Глава XXXVII

Глава XXXVII

Отбыли с мыса Доброй Надежды. Прибытие на остров Святой Елены. Корабль «Eвpoпa» захвачен, и разграблен англичанами. Несчастье нашего путешественника. Англичане занимают остров Святой Елены. Захватывают силой два голландских корабля. Преданный Стрейс хочет предупредить корабли. Три корабля избежали ловушки. Прибытие на остров Вознесения. Обилие черепах. Описание острова Вознесения. Бесплодность острова. Нет пресной воды. Намерение англичан высадить нас на остров. Отбыли с острова Вознесения. Прибытие в Ирландию, в Кинсэль. Отбыли из этого города. Прибытие на родину.

До 1 мая мы пробыли на мысе, а затем должны были по приказу господина губернатора Избранда Годкенса (Isbrand Godskens) отправиться, под парусами на корабле «Европа» к острову Святой Елены, который был [204] отвоеван им с 300 человек у англичан в январе текущего 1673 г. Остальные корабли должны были последовать за нами через семь или восемь дней, а затем согласно приказу нам надлежало отправиться всем вместе на родину.

В положенное время мы вышли на парусах с попутным ветром и взяли с собой на корабле капитала Бреденбаха (Bredenbach), который должен был занять должность губернатора на острове Святой Елены. Мы взяли курс на северо-запад и в Троицын день, 21 мая, прибыли на остров Святой Елены. Едва мы обогнули мыс, как убедились, что карта бита, ибо в гавани было семь английских больших военных кораблей, зажигательное судно и три торговых. Когда англичане подпустили нас на расстояние выстрела, то приветствовали залпом сверху и снизу и в короткое время сплели нам такой праздничный венок, что мы потеряли корабль и пожитки, и некоторые из нас были убиты, а другие ранены. На нашем корабле было не более шестидесяти человек и каких-нибудь пять или шесть пригодных орудий. Находясь в крайней нужде и видя, что ничего со своим оружием не добьешься, мы решили, не теряя бодрости духа, пристать к борту английского фрегата «Ассистенция» с пятнадцатью пушками на борту, преследовавшего нас вместе с зажигательным судном, и овладеть им. Наш капитан велел забить гвоздями все дыры и двери, чтобы никто не мог схорониться и чтобы все сразу кинулись на англичан. Но на наше несчастье у нас не нашлось и половины необходимого нам оружия. Наконец мы были вынуждены сдать наш корабль, экипаж и добро, ибо англичане нагнали на нас такой страх своими двенадцати- и восемнадцатифунтовыми ядрами и картечью, что мы не могли дольше держаться или причинить им большой ущерб с нашими слабыми силами и малыми пушками.

Когда англичане взошли на наш корабль, они начали повсюду грабить и меня несколько раз трогали и ощупывали, и в конце концов я не знал, куда мне деть узелок с драгоценностями, отчего меня охватили страх и тоска. Добросердечная и щедрая госпожа Алтин, жена Хаджи Байрама, поднесла мне одиннадцать неотшлифованных алмазов, самый ничтожный я продал в Батавии за тысячу гульденов (400 рейхсталеров). Эту драгоценную добычу я много раз перекладывал с одного места в другое, но так как жадные на деньги англичане то и дело устраивали новые обыски, и я не знал, как уберечь свой клад, то решил сохранить по крайней мере часть. Тогда я отозвал в сторону одного англичанина и открыл ему свое сокровище и намерение, а именно: я передам свои алмазы ему, положившись на его честность; зато он должен был мне поклясться, что, если мы доберемся живыми до Англии, он отдаст мне половину, а другую оставит себе, и что никто об этом не узнает, в чем он дал мне верную клятву и обещал сдержать ее. Матросы, которые охотно брали бы деньги и добро с избытков, взломали все ящики и раскидали бумажные и шелковые ткани, так что трудно было пройти. Хранитель моего сокровища долгое время сдерживал себя и молчал, но когда он однажды напился, то открыл товарищам нашу тайну, и она вскоре достигла ушей капитана, который не замедлил объявить себя хозяином и господином тех алмазов, щедро заплатив побоями неосторожному хранителю, а меня общипали вконец. Единственное, что у меня осталось, были мои записи и свидетельство о совершенном путешествии и восхождении на гору Арарат. Поистине слишком мелкое и ничтожное вознаграждение за тяжелое путешествие, и в данном случае (не считая ужасной неволи) мне не приходится высказывать христианам большую благодарность, нежели туркам и язычникам, ибо те и другие (оставим в стороне христианское сострадание) столь же жадны и склонны к разбоям.

