Пределы допустимого контроля

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Пределы допустимого контроля

Вот уже более трех десятилетий печать, радио и телевидение США вдалбливают в сознание рядового американца: Центральное разведывательное управление есть некое «невидимое правительство», с которым-де не может совладать никто — ни президент, ни конгресс.

Так ли это? И если действительно так, то почему буржуазная пропагандистская машина так старательно и упорно вновь и вновь возвращается к этой теме? Ведь в подавляющем большинстве сенсационные кампании западной прессы недолговечны.

Объективный наблюдатель не может не обратить внимания на тот факт, что легенда о «невидимом правительстве» при каждом новом провале во внешней политике американского империализма как бы обретала новую жизнь. «Во всем виновато ЦРУ», «ЦРУ неуправляемо», «ЦРУ обладает таинственной и необъяснимой силой» — подобные заголовки заполняют в такие дни первые полосы американских газет и журналов, звучат в теле- и радиопрограммах.

Тем, кто действительно правит Соединенными Штатами Америки, весьма желательно, чтобы вокруг Центрального разведывательного управления систематически поддерживался ореол некой таинственной «всевластности». Не случайно поэтому публикациям, работающим в пользу данной версии, всегда обеспечивалось «большое паблисити». Когда в 1964 г. известные американские обозреватели Дэвид Уайз и Томас Росс, впервые использовавшие применительно к ЦРУ термин «невидимое правительство», закончили работу над книгой под таким названием, ее появлению предшествовала такая рекламная шумиха внутри США и за их пределами, которой не удостаивались даже самые доходные для книгоиздателей бестселлеры.

В прессе, в частности, сообщалось, что директор ЦРУ мультимиллионер Джон Маккоун настолько якобы обеспокоен предстоящей публикацией, что готов скупить весь тираж, если только авторы не согласятся сделать необходимые, по его мнению, купюры.

Закулисная возня вокруг еще не вышедшей книги внушала будущему читателю мысль, что Д. Уайз и Т. Росс действительно смогли докопаться до святая святых ЦРУ и предадут гласности наисекретнейшие факты, что создавало видимость того, что общественный строй Соединенных Штатов предоставляет возможность рядовым гражданам, в данном случае журналистам, успешно противостоять самому директору центральной разведки. В итоге новинка, давшая жизнь мифу о «невидимом правительстве», разошлась огромным тиражом внутри Соединенных Штатов и во многих других странах Запада. Однако беспристрастный анализ показывает: сенсационность разоблачений была наигранной. Практически все факты, которые излагались в книге, были взяты из публикаций периодической печати, появлявшихся в разное время и по разному поводу, из воспоминаний бывшего директора ЦРУ Аллена Даллеса [В 1963 г. до выхода в свет книги «Невидимое правительство» были опубликованы мемуары А. Даллеса «Искусство разведки»], материалов конгресса и других правительственных изданий США. При этом авторы книги «Невидимое правительство» настойчиво внушали: Центральное разведывательное управление — это «государство в государстве», оно действует абсолютно самостоятельно, на свой страх и риск. С годами версия о «неуправляемости» и «бесконтрольности» ЦРУ стала обретать характер официальной позиции, обоснованность которой вновь и вновь доказывается с помощью весьма изощренной демагогии.

Почти столько же, сколько существует Центральное разведывательное управление США, в законодательных органах и в американской печати непрерывно и бесплодно дебатируется вопрос о необходимости учреждения действенного контроля над этим ведомством. Еще в конце 60-х годов Уильям Барндс, крупный эксперт госдепартамента, анализируя многолетнюю практику разведки США, отмечал, что «после каждого разоблачения раздавались новые требования обуздать ЦРУ и оказывать ему меньше доверия».

Летом 1953 г., когда в мире во всеуслышание заговорили о недопустимости вмешательства американской разведки во внутренние дела ряда суверенных государств и уже назрели готовые вот-вот разразиться международные скандалы, которые могли уронить престиж Соединенных Штатов, сенатор Майк Мэнсфилд впервые внес в сенат резолюцию о создании объединенной комиссии по контролю над деятельностью разведывательных органов. В резолюции этой, тотчас опубликованной, в частности, говорилось:

