Во власти фашизма
Во власти фашизма
«История Чили,— заявил Генеральный секретарь Коммунистической партии Чили Луис Корвалан,— не знает диктатуры столь жестокой, как нынешняя, которая приносит столько страданий нашему народу».
Трагедия Чили острой болью отозвалась в сердцах миллионов людей, потрясла всю демократическую общественность мира. Только за первые четыре месяца господства фашистской диктатуры военной хунты около 20 тыс. человек было убито, 30 тыс. политических заключенных, подверглись жестоким пыткам, 25 тыс. студентов исключены из университетов и более 200 тыс. рабочих, придерживающихся прогрессивных взглядов, уволены.
Однако время, когда машина политического террора, возведенного хунтой в ранг государственной политики, заработает на полную мощность, было еще впереди. К началу 1975 г. число прошедших через тюрьмы и концентрационные лагеря достигло, по признанию министра внутренних дел хунты, 41 759 человек. Но и эти официальные данные были явно занижены. По свидетельству английской газеты «Файнэншл таймс», всего за время с 11 сентября 1973 г. по 30 июня 1975 г. было арестовано по политическим мотивам или бесследно пропало 95 тыс. противников хунты.
Как заявил в интервью швейцарской газете видный голландский политический деятель Мансхолт, побывавший в Чили, террор в стране такой, что напоминает методы (налеты, пытки, запугивания), применявшиеся нацистами во время второй мировой войны. Репрессии используются все шире и решительнее. Черной сетью концентрационных лагерей, создаваемых на нацистский лад, опутана вся страна.
Сразу же после переворота хунта создала по образу и подобию гитлеровского гестапо свою тайную полицию — Национальное разведывательное управление (ДИНА). Этот репрессивный орган был наделен безраздельной властью — правом арестовывать людей, бросать их в тюрьмы, пытать, а если нужно, и уничтожать. Он действовал только по личным приказам Пиночета и был подотчетен лишь одному ему. ДИНА пользовалась неограниченными правительственными ассигнованиями и поэтому располагала совершенными техническими средствами.
Диапазон функций ДИНА, представлявшей собой чилийский вариант Центрального разведывательного управления и Федерального бюро расследований США, вместе взятых, был весьма широк: она объединяла контрразведку, разведку и слуя«бу расследования — гражданскую полицию. Служба контрразведки ДИНА осуществляла тотальную слежку внутри страны, держа под своим контролем все слои населения.
С некоторых пор репрессии приняли новую форму. Чтобы не увеличивать списка политических заключенных, освобождения которых требует мировая общественность, фашистская хунта ввела в систему похищения и последующее «исчезновение» людей, подозреваемых в нелояльности к пиночетовскому режиму. Эти похищения агентами чилийского гестапо стали в стране повседневной практикой. Так, 12 мая 1976 г. сотрудники ДИНА схватили боровшегося с фашизмом в подполье заместителя Генерального секретаря Компартии Чили, лидера рабочего движения Виктора Диаса. Вопреки неопровержимым доказательствам ДИНА упорно отказывалась признать факт своей причастности к этому аресту.
Таким же образом исчезли в июне 1976 г. руководители чилийской социалистической партии: Эксекьель Понсе, Карлос Лорка, Рикардо Лагос. «Пропавшими без вести» значатся видные деятели Компартии Чили Марио Саморано, Хорхе Муньос, Бернардо Арайя и другие. Среди «пропавших без вести» — активисты профсоюзного, женского и молодежного движения.
Все чаще на пляжах за городом обнаруживали трупы со следами пыток на теле. Это трупы политических деятелей, «пропавших без вести», арест которых власти отрицали. 12 сентября 1976 г. на пляже Ла-Бальена был обнаружен труп школьной учительницы Марты Угарте Роман со следами истязаний. Позвоночник у нее был сломан, пальцы отрублены, а шею охватывала железная петля. Марта Угарте была членом ЦК Коммунистической партии Чили. Почти три года ей удавалось скрываться от преследований охранки Пиночета, но 9 августа 1976 г. ее схватили агенты ДИНА. Однако она не значилась в списке задержанных, и факт ее ареста всячески скрывался.