Это снова повергло меня в нужду и горе, меня, несчастного беднягу, который едва успел освободиться от неволи и нищеты. От этого большого несчастья я впал бы в отчаяние и совсем бы обезумел, если бы не вспомнил о боге и спасении души. И написав это, я думаю, что нет такого жестокосердного человека, который, читая, не пожалеет о моем несчастии и моей нищете и не почувствует ко мне сострадания, но все-таки не могу выразить, что у меня делалось тогда на душе.

За восемь дней до праздника Троицы англичане по договору заняли остров, что произошло из-за недостатка у них воды. Англичане были убеждены, что остров еще принадлежит им, и зашли сюда за свежей водой, а также для того, чтобы дождаться кораблей из Индии и отправиться с ними на родину. Они вошли в бухту и были поражены, что их встретили орудийным огнем, так что они были вынуждены удалиться. Но крайняя нужда в воде заставила их попытать счастье, чтобы не погибнуть от жажды, ибо на одном из кораблей было только два бочонка с водой, на другом один и на некоторых ни одного. Вскоре после этого английский адмирал Монди отдал приказ напасть с юга и попытаться пройти между двумя горами, что и было приведено в исполнение, несмотря на то, что место там настолько узкое, что едва могли пройти рядом четыре человека, и если бы голландцы поставили там хотя бы 50 или 60 человек, то они могли бы камнями перебить и уничтожить всех англичан. Но они не могли: отпустить из крепости столько народу; таким образом англичане высадились и подошли к крепости. Голландский губернатор на честных условиях и по договору сдал остров, так как нападение было неожиданным и кроме того у него не было достаточно войска, чтобы противостоять этой силе. Вот как, по словам англичан, произошло это дело.

4 июня англичане захватили еще два корабля из пяти, следовавших за нами. Эти корабли, а также рыбачье судно с Цейлона, держали путь на остров Святой Елены без малейшего подозрения или обмана. На английских кораблях взвились знамена принца, а на высокой горе был водружен красный флаг, служивший условным знаком того, что путь безопасен и можно плыть без страха. Увидя это, я стал думать, как бы помочь своей родине, и пошел вдоль берега, так как наши корабли были уже на расстоянии полумили. Я снял рубаху, сделал маленький флаг, чтобы по крайней мере подать им знак, что надо быть настороже; но казалось, они не обратили на меня внимания, а еще было время миновать западню. Вскоре после этого на меня набросились два английских стражника, которые следовали за мной. Осыпая меня ругательствами, как-то: собака, мошенник и другие, они надавали мне таких пинков и колотушек, что я ждал уже неминуемой смерти. Они забрали меня и привели к губернатору, который спросил меня, какой знак я подавал. На это я твердо ответил, что сделал это из любви к отечеству, чтобы задержать и предостеречь корабли. Он стал смеяться и сказал: «Хорошо, хорошо, в этом нет ничего особенного», и отпустил меня без всяких препятствий.

Завидя сигналы, упомянутые корабли подошли на всех парусах, но лишь только они обогнули мыс, как заметили, что попали в западню, так как все английские корабли открыли по ним огонь. Каждый прилагал усилия к тому, чтобы спастись бегством, но корабли были сильно нагружены кладью, и вследствие тесноты нельзя было пустить в ход пушки, так что они не могли ни сопротивляться, ни вообще что-нибудь предпринять. Англичане подошли ближе и овладели двумя кораблями, а именно адмиральским и вице-адмиральским, остальным удалось удрать. Адмиральское судно по своему положению сражалось с большой храбростью и конечно не попало бы в лапы англичан, если бы те не сваляли выстрелом его главную мачту. Оно сражалось с кораблем «Вестфризланд», голландским кораблем, взятым в прошлую войну англичанами. На этом корабле было 54 тяжелых пушки, и наш адмирал охотно сцепился бы с ним, но неприятель все время уклонялся и увертывался, пока наш корабль не был вынужден сдаться. Сам капитан был тяжело ранен в ногу.