«Настоящим создается Объединенная комиссия по разведке, в состав которой должны входить 9 членов сената, назначаемые председателем сената, и 9 членов палаты представителей, назначаемые спикером палаты. При этом из каждых 9 человек не более 5 могут принадлежать к одной и той же политической партии. Объединенная комиссия должна постоянно заниматься изучением деятельности ЦРУ и проблемами сбора информации, затрагивающей национальную безопасность, а также вопросом о том, как эта информация добывается и используется различными правительственными органами. ЦРУ обязано постоянно и в надлежащей мере осведомлять Комиссию о своей деятельности. Все резолюции, законопроекты и прочие документы сената, касающиеся ЦРУ, должны поступать в Объединенную комиссию. Ее члены призваны регулярно докладывать конгрессу (члены сената — сенату, члены палаты представителей — палате) свои соображения и рекомендации по вопросам, входящим в юрисдикцию Комиссии, которыми занимаются соответствующие палаты...» 1

Мотивы, которыми он руководствовался, предлагая данную резолюцию, сенатор раскрыл несколько лет спустя, когда в одном из выступлений перечислил провалы ЦРУ в 50-е годы. Так, разведка подвела американское правительство в оценке положения в Ираке, не сумела дать точную информацию о состоянии космических исследований в Советском Союзе, не предупредила своевременно о кризисной ситуации, назревавшей в 1956 г. на Суэцком канале, оказалась не в силах довести до конца свои планы осуществления контрреволюционного мятежа в 1956 г. в Венгрии. Резюмируя все эти и другие факты, М. Мэнсфилд делал вполне однозначные выводы: «Разведка не обеспечивает правительственные круги нужной информацией; добываемые ею сведения не анализируются должным образом в Вашингтоне; политики не в состоянии правильно оценить информацию...» А поэтому необходимо, чтобы конгресс имел реальную возможность проверять, как и почему «дает сбои» отлаженный механизм разведки.

Сенатор М. Мэнсфилд, как мы видим, обосновывал необходимость контроля над разведкой не стремлением «обуздать ЦРУ», а желанием предотвратить новые провалы и не допустить перевеса влияния на этот орган любой из двух правящих партий. Не случайно он предлагал соблюсти строгую норму представительства демократической и республиканской партий в контролирующем органе.

С аналогичными по общему смыслу предложениями в тот же период выступали в палате представителей конгрессмены Заблоски и Келли. Сходную рекомендацию дала комиссия бывшего президента США Герберта Гувера, занимавшаяся в то время проблемами реорганизации государственного аппарата страны.

Предложения, рекомендации, резолюции каждый раз получали немалый общественный резонанс, журналисты соревновались в поисках броских заголовков и хлестких сравнений. Однако все оставалось по-прежнему, все предлагаемые нововведения оседали на полках архивов конгресса как образец прожектерства.

Став лидером большинства в сенате, тот же М. Мэнсфилд уже в 1955 г. вновь поднял вопрос о том, что влияние ЦРУ на американскую внешнюю политику продолжает возрастать, а конгресс недостаточно контролирует эту организацию, в силу чего необходимо в срочном порядке рассмотреть предложенный им ранее законопроект. Поначалу его поддержали 34 сенатора, но вскоре некоторые из них изменили свою позицию. Проект этот, единственный из всех, дошел к апрелю 1956 г. до пленарного заседания сената. Вокруг него разгорелись жаркие споры, назначили голосование и... провалили: 27 голосов — «за», 59 — «против».

В периодическом раздувании дискуссионного ажиотажа по вопросу контроля над Центральным разведывательным управлением также нетрудно видеть довольно четкую схему. Во-первых, этот ажиотаж нужен для приобретения определенного политического капитала, для демонстрации перед американскими избирателями своего стремления к защите конституционных основ. Во-вторых, он служит еще одним доказательством (доказательством от противного — сколько ни пытаемся обуздать это ведомство — все впустую) всевластия ЦРУ.

Джон Кеннеди, будучи сенатором, активно поддерживал законопроект М. Мэнсфилда. Однако, заняв пост президента, он тут же изменил свою точку зрения и превратился в активного его противника. Была ли в такой диаметральной смене ориентации внутренняя логика? Несомненно. Проявляя себя сторонником прогрессивных, демократических мер, естественно, увеличиваешь свои шансы на успех в предвыборной кампании. Ведь в числе избирателей — миллионы людей, по-настоящему здравомыслящих, способных достаточно трезво оценить и ход международных событий, и внутреннюю ситуацию в стране. О них не может забывать ни один из кандидатов на высшие выборные должности, однако, став главой исполнительной власти, ни один президент, как известно, не позволяет себе такую роскошь, как выполнение всех предвыборных обещаний, и тем более не может отказаться от использования лично ему подчиненного аппарата тайного осуществления внешней (а иногда и внутренней) политики.