Что касается службы разведки ДИНА, то она была призвана создать — не без содействия ЦРУ — опорные пункты прежде всего в странах Латинской Америки и Западной Европы, предоставивших убежище беженцам из Чили,— за три первых года их было 60 тыс. Опорные пункты понадобились Пиночету для того, чтобы держать под своим контролем деятельность зарубежных центров чилийской политической эмиграции, учинять террористическую расправу над эмигрантами, опасными для правящей хунты.
Первой жертвой стал генерал Пратс, занимавший в правительстве Сальвадора Альенде пост главнокомандующего сухопутными силами, министра национальной обороны и внутренних дел. Хунта вынудила Пратса покинуть страну вскоре после переворота; он направился в Аргентину. Решительный противник режима военной диктатуры, генерал Пратс, имя которого оставалось для военнослужащих и всего народа Чили образцом верности воинским традициям и символом надежды, представлял большую опасность для Пиночета и его сообщников. Пратс мог снова вернуться в страну, где, несомненно, нашел бы поддержку, невзирая на политические разногласия, и имел бы сильное влияние на вооруженные силы. Больше всего боясь этого, хунта не остановилась перед физическим уничтожением Пратса. 30 сентября 1974 г. он был убит в Буэнос-Айресе агентами ДИНА. В автомобиль Пратса «неизвестные лица» подложили бомбу.
Затем в Риме было совершено покушение на Бернардо Лейтона, известного лидера христианско-демократической партии и министра внутренних дел в правительстве Фрея. Из-за преследований хунты Лейтон переехал в Италию и стал там признанным руководителем чилийской оппозиции. В ночь на 6 октября 1975 г. агенты ДИНА напали на Лейтона и его жену, когда они возвращались домой. Выстрелив в упор, «неизвестные» скрылись.
За этим последовала новая террористическая акция ДИНА: 21 сентября 1976 г. был зверски убит видный чилийский политический деятель Орландо Летельер. Бывший посол Чили в США, бывший министр иностранных дел, внутренних дел и национальной обороны в правительстве Альенде, Летельер был арестован заговорщиками утром 11 сентября 1973 г., еще до штурма президентского дворца, когда по поручению Сальвадора Альенде явился в министерство обороны для разговора с главарями мятежников. Пиночет, знавший, как велика популярность этого человека, не решился расправиться с ним тогда же. В числе 35 видных деятелей народного правительства хунта бросила Летельера в концлагерь на острове Досон. Мировая общественность решительно требовала его освобождения. Это возымело действие: хунта освободила Летельера и выслала его из Чили. Он уехал в США, где продолжил разоблачения злодеяний хунты: готовил петиции, давал интервью, писал статьи, памфлеты, выступал на митингах, неся американцам слова правды о преступлениях пиночетовской клики. Летельер неустанно добивался углубления изоляции хунты, прекращения военной и экономической помощи преступному режиму, попирающему элементарные человеческие права. И сентября 1976 г. хунта специальным декретом лишила его чилийского гражданства. В эти дни он получил письмо от своего старого знакомого, близкого к военной верхушке Чили. «Вы должны знать,— предупреждал его автор письма,— что высшее руководство хунты обсуждает сейчас вопрос о том, должны ли вы быть убиты». Прошло несколько дней, и Летельера не стало: он погиб среди бела дня в центре Вашингтона в результате взрыва бомбы, подложенной в его автомобиль.
По свидетельству газеты «Нью-Йорк таймс», убийство Летельера было делом рук проживающих в США кубинских эмигрантов-контрреволюционеров. Организовал эту «операцию» один из главарей пиночетовской тайной полиции, прилетевший незадолго перед этим в Майами. К террористической акции имели отношение и другие сотрудники ДИНА из чилийского посольства, расположенного неподалеку от места преступления на той же Массачусетс-авеню. Нанятые ДИНА кубинские контрреволюционеры-террористы прибыли в Вашингтон из Майами за три дня до убийства Летельера; один из них — эксперт по взрывчатке, прошедший в 60-е годы обучение в ЦРУ. Как утверждала американская печать, не обошлось и без поддержки «крестного отца» чилийской охранки — Центрального разведывательного управления США. Невозможно допустить, справедливо отмечали американские обозреватели, чтобы руководители ДИНА могли затевать столь вероломное и опасное преступление в столице США, не согласовав своих действий или, во всяком случае, не проинформировав ЦРУ.
Взрывное устройство, которым был убит Летельер, поместили, как установили эксперты, точно под его сиденьем, и было оно по своей конструкции весьма хитроумным и потому, всего вероятнее, не чилийского производства. Сигнал взрыва был дан по радио в тот самый момент, когда автомобиль Летельера проезжал по площади Шеридан, неподалеку от официальной резиденции посла хунты Пиночета. Кто-то в этом доме специально следил за автомобилем из окон верхнего этажа; когда он отъехал на сто метров, нажал кнопку и привел в действие взрывное устройство.
И наконец, получили подтверждение данные о том, что непосредственные исполнители террористической акции прибыли в Нью-Йорк 25 августа рейсом «Люфтганзы» из Сантьяго.
Такова цепь обстоятельств, сопутствовавших осуществлению санкционированной в Сантьяго террористической акции и вызвавших впоследствии серьезные подозрения в причастности к ней ЦРУ. Некоторые американские обозреватели открыто заявляли, что Центральное разведывательное управление, с головой ушедшее в античилийскую политику и в течение двух десятилетий верховодившее в военном ведомстве и разведке Чили, не могло не знать заранее о вынашивавшихся ДИНА планах убить Летельера. «Мы подготовили террористов в наших контрразведывательных школах, вооружили их и набили деньгами их карманы,— писал журнал «Нейшн» 2 октября 1976 г.— Теперь они убивают уже в нашей столице, а мы объявляем миру о своем возмущении».
Расследование обстоятельств убийства Орландо Летельера вызвало замешательство следственных органов США. Последовало секретное совещание тогдашнего директора ЦРУ Дж. Буша с руководителями министерства юстиции. Хотя никаких подробностей об этом совещании, естественно, сообщено не было, газета «Вашингтон пост», ссылающаяся на лиц, близких к расследованию, писала 9 октября 1976 г., что «следствие, возможно, раскрыло содержание информации весьма деликатного свойства», которую ЦРУ хотело бы сохранить в тайне под предлогом интересов национальной безопасности.
Таким образом, в руках правящей военной хунты ДИНА все эти годы была основным орудием, с помощью которого фашисты расправлялись с лучшими сынами и дочерьми чилийского народа. «Крестным отцом» ДИНА не без оснований называют Центральное разведывательное управление США. Во-первых, потому, что ЦРУ в течение многих лет фактически хозяйничало в военном и разведывательном аппарате Чили. К концу 60-х годов, используя прочно установившиеся к тому времени связи с чилийской службой внутренней безопасности и разведкой — военной и гражданской, Центральное разведывательное управление приспособило их для сбора информации о коммунистах, социалистах и других прогрессивно настроенных элементах в Чили, представляющих опасность для позиций США в этой стране. Во-вторых, ЦРУ совместно с Пентагоном еще задолго до переворота натаскивало на методах борьбы с революционным движением будущих лидеров и деятелей хунты, а также некоторых эмигрантов, ставших затем платными агентами ДИНА. В-третьих, Соединенные Штаты не без содействия Центрального разведывательного управления имеют самое прямое отношение к поставкам военно-фашистской хунте специальной техники, применяемой для допросов. Официальная «чикагская комиссия расследований» на основании показаний свидетелей установила, что в чилийских тюрьмах и концентрационных лагерях широко используется специальное оборудование для пыток, изготовленное в США. Помощь палачам в освоении этой техники оказывают «иностранные эксперты». Анализ данных о поставках американского оружия в Чили, писала в августе 1977 г. газета «Нью-Йорк таймс», говорит о том, что «ведомства и корпорации США обеспечивают оружием, технической поддержкой, инструктажем полицию и военизированные силы, непосредственно занимающиеся пытками, убийствами и лишением свободы инакомыслящих граждан».