На следующий день мы вышли в море и направились к острову Вознесения, назначенному англичанами сборным пунктом и местом для встречи. Мы прибыли туда 19 июня. Матросы здесь каждую ночь выходили охотиться на черепах, которые там водятся в изобилии, и вес их доходит до 200 и 300 фунтов. Эти животные живут в воде и на суше, ночью обычно выходят па берег и кладут яйца, из которых днем в песке под горячим солнцем выводятся молодые черепахи.

Остров Вознесения лежит под 8,5° южной широты, приблизительно в 40 милях от острова Святой Елены. Он состоит из одних подводных камней, скал и бесплодных гор, не таких высоких, как на острове Святой Елены, но больших по охвату. На всем острове не найти ни зеленой веточки, ни листвы, ни травы, и только в расщелине одного утеса я нашел немного травы. Берега и горы совсем белые от помета морских ласточек, гусей особой породы и других птиц, которые прилетают сюда, чтобы в безопасности гнездиться, класть яйца, а также привлекаются мертвой рыбой, во множестве выбрасываемой волнами на берег.

На острове совсем нет пресной воды, в если бы она там оказалась, нам пришлось бы плохо, ибо англичане решили высадить нас на берег, оставив нам немного пищи, чтобы мы могли продержаться до тех пор, пока нас не подберут паши соотечественники. Но так как там совсем не было пресной воды, то они не захотели дать нам умереть от жажды, что еще ужаснее, чем смерть от голода. Причина, по которой они хотели высадить нас на берег, заключалась в том, что у них оказалось много больных, отчего они все больше слабели и опасались, что при удобном случае мы нападем на них, ибо мы были довольно сильны и наша численность доходила до трехсот человек, но недостаток в воде заставил их, хотя и весьма неохотно, взять нас с собой и отвезти в Англию.

23-го мы вышли на парусах с острова Вознесения и взяли курс на северо-запад, пока не дошли до экватора, и затем повернули на север до 13° северной широты, т. е. высоты Барбадоса. Отсюда мы взяли румб норд-тэн-ост до 43°. Здесь мы изменили куре и пошли на северо-восток до 48°, после чего на норд-ост-тэн-ост до51° 11’. Отсюда снова изменили направление и шли на восток до 51°20?, так что мы на другой день увидели Ирландию и 25 августа вошли в гавань, называемую Балтимора, с хорошей, защищенной от всех ветров стоянкой. Здесь капитан разрешил нам отправиться на все четыре стороны, и многие из нас поехали сушей в Кинсэль.

26-го мы получили известие, что наш флот счастливо и победоносно разбил английский.

На другой день я отправился в путь вместе со многими другими, и мы проезжали мимо многих красивых деревень, как Балтимора, Троп, Рос и др.

28-го мы дошли до крепости Тиль Бриттон (Til Britton), где провели ночь, и вышли оттуда ранним утром. После обеда прибыли в город Кинсэль, хорошо расположенное и самое укрепленное место на всем острове. В этом городе прекрасная гавань, удобная и вместительная, куда может стать более ста кораблей, и в то время когда мы там были, в ней стоял целый флот, более восьмидесяти нагруженных кораблей. Что касается города, то он окружен хорошим валом и представляет собой отличную крепость. Мы пробыли в Кинсэле десять дней, а затем снова двинулись в путь и прибыли 9 сентября в город Корк, где на наше счастье оказался готовый к отплытию и оснащенный корабль, направлявшийся в Брест. Корк тоже хороший город, столица графства того же имени, резиденция епископов. После того; как моряки позволили нам взойти на корабль, мы вышли после обеда в море, прошли пять миль и остановились на ночь у маленькой деревни Ку (Кu), где стали на якорь.

10 сентября рано утром мы вышли на парусах при западном ветре. После обеда мы завидели корабль, идущий на нас, который мы приняли за голландский капер, но мы шли быстрее, чем он, и избежали опасности. На другой день мы вошли в западную часть канала и вечером стали на якорь против Бреста, у берегов Англии. Здесь я сошел на берег и отправился пешком в Лондон, куда пришел пятнадцатого, и отