это не произвело на моих солдат впечатления. Но на второй день я заметил, что у того или другого не хватает нервов продолжать расстрел дальше. Мое личное впечатление состоит в том, что во время расстрела не возникает никаких душевных затруднений. Но они появляются, когда спокойно размышляешь об этом как-нибудь вечером несколько дней спустя».[384]

Основываясь на опыте первых казней, Бёме издал ряд приказов о технологии проведения акций уничтожения. В частности, предписывалось проводить экзекуции под командованием офицера, стрелять из винтовок с расстояния 8–10 метров одновременно в голову и грудь. Чтобы избежать «ненужного соприкосновения» с останками, жертвы следовало ставить на край рва. При массовых расстрелах генерал рекомендовал ставить жертвы на колени, лицом ко рву. Каждую команду должен был сопровождать военный врач, который приказывал добивать раненых. Одежду и обувь казненных надлежало передавать местному офицеру вермахта.[385]

Только во второй половине октября подразделения вермахта истребили более 9 тысяч евреев, цыган и других гражданских лиц. «Решению еврейского вопроса» при этом придавалось особое значение. Важно отметить, что солдат не принуждали к участию в расстрелах. Тот, чьи нервы оказывались «слишком слабыми», или тот, кто не мог преодолеть угрызений совести, мог держаться от этого подальше. Но машина массовых экзекуций работала без сбоев. Более того, казни описывались в письмах на родину, которые даже сопровождались фотографиями. В ноябре и декабре штаб оккупационных войск в Сербии издавал приказы о запрете фотографирования и сохранении военной тайны.

6 декабря Бёме был отозван из Сербии. К этому времени вермахт потерял в контрпартизанской войне 160 солдат погибшими и 278 ранеными, уничтожив более 3,5 тысячи партизан и 20–30 тысяч гражданских лиц, в том числе почти всех евреев и цыган мужского пола. Женщины и дети были отправлены в концлагеря на том основании, что они «были представителями разведывательной службы повстанцев». Весной 1942 года из Германии по требованию Тёрнера был прислан газовый автомобиль с эсэсовским персоналом, с помощью которого было убито 7500 сербских евреев. После этого автомобиль был возвращен в Берлин, усовершенствован и направлен в Минск. Историки подсчитали, что жертвами геноцида в Сербии стали около 17 тысяч евреев и 10–16 тысяч цыган, а, по данным английского исследователя Раперта Батлера, из 75 тысяч югославских евреев Вторую мировую войну пережили только 15 тысяч человек.[386]

29 августа 1942 года Тернер доложил новому командующему вермахта на Юго-Востоке генерал-полковнику авиации Александру Лёру: «В интересах умиротворения немецкая администрация сначала исключила влияние евреев на общественность, сербскую администрацию и экономическое руководство, и еврейский вопрос, так же как и цыганский вопрос, был полностью улажен (Сербия — единственная страна, в которой решен еврейский и цыганский вопрос)».[387] Так Сербия стала второй после Эстонии европейской страной, «освобожденной» нацистами от евреев.

Поведение высших немецких военных чинов и рядовых исполнителей по отношению к евреям в Сербии контрастировало с позицией итальянских оккупационных войск на подвластной им территории Югославии. 7 сентября 1941 года генерал Витторио Амброзия дал «слово чести» защищать евреев, а через год это обещание подтвердил генерал Марио Роатта. Этим был сорван немецкий план транспортировки хорватских евреев на восточные территории, одобренный самим Бенито Муссолини в августе 1942 года. Спасая евреев от неминуемой гибели, итальянские войска отказывались передавать их немцам и хорватам вплоть до капитуляции Италии 8 сентября 1943 года. Беглецам из Сербии и Хорватии оказывалась большей частью бескорыстная помощь. Другие немецкие союзники — католические страны Хорватия и Словения тоже препятствовали депортации евреев со своих территорий. Здесь самым влиятельным, богатым или крещеным евреям присваивалось звание «почетного арийца» или выдавались специальные «охранные грамоты».[388]

Таким образом, отлаженное сотрудничество всех оккупационных инстанций в «еврейском вопросе» — вермахта, военной администрации, дипломатов, полиции и опергруппы — сделало возможным несравненное по эффективности «окончательное решение по инициативе снизу». Очевидно, что вермахт сыграл в деле истребления сербских евреев главную роль, активно действуя на всех фазах процесса уничтожения. Катализатором включения вермахта в Холокост на Юго-Востоке Европы стала партизанская война. Военное руководство и, вероятно, рядовые исполнители не сомневались в том, что ее вдохновителями и организаторами являются именно евреи. Но не только поэтому югославские евреи вместе с цыганами и коммунистами стали одним из главных объектов «возмездия». Солдаты, офицеры и генералы вермахта не смогли подавить партизанское движение и вымещали злобу в первую очередь на евреях, убийство которых считалось заслугой. Напрасно отдельные командиры старались помешать солдатам описывать сцены казней в письмах на родину и даже вкладывать в конверты фотографии. Наконец, эскалация Холокоста в условиях провала контрпартизанской войны давала возможность военной администрации в Сербии отчитываться перед режимом в том, что один из его главных заказов выполнен.

Депортация немецких евреев из Ханау. 1942 год

Действия вермахта в Сербии, Бельгии и Северной Франции, Польше, Греции, Дании показывают, что без согласия, а часто и прямого участия вермахта Холокост в странах Европы был бы попросту невозможен. Находились ли те или иные оккупированные области под военным управлением или в ведении гражданской администрации, военные учреждения всегда были информированы о «чистках», «акциях переселения», результат которых мог быть только один — массовая гибель еврейского населения. Германская армия участвовала не только в уничтожении, но и во всех его подготовительных стадиях: дискриминации в форме обязательной регистрации и ограничений свободы передвижения, введении запретов на профессиональную деятельность, на половые связи с неевреями и т. д., обозначении евреев желтой звездой или дополнительными именами, введении особого уголовного права, конфискации и «ариизации» еврейской собственности, депортациях, облавах и самих казнях.