На тесные связи между чилийской тайной полицией и Центральным разведывательным управлением пролил свет и неофициальный визит в августе 1975 г. в Соединенные Штаты шефа ДИНА Контрераса. Генерал Вернон Уолтерс, в то время заместитель директора ЦРУ, был уполномочен организовать этот визит и множество встреч с влиятельными лицами. Значение ДИНА для Вашингтона ясно просматривается сквозь попытки Белого дома сохранить в тайне этот визит и через его отказ разрешить конгрессу провести расследование по этому вопросу.
И наконец, не без подсказки своего «крестного отца» пи- ночетовская хунта разыграла в августе 1977 г. очередной пропагандистский спектакль. ДИНА, наводившая на протяжении четырех лет ужас на население страны и подвергавшая жестоким репрессиям и варварским пыткам не только коммунистов и представителей других левых сил, но и деятелей буржуазной оппозиции, включая католических священников, была объявлена вдруг распущенной как «исчерпавшая свои деликатные функции». Фальшивый спектакль состоялся в тот день, когда в Сантьяго для переговоров с главарями фашистского режима прибыл помощник государственного секретаря США по межамериканским делам Т. Тодмен, первый высокопоставленный посланец администрации Дж. Картера. Как пояснила газета «Вашингтон пост», кое-кому в Вашингтоне очень хочется «улучшить облик чилийского правительства», создать видимость, что хунта «начинает уважать права человека». А за этим, подчеркивает газета, может последовать расширение официальных отношений между Вашингтоном и Сантьяго, наталкивающееся на гневное осуждение пиночетовского режима мировой общественностью.
Ну а что же стало с ДИНА? По указу Пиночета место ДИНА, «выполнявшей сложные функции по обеспечению национальной безопасности», занял теперь так называемый национальный информационный центр. Если не считать разницы в названиях, то никаких изменений, собственно, не произошло. Все осталось по-старому. Сегодняшний национальный центр информации — копия вчерашней ДИНА: те же люди, та же техника и «инструментарий» для допросов, те же камеры пыток и концлагеря, те же источники финансирования и, наконец, та же прямая подчиненность самому диктатору. В сентябре 1977 г. лондонская газета «Таймс» писала: «После четырех лет диктатуры фашистского типа режим Пиночета не проявляет склонности изменить курс. Он держится лишь благодаря террору».
В июле 1980 г. режим Пиночета расширил полномочия своей охранки. За этим последовала очередная волна террора. Была предпринята серия новых облав и арестов как в городских районах, так и в сельской местности.
Итак, все указывает на то, что, сменив вывеску своей тайной охранки, хунта оставила без изменения ее основную репрессивную сущность. Ее задачей по-прежнему является осуществление жесточайшего террора и массовых преследований чилийских патриотов, не согласных с политикой диктаторского режима.
11 сентября 1980 г., в седьмую годовщину кровавого переворота, был проведен «плебисцит» с целью навязать Чили фашистскую конституцию и продлить в стране диктаторский режим по меньшей мере на 16 с половиной лет. Новая конституция, которая вступила в силу 11 марта 1981 г. и будет действовать в течение девяти последующих лет, узаконивает сложившуюся в стране ситуацию, которая вызывает все больший протест даже у тех, кто вначале поддерживал действия хунты.
Военная хунта, захватив власть, пыталась оправдать свои действия стремлением «восстановить порядок» в стране и прежде всего «оздоровить» экономику. Как это выглядит на самом деле?
«Тирания,— говорится в Манифесте Коммунистической партии Чили,— существует для того, чтобы загнать страну в рамки, выгодные местным и иностранным монополиям. Фашизм — это антидемократия, террористическая диктатура, направленная в первую очередь против рабочего класса, нетерпимо относящаяся ко всем прогрессивным идеям, преследующая их» 14.
Нынешняя экономика Чили больна, как никогда прежде, она переживает кризис. Между тем Пиночет и органы пропаганды фашистского режима упорно твердят о некоем чилийском «экономическом чуде», о том, что страна получила «самый солидный за это столетие экономический фундамент».
На самом деле фашистская диктатура навязала стране экономическую структуру, которая призвана обеспечить высокие прибыли иностранному капиталу и ограниченному числу крупных национальных групп промышленников путем беспощадной эксплуатации, опирающейся на террор и подавление любых выступлений рабочего класса. После путча была резко снижена заработная плата.