На позиции недопустимости какого-либо ослабления Центрального разведывательного управления твердо стоял Д. Эйзенхауэр [Президент Д. Эйзенхауэр, как сказано в протоколах американского конгресса, неизменно выступал против создания контрольной комиссии; так же был настроен п директор ЦРУ Аллен Даллес. Подобное сопротивление президента и личная популярность Даллеса среди законодателей помогли провалить в сенате в 1956 г. резолюцию Майка Мэнсфилда о создании такой комиссии]. Эту же позицию, обосновавшись в Белом доме, занял и Дж. Кеннеди. Еще более активно, чем его предшественники, ее придерживался Линдон Джонсон: во время международного скандала в связи с вооруженной интервенцией США против Доминиканской Республики он категорически воспротивился какому-либо контролю конгресса за деятельностью ЦРУ. Отлично зная, какие силы стоят за кулисами интервенции, Л. Джонсон не мог допустить, чтобы такой надзор над Центральным разведывательным управлением лишил администрацию Белого дома свободы тайных действий. При этом обнаружилась бы не только ее полная осведомленность, но и направляющая роль в подобных операциях.

К этому времени на счету Центрального разведывательного управления было уже два крупнейших провала: в 1951 г. в Корее и в 1961 г. в заливе Кочинос на Кубе. В их причинах пришлось разбираться. Однако выводы занимавшейся этим специальной комиссии были строго засекречены, а общие «взаимоотношения» ЦРУ как органа исполнительной, прежде всего президентской, власти и конгресса не изменились. Мотивы, которыми руководствовался президент Л. Джонсон, как и его предшественники, понять нетрудно. С каждым годом, проходившим со времени организации «ведомства тайных дел», оно играло все большую роль в осуществлении тайными средствами внешней политики американского империализма.

Значит ли это, что президенты «боялись трогать ЦРУ»? Конечно нет! Каждый из президентов, ощутив всю полноту президентской власти и все значение ее тайных закулисных пружин, реально оценивал пределы вмешательства так называемых институтов американской демократии в правительственную политику и в диктат вершащих эту политику монополистических групп.

Президенты под напором тех или иных событий могли «разгневаться на ЦРУ», раскритиковать ЦРУ, и даже довольно резко, но подобные нападки всегда носили сугубо демонстративный характер и имели строго ограниченный предел. Когда, к примеру,. скандально провалилось американское вторжение на Кубу и всему миру открылась прямая связь акций Центрального разведывательного управления с внешнеполитической деятельностью США, президент Дж. Кеннеди заявил одному из высокопоставленных членов кабинета: «Мне хочется разорвать ЦРУ на мелкие части и рассеять их по ветру» — и потребовал немедленно и основательно почистить центральную разведку. Подтекст был прост: правительство здесь ни при чем, виновников ищите в ЦРУ. «Джону Кеннеди было выгодно переложить всю вину на Центральное разведывательное управление, упрекая его в просчетах,— признавала 10 лет спустя «Вашингтон пост».— Был найден козел отпущения, благодаря чему несколько смягчилась критика действий самого правительства» 2. И снова зазвучала старая песня: «Надо ограничить власть ЦРУ... Надо поставить ЦРУ в зависимость от госдепартамента и Пентагона»...

Всячески открещиваться от сколько-нибудь очевидных свидетельств своей причастности к деятельности ЦРУ, подчеркивать факт наличия некой «непреодолимой стены», отделяющей администрацию Белого дома от аппарата, управляемого из Лэнгли, долгое время было почти обязательным правилом ее поведения.

Как подсчитали американские наблюдатели, за первые 20 лет существования ЦРУ в конгресс было внесено 155 резолюций о контроле за органами разведки. Все они были отклонены. Да и в последующие годы подобных резолюций поступило не меньше.

Были произнесены миллионы обличительных слов, напечатаны сотни статей и книг, а главное шпионское ведомство все так же процветает. Правда, каждый раз после ставших очевидными провалов Центральное разведывательное управление корректировало свои приемы и методы, чтобы избежать неудобств, вызванных повышенным интересом сенаторов, конгрессменов и прессы. Но неудобств всегда преходящих, временных, не составлявших реальной угрозы для самого содержания разведывательной практики США и ее авантюристической природы.

