ПРЕДЕЛЫ ЗЕМЛИ ОБИТАЕМОЙ

ПРЕДЕЛЫ ЗЕМЛИ ОБИТАЕМОЙ

А чтобы ответить на эти вопросы, прежде всего давайте взглянем на Землю глазами людей XV в. Даже в наше время, когда планета обследована, казалось бы, вдоль и поперек, и то находятся обоснования для поисков диковинных существ — скажем, лох-несского чудовища или снежного человека. А ведь европейцы эпохи великих географических открытий имели куда больший простор для воображения и домыслов. Попробуем очертить приблизительные границы ойкумены — обитаемой земли, известной западноевропейцу XV в.

Но предварительно надо сделать одну существенную оговорку. Археологические находки в Америке неопровержимо свидетельствуют о том, что из европейцев в Новом Свете задолго до Колумба побывали финикийцы, затем римляне, затем викинги. Но когда бы и куда бы ни заносило мореплавателей и путешественников, конкретное географическое открытие, в полном смысле этого слова, совершается в истории всего один раз, — тогда, когда оно становится всеобщим достоянием многих народов, входит в их науку и культуру и вносит изменения в сложившийся образ мира. Поэтому, говоря о европейской ойкумене, мы очерчиваем границы той части земной поверхности, о которой грамотный западноевропеец XV в. имел хоть сколько-нибудь точные географические представления.

На севере эта граница пройдет по Скандинавскому полуострову и захватит Исландию, хотя многие ее по-прежнему отождествляли с легендарной страной Туле и рассказывали о ней всякие небылицы. О Туле, самом северном острове, впервые поведал древнегреческий исследователь и географ Пифий, живший во времена Александра Македонского. Пифий, совершивший около 330 г. до н. э. плавание на северо-запад Европы, изложил результаты своей экспедиции в работе «Об океане», известной только по упоминаниям других античных авторов. На протяжении многих веков шли споры о легендарной Туле: ее отождествляли то с Норвегией, то со всей Скандинавией, то с одним из Шетлендских или Оркнейских островов, но чаще всего с Исландией.

На западе границы известного мира простирались до Азорских островов, открытых португальцами в 1419 г., на юго-западе — до островов Мадейра и Канарских островов. В сущности, западной границей ойкумены оставался неизведанный Атлантический океан, или, как его нередко обозначали на картах, Марэ Тенеброрум — море Мрака. Подробнее о его восприятии мы поговорим позже.

На востоке лежала загадочная Московия, откуда иногда появлялись диковинные посольства. А за Московией на восток и на север простирались земли Тьмы — безмерная Сибирь, о которой до Западной Европы не доходили даже небылицы. Тьма она и есть тьма.

Южная граница известного мира захватывала северное побережье Африки; дальше на юг пролегал раскаленный экваториальный пояс, который со времен античности многие космографы считали необитаемым по причине адской жары. Ожесточенные споры велись и о том, есть ли жизнь «по ту сторону» экваториального пояса, или же он обозначает пределы обитаемой суши.

На юго-юго-востоке граница известного мира проходила по Египту, а за ним была таинственная Эфиопия, ее со времен ранней античности космографы располагали вблизи Индии, но, бывало, и путали с Индией. Между прочим, Египет нередко считался азиатским государством. Западноевропейцы XV в. имели достаточно полные представления о Ближнем Востоке и Малой Азии, где прошлись завоевательными походами и греки, и римляне, и крестоносцы; а впоследствии неутомимые венецианские купцы вели здесь оживленную торговлю, доставляя в Европу весь набор экзотической восточной роскоши. О Средней Азии и об Аравийском полуострове имелись уже довольно смутные представления, а дальше лежали легендарные манящие земли Индии, Катая (Китая) и Сипанго (Японии). Между прочим, о существовании Китая грекам и римлянам стало известно лишь во II в.; до этого времени считалось, что Индия находится на краю земли и с востока омывается морем. В страны Дальнего Востока из Европы пробирались лишь единицы, и далеко не всем удавалось возвратиться назад; поэтому вплоть до XV в. каждое такое путешествие становилось большим событием. Оно часто получало отражение в книжно-письменном слове, но вместе с тем записки путешественников ясно показывают, что об Индии и странах Дальнего Востока европеец в средние века знал куда больше фантастических небылиц, нежели подлинных фактов.

^{Люди-монстры. Из «Всемирной хроники» Гартмана Шеделя. Аугсбург, 1497 г.}

Итак, если вы откроете карту Земли и мысленно выделите указанные границы, то наглядно увидите, насколько небольшим был мир, известный западноевропейцу к XV в. Между прочим, границы этого мира не намного расширились со времен античности. Это был, в сущности, островок в океане неведомого. Да и в нем находилось место для фантастических домыслов: так, средневековые умы с легкостью селили людей с песьими головами в Скандинавии или в Хорватии. А уж за границами этого круга, в далеких неведомых землях, могли встретиться самые диковинные существа и необыкновенные города и государства. Восприятие земного пространства людьми той далекой эпохи уместно сравнить с нашим представлением о внеземном пространстве. Мы склонны верить, что там, в неизведанной вселенной, жизнь может процветать в самых причудливых формах. И оттуда, из космоса, умопомрачительные твари вторгаются в наше сознание через экраны телевизоров, отнюдь не всегда вызывая усмешку или недоверие обывателя.

Важно подчеркнуть еще вот что. Даже в узких границах относительно известной части Земли европеец воспринимал нормативным лишь христианский мир — какие бы безобразия и жестокости в нем ни творились. Все, что находилось за пределами христианского мира, изначально воспринималось как мир аномальный, непредсказуемый, опасный, чреватый всевозможными смещениями нормы. И чем дальше отстояли земли от христианского «центра», тем более вероятными предполагались всякого рода отклонения от привычных форм жизни. Эти отклонения распространялись как на климат и природные условия, так и на обитателей и их нравы.

Взять, к примеру, близкие к экватору области Африки: там нестерпимая жара, там пустыни, а значит, в этих ненормальных условиях обыкновенные люди жить не могут. Зато там вольготно себя чувствуют скиаподы, или тененоги. Эти люди имеют всего одну ногу, но огромную и со здоровенной ступней, которая служит им своего рода зонтиком от солнца. Когда дневной зной становится нестерпимым, они ложатся на землю, воздымают свою единственную ногу и прохлаждаются в тени ступни. И при этом, как пишет средневековый автор, «они бегают так быстро, что никому не удастся догнать их, а плавают в море еще быстрее, чем бегают по суше».

А если заглянуть в те области, которые находятся на максимальном удалении от нормативного мира? Они лежат на обратной стороне земли, в Южном полушарии. Ясное дело, никто туда не заглядывал, а многие полагали, что и сделать это невозможно из-за раскаленного тропического пояса, убивающего все живое. Но предполагать и воображать не возбраняется. Так вот, еще с античных времен предполагалось, будто там обитают «антиподы» — люди наоборот, ходящие вверх ногами, живущие шиворот-навыворот. Что же касается воображения, то в этом звене оно давало сбой, ибо никто точно не брался обрисовать облик антиподов; и если средневековому граверу ничего не стоило изобразить какого-нибудь скиапода или человека с шестью ногами и двумя головами, то с антиподами возникали изрядные трудности, и такие изображения нам не встречались.

Говоря о средневековой вере в чудеса, надо учитывать еще одно обстоятельство — иные представления о границах возможного. Расскажи любому современному подростку о тененоге или о стетокефалах, у которых лицо расположено на груди, а головы вовсе нет, — и он категорично заявит: вздор все это, выдумки, сказки. А спросишь, почему же? — так он отрежет: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» И еще усмехнется: да как же ученые люди могли верить в этакую чушь? У подростка, изучившего основы естественных наук, уже сложились определенные представления о границах возможного на нашей планете, и потому со своей точки зрения он прав. Он еще может поверить во всякую чертовщину, но вот допустить существование на Земле целого народа безголовых людей он уже не способен (если, конечно, сам имеет голову на плечах). Вместе с тем даже в конце XVI в. находились вполне светлые и образованные умы, которые с готовностью верили этому Люди той далекой эпохи имели совершенно иные представления о границах возможного. К тому же не будем забывать об их глубокой религиозности, которая позволяла им мыслить иначе. «Это может быть, потому что может быть все» — вот как они думали, веруя во всемогущество Бога, устроителя вселенной.