Если к моменту совершения переворота (в августе — сентябре 1973 г.) уровень безработицы в Чили составлял 3,1% и был одним из самых низких на континенте, то в последующие годы он катастрофически вырос. Согласно данным, опубликованным в апреле 1982 г. в итальянском журнале «Эспрессо», в стране более полумиллиона безработных, и к ним следует добавить по крайней мере еще 200 тыс., которые получают от государства мизерную заработную плату.
Признаки спада обнаруживаются во всем. Объем промышленного производства не превышает уровень 1972 г. Все чаще и чаще в газетах появляются сообщения о банкротствах.
Банкротство терпят не только ремесленники, но и мелкие и средние предприниматели, а также сравнительно крупные собственники. Как отмечала еще в декабре 1976 г. французская «Котидьен де Пари», новый факт (и весьма важный в политическом отношении) — это то, что теперь кризис затрагивает и чилийскую буржуазию, ту самую, которая так способствовала падению Альенде.
В 1981 г. разорилась 431 чилийская компания, включая «Сафко» — крупнейшую компанию, экспортирующую фрукты, и сахарную компанию «Крав» — один из крупнейших пищевых конгломератов Чили.
Со времени военного переворота и начала жесткого претворения в жизнь монетаристского курса «либерализация» экономики и наплыв импорта привели к банкротству более 1800 компаний.
Отмена аграрной реформы, разорение мелких и средних собственников и концентрация земли в руках немногих наносят ущерб сельскому хозяйству. Более половины участков земли, переданных на основе закона об аграрной реформе крестьянам, возвращены их прежним владельцам, восстанавливается латифундизм. Ликвидация системы государственной помощи крестьянам ведет к их разорению. В результате в 1976 г. сельскохозяйственное производство упало на 28% по сравнению с 1972 г. Экономический кризис продолжает углубляться, и конца ему не видно, указывалось в Заявлении Политической комиссии ЦК Компартии Чили от 11 июня 1982 г.
Все экономические меры военно-фашистской хунты направлены на то, чтобы служить интересам местной олигархии и крупного иностранного капитала. Такова суть экономической стратегии Пиночета, обернувшейся для широких народных масс ростом цен, безработицы, резким снижением уровня жизни.
Авторство в разработке экономической политики хунты в Чили принадлежит известному американскому буржуазному ученому Милтону Фридмену — «интеллектуальному наставнику и неофициальному советнику» той группы чилийских экономистов, которая ныне заправляет организацией хозяйственной жизни. В Чили их называют «чикагскими ребятами», так как некоторые из них учились в Чикагском университете. Они взяли на себя задачу создания «модели» реорганизации хозяйственного механизма страны в интересах крупного бизнеса.
Важен, однако, не столько сам факт привлечения Фрид- мена к выполнению такого необычного поручения, сколько то обстоятельство, что Фридмен и его сподвижники из числа американских и чилийских экономистов начали свою работу задолго до свержения законного правительства суверенной страны. Параллельно с блокадой и экономической диверсией, проявившей себя с особенной силой в забастовке владельцев грузовиков, осуществлялась разработка проекта перестройки экономического механизма страны в случае удачи насильственного переворота. Такого еще не знала ни история международных отношений, ни все известные до сих пор случаи иностранного вмешательства во внутреннюю жизнь самостоятельного демократического государства.
Все указывает на то, что, вынашивая планы военного переворота в Чили, Соединенные Штаты большое внимание уделяли вопросу не только о форме будущего режима, по и его экономической политике. Еще в годы правления Народного единства Центральное разведывательное управление с ведома администрации США финансировало деятельность чилийского института общих исследований, находившегося на службе у оппозиции. Размеры финансирования неуклонно росли, и к 1973 г. более 75% объема его работ оплачивалось из средств американской разведки. Институт общих исследований регулярно снабжал экономическими и техническими материалами оппозиционные партии и частные группы. Большинство законопроектов, подготовленных в то время депутатами конгресса от оппозиции, были составлены персоналом этого института [К их числу относится, в частности, закон о передаче контроля над оружием вооруженным силам страны, который был использован военщиной для занятия заводов, запугивания трудящихся и усиления военного контроля над обществом в расчете на государственный переворот]. Ему была поручена и разработка экономических планов военной хунты.