Итак, каждый раз практически холостой выстрел. Вот основная особенность всех дебатов в конгрессе и критических наскоков прессы. Ведь не было случая, чтобы критика направлялась против главного — против преследуемых ЦРУ целей: защиты и упрочения угодных Соединенным Штатам реакционных режимов, воздействия на внешнюю и внутреннюю политику суверенных государств, укрепления в других странах позиций американского монополистического капитала. Не было случая, чтобы сенаторы, конгрессмены или буржуазная пресса США выражали возмущение не какой-то одной, конкретной, приведшей к провалу акцией, а самим принципом организации действий такого рода, тем фактом, что насилие и вероломство стали для американской разведки повседневной практикой.

Те, кто определяет пределы дозволенной критики Центрального разведывательного управления, и его функционеры стоят на одной незыблемой платформе. Они глубоко убеждены в том, что претензии Соединенных Штатов Америки на мировое господство диктуют настоятельную необходимость ведения неограниченной, глобальной разведки. Остальное неважно. Как заявил уже упоминавшийся JI. Киркпатрик, «мы являемся лидерами мира и выполняем эту миссию самостоятельно нашими собственными методами, независимо от того, нравится это остальному миру или нет».

Было бы ошибочным из всего этого сделать вывод, будто Центральное разведывательное управление действительно бесконтрольно. Напротив, ЦРУ — хорошо контролируемое и управляемое правительством учреждение. Как писал в 1968 г. авторитетный в этих вопросах Л. Киркпатрик, «Центральное разведывательное управление — наиболее дисциплинированная организация в государственном аппарате США»3. Иначе и быть не может, поскольку именно ей высшие правительственные инстанции США отдают приказы на проведение тайных операций, связанных с вмешательством во внутренние дела других стран, от которых администрация и президент могут в любой момент отречься или по крайней мере под благовидным предлогом отрицать свою личную причастность.

Это впрямую подтверждают многие официальные документы. Так, в исполнительном приказе, подписанном президентом Фордом, сказано: «Специальная деятельность (так обозначались в нем тайные операции,— Ф. С.), проводимая в поддержку мер по выполнению задач национальной политики,— это деятельность, которая способствует претворению в жизнь программ и политического курса США за рубежом, планируемая и осуществляемая таким образом, чтобы роль американского правительства не была очевидной».

Механизм такого рода отмежевания поддерживается в постоянной «рабочей готовности». Буржуазная пресса США время от времени начинает, правда, муссировать вопрос о том, будто «одним из средств ограждения американского президента от затруднений, возникающих в подобных случаях, является, вероятно, сокрытие от него, по крайней мере официально, существа некоторых тайных операций». Бывший государственный секретарь США Киссинджер опроверг подобные предположения. Известен, в частности, такой диалог между государственным секретарем и членом специальной комиссии по разведке палаты представителей конгресса США Кастеном.

«Кастен. Вы сказали, что в то время (1972—1974 гг.) президент лично утверждал все тайные операции. То же самое, по вашему мнению, относится и к другим периодам. Точно ли это?

Киссинджер. Я могу с определенностью заявить, что так было на протяжении всего времени, когда я работал в Вашингтоне, и, насколько мне известно, так было всегда».

Бывший государственный секретарь сделал это признание после того, как многое, некогда составлявшее тщательно охраняемую тайну, стало явным. Киссинджер считал бессмысленным и даже опасным для себя в такой ситуации отрицать уже известные факты: в ином случае он, как руководитель «Комитета 40», санкционировавшего все тайные операции ЦРУ, должен был взять на себя всю тяжесть ответственности.

Образ действий Центрального разведывательного управления всегда соответствовал требованиям внешнеполитического курса американской администрации.

В работе «Американская империя» французский автор Клод Жульен убедительно показал, что ЦРУ никогда не было самостоятельным институтом США. Центральное разведывательное управление никогда не принимает ответственных решений без согласия президента Соединенных Штатов 4.

Очень точно охарактеризовал взаимоотношения Центрального разведывательного управления и правительства США и югославский доктор права М. Левков: «Нельзя утверждать, что ЦРУ — невидимое правительство: это лишь ряд невидимых органов, взятых вместе или в отдельности, которые действуют в интересах видимого, официального правительства США... Правительство пытается преподносить миру открыто одно и делать через невидимые органы другое» 5. Факты из повседневной американской практики полностью опровергают попытки представить ЦРУ как самостоятельный институт США, действующий по собственному усмотрению, как «государство в государстве». Основной мотив зарождения мифа о «невидимом правительстве» очевиден — сознательно возвеличивать ведомство шпионажа и диверсий, с тем чтобы затушевывалась роль действительных дирижеров американской политики агрессии — военно-промышленного комплекса и наиболее реакционных финансово-промышленных кругов.