«Архивы показывают,— констатируется в докладе специальной сенатской комиссии,— что сотрудники ЦРУ участвовали в подготовке первоначального общего экономического плана, который послужил основой для важнейших решений хунты в области экономики». Таким образом, те же силы, которые активно содействовали подрыву народного хозяйства Чили в годы правления правительства Народного единства, после прихода хунты к власти решили взять на себя миссию «упорядочения» экономической жизни страны. План «оздоровления» чилийской экономики, или по-другому «модель развития», был предложен заговорщикам еще до того, как монополистический капитал США привел к власти хунту. После установления фашистской диктатуры авторы «модели» буквально не могли дождаться, когда им дадут возможность приступить к перестройке чилийской экономики на новой основе. Не однажды побывал в Сантьяго Милтон Фридмен, придававший важное значение чилийскому «эксперименту».
Тот факт, что лауреат Нобелевской премии, признанный руководитель одной из влиятельных школ буржуазной политэкономии взялся со своими ближайшими сотрудниками за создание «модели развития» для военно-фашистской хунты, вызвал возмущение прогрессивных кругов. Во время его поездки в Стокгольм в 1976 г. на заседание комитета по Нобелевским премиям полиция вынуждена была ограждать Фридмена от гнева протестующей общественности.
Каковы же были первоочередные мероприятия по реализации экономических рекомендаций «чикагской школы»? Отказ от системы государственного регулирования заработной платы в связи с ростом стоимости жизни. Свертывание государственного сектора в промышленности. Ограничение косвенного вмешательства государства в экономику (сокращение государственных расходов, отмена контроля над ставкой банковского процента и т. п.). Возврат прежним владельцам значительной части экспроприированных земель. Реинтеграция Чили в международное финансовое сообщество, означавшая возврат большей части иностранных предприятий прежним их владельцам.
В роли покупателей неизменно выступает небольшое число могущественных национальных экономических групп. Значительная часть промышленных предприятий продана транснациональным корпорациям.
Отмена государственного регулирования ставки банковского процента и предоставление частным финансовым группам права осуществлять кредитование через собственные организации — «финансьерос» — переместили интересы местных промышленных магнатов из производственной сферы в область денежных спекуляций, которые приняли невиданно широкие масштабы. Злоупотребления «финансьерос» столь вопиющи, что вызвали возмущение даже бывшего президента Общества содействия промышленному развитию — организации чилийских промышленников — Орландо Сайеса. Чилийцы называют «финансьерос» «пираньями» и «крокодилами», имея в виду их ненасытность в погоне за наживой.
Общий итог «стабилизации» экономической обстановки в Чили таков: разруха, хаос, перераспределение национального продукта в пользу избранной группы монополистов в ущерб жизненным интересам народных масс.
Как подчеркивается в Манифесте Коммунистической партии Чили, экономическая политика хунты направлена на усиление зависимости от транснациональных компаний, на передачу решений важнейших проблем страны в чужие руки, в первую очередь монополий США. Результаты ее — разбазаривание национального достояния, разрушение значительной части производственного потенциала Чили, установление полуколониального статуса. При этом экономика вследствие растущей зависимости от внешних рынков приобретает все более однобокий характер, углубляется структурный кризис.
Администрация США не скрывала своего удовлетворения свержением народного правительства: «Вполне естественно, что, с нашей точки зрения... любое немарксистское правительство в Чили отвечало непосредственным, конкретным интересам США».
Захватив власть, хунта немедленно отказалась от политики восстановления национальной независимости страны, проводившейся правительством президента Сальвадора Альенде, и встала на путь безоговорочной поддержки стратегических планов США и интересов предпринимателей. Как уже показано, громадное количество предприятий, национализированных в течение предыдущих трех лет, было возвращено их прежним иностранным и чилийским владельцам. Хунта согласилась выплатить компенсацию североамериканским медным компаниям в сумме 500 млн. долл.
В свете этого администрация США и международные финансовые организации немедленно проявили готовность оказать Чили «помощь» в восстановлении ее экономики, сильно подорванной американской блокадой. Таким образом была «восстановлена» кредитоспособность Чили.
Спустя несколько дней после переворота, 25 сентября 1973 г., Вашингтон принял решение об усилении политических и экономических связей с фашистской хунтой. Этому решению предшествовали конфиденциальные совещания между тогдашним американским послом в Сантьяго Дэвисом и государственным секретарем Киссинджером, во время которых «обсуждались способы быстрого оказания помощи хунте».
Правительство США было первым, кто предложил финансовую помощь хунте Пиночета. Американская печать назвала эти меры «экстраординарными» с точки зрения предшествующей политики США в области кредитов для Чили, в основе которой лежал тезис о ее неплатежеспособности [До переворота чилийская торговая делегация безуспешно пыталась произвести в США крайне необходимые Чили закупки пшеницы. Педро Бош, член делегации, подчеркивал в то время, что снабжение Чили пшеницей с сентября по декабрь 1973 г. целиком зависело от «политического решения Белого дома»]. Еще до урегулирования вопроса о компенсациях медным компаниям администрация США согласилась отодвинуть сроки выплаты части чилийского внешнего долга американским правительственным учреждениям, тогда как раньше, при Сальвадоре Альенде, такое урегулирование выдвигалось в качестве обязательного предварительного условия для переговоров о долге.
Международные финансовые организации, где сильно влияние США, после переворота также заняли благоприятную для хунты позицию по вопросу о предоставлении средств на осуществление долгосрочных проектов. В Сантьяго сразу же прибыли делегации Международного банка реконструкции и развития (МБРР), Международного валютного фонда (МВФ), Межамериканского банка развития (МБР) и Межамериканского комитета организации «Союз ради прогресса». Комментируя возможность предоставления хунте кредитов международными финансовыми организациями, тогдашний помощник государственного секретаря США Д. Кубиш заявил: «В том случае, если новое правительство примет разумные программы, которые смогут получить одобрение за границей, я полагаю, что при наличии соответствующих гарантий Международный банк реконструкции и развития, Межамериканский банк развития, а также другие правительственные международные организации будут готовы оказать ему помощь».
Прогнозы Кубиша оказались верными. Хунта широко воспользовалась «щедростью» международных финансовых организаций, что послужило важной подпоркой антинародному режиму.
Наибольшую активность, естественно, развили частные банки США. Поступления краткосрочных коммерческих кредитов во времена президентства Алессандри и Фрея составляли примерно 350 млн. долл. в год. Однако к концу 1971 г., когда у власти находилось правительство Народного единства, они сократились до 25—30 млн. долл. В течение первого же месяца правления фашистской хунтой было получено примерно 200 млн. долл. краткосрочных займов и кредитов, причем около половины из американских частных банков.
Правительство США и частные кредиторы оказали поддержку хунте и иными способами. Так, Соединенные Штаты предоставили ей в 1974 г. в виде прямой военной помощи 15,9 млн. долл. По данным доклада специальной сенатской комиссии, общая экономическая и военная помощь (в виде займов и безвозмездных поставок) США Чили достигла в 1974 г. 123,8 млн. долл.
Будучи членом Парижского клуба, США активно способствовали принятию международными кредиторами Чили решения об отсрочке выплаты основной части ее старых долгов. Журнал «Лэтин Америка экономик репорт» 10 мая 1974 г. писал, что это решение представляет собой «важный с психологической точки зрения шаг, открывающий Чили дорогу для получения новых кредитов». Международные заимодавцы организовали своеобразное соревнование в готовности обеспечить хунту наличными деньгами. Особенно торопилась установить «новые отношения» с Чили в области кредитов дирекция Межамериканского банка развития (МБР), контролируемого Соединенными Штатами. Она руководствовалась при этом не столько экономическими, сколько политическими соображениями. На Генеральной ассамблее МБР, заседание которой состоялось в апреле 1974 г. в Сантьяго, речь шла, в частности, о займе в 22 млн. долл. для осуществления сельскохозяйственных программ. На оформление его потребовался лишь один месяц, тогда как обычно подобные процедуры занимают не менее полугода. В мае того же года МБР одобрил предоставление Чили еще одного займа в 75,3 млн. долл. для развития электроэнергетики.