Весьма показательно в этом плане, что даже директора ЦРУ, обычно после ухода со сцены, нередко сами опровергали этот ими же взлелеянный миф. Понять их нетрудно. Шансов подняться на прежний уровень практически не осталось, «механизм отмежевания» для них не предусмотрен, а оставаться в положении козла отпущения не входит в их расчеты. Аллен Даллес, например, уйдя в отставку, заявил: «В действительности ЦРУ никогда не проводит каких-либо акций политического характера и не оказывает поддержки отдельным лицам, монархам или движениям (политическим и иным) без санкций со стороны высших руководителей в нашем правительстве».

Другой бывший директор центральной разведки — Ричард Хелмс утверждал, что ЦРУ «не работает и не может работать само по себе, а состоит на службе у правительства, выполняет то, что правительство ему поручает, подчиняется правительству и контролируется правительством».

Широко известный теперь за пределами Америки Виктор Маркетти — в прошлом помощник заместителя директора ЦРУ, оставивший службу из-за разногласий со своими шефами, в одном из выступлений утверждал, что роль Центрального разведывательного управления во внешней политике США и сама организация преднамеренно окутаны тайной и нарочито распространяемыми ложными представлениями. К таким широко бытующим заблуждениям относится, например, мнение о том, что ЦРУ — это прежде всего поставщик разведывательной информации.

В действительности же до недавнего времени почти три четверти всего бюджета ЦРУ поглощали тайные операции, осуществляемые в поддержку той или иной внешнеполитической акции США.

Постоянно занимаясь тайной деятельностью за рубежом, ЦРУ предлагает президенту США, а через него — самому «его величеству большому бизнесу» широкий набор приемов и средств — от подкупа до прямого военного вмешательства, позволяющих достичь целей американского империализма в том или ином районе мира.

При этом, как подчеркивал В. Маркетти, Центральное разведывательное управление всегда действует с одобрения и под руководством президента и Совета национальной безопасности.

В. Маркетти пришел к выводу, что каким бы организационным ломкам ЦРУ ни подвергалось, какие бы попытки по установлению контроля над ним ни предпринимались, активнейшее тайное участие в осуществлении внешней политики США остается для этого ведомства главным делом до тех пор, пока сохраняется глобальный характер этой политики. Он с полным основанием настаивает на признании несомненной управляемости центральной разведки США при предельной скрытности ее истинных функций6.

Таким образом, современный империализм широко использует все средства массовой информации для распространения вымысла о «демократии свободного мира». Но ловкость спекулятивной фразеологии не спасает американских мастеров обработки общественного мнения. При объективном анализе зарубежных публикаций можно сквозь пестроту камуфляжа разглядеть и уяснить истинную роль ЦРУ в системе государственного аппарата США.

Какую бы из тайных операций Соединенных Штатов на международной арене мы ни взяли, в них четко прослеживается одна и та же схема. И то обстоятельство, что именно ЦРУ выступает в качестве непосредственного организатора и практического исполнителя вмешательства во внутренние дела других государств, лишний раз подтверждает главное: само это вмешательство продиктовано экспансионистскими интересами американских монополий. Центральное разведывательное управление — это самое послушное орудие грязной политики большого бизнеса и наиболее тесно связанное с военно-промышленным комплексом звено государственного механизма США.

Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Ближний Восток, крах политики «холодной войны», крупнейший политический скандал, известный под названием «Уотергейт», наконец, серьезные экономические трудности, переживаемые США и всем капиталистическим миром, — все это требовало каких-то внешне очевидных для всех изменений. Таких, которые, не нарушая государственной системы в целом, не ущемляя интересов власть имущих, в то же время позволили бы создать впечатление «кардинальных мер», «извлечения уроков», «сбрасывания тяжкого груза ошибок» недавнего прошлого с «безупречно белого Белого дома». Для этого попробовали снова использовать миф о «невидимом правительстве», прибегнув в данном случае к услугам высшего законодательного органа — американского конгресса. Это был рассчитанный тактический маневр, понадобившийся для того, чтобы ввести в заблуждение общественность страны.