Вопреки решению конгресса Соединенные Штаты продолжали и продолжают оказывать режиму Пиночета широкую военную и экономическую поддержку. Как подчеркнул сенатор Э. Кеннеди, несмотря на введение конгрессом в 1976 г. эмбарго на военные поставки Чили, хунта, например, только в 1977 г. получила из США вооружений на сумму 57 млн. долл., в том числе 36 истребителей F-5.
Администрация США обосновывает необходимость оказания крупномасштабной экономической помощи хунте не только политическими соображениями, но и возможностью создания в Чили инфраструктуры, которая в будущем способствовала бы укреплению позиций частного американского капитала. Иными словами, поддерживая Пиночета, Соединенные Штаты не скрывают своих намерений еще глубже запустить руку в природные кладовые этой богатой стратегическими ресурсами страны.
Касаясь перспектив развития чилийской экономики и политики в отношении этой страны на современном этапе, должностные лица США прямо заявляют, что они не могут позволить, чтобы Чили вернулась к «марксистскому», «антиамериканскому» режиму. Сейчас, заявляют они, у них нет проблем с Чили, но они непременно возникнут, как только режим хунты станет ослабевать. «Если ситуация окажется нестабильной... хунте будет оказана дальнейшая энергичная невоенная поддержка».
Итак, экономика страны отдана хунтой на откуп иностранным, и в первую очередь американским, монополиям. Как сообщала в начале 1980 г. газета «Юманите», иностранные инвестиции в Чили превысили 5 млрд. долл. 80% этой суммы приходится на США. В частности, американские корпорации «Анаконда» и «Экссон» вложили огромные капиталы в разработку залежей меди. Намерены поживиться в Чили и другие ведущие капиталистические страны. Так, по данным газеты «Эко», Япония захватила ключевые позиции на чилийских рынках электронного оборудования. ФРГ выдвинулась в первые ряды среди импортеров сырья из Чили. На вооружении чилийской армии находятся танки, вертолеты и ракеты французского производства.
Процветание западных монополий на чилийской земле под покровительством фашистской хунты ведет к еще большему закабалению чилийского народа и ухудшению его положения.
Между тем появляется все больше признаков того, что в самой правящей верхушке Чили начинают осознавать полный провал пиночетовской экономической системы. Так, 18 июня 1982 г., спустя всего несколько дней после своих заверений о том, что курс чилийской валюты не изменится, Пиночет распорядился о девальвации этой валюты еще на 18%. Власти всячески способствовали импорту предметов роскоши, а также изделий, конкурирующих с продукцией и без того уже подорванной отечественной промышленности. Объем чилийского экспорта сократился за это время с 4600 млн. до 3951 млн. долл., что привело к дальнейшему увеличению внешнего долга. В обстановке банкротств, закрытия промышленных и торговых предприятий и большой безработицы обострился экономический спад, а параллельно с этим активизировался и процесс концентрации экономических ресурсов в пользу многонациональных компаний. Они настаивают на изменении трудового законодательства и на официальном снижении заработной платы в качестве одного из способов устранить «факторы экономического спада». «Чили переживает жестокие экономические трудности»,— констатирует английская «Файнэншл таймс» в статье от 18 февраля 1982 г. Поток импорта в сочетании с высокими внутренними учетными ставками, сообщает далее газета, нанес серьезный удар по чилийской промышленности, в которой занято около трети рабочей силы. В последнем квартале 1981 г. промышленное производство сократилось на 8,1%. По оценкам должностных лиц чилийского общества промышленного развития, эта тенденция сохранится и все новые предприятия будут объявлять о своем банкротстве.
Политических хозяев Пиночета не интересуют проблемы экономики Чили, которые непосредственно затрагивают судьбы простых чилийцев, работающих за гроши или не имеющих работы, страдающих от хронического недоедания. Декларирование защиты прав человека не мешает буржуазным политикам закрывать глаза на страдания чилийского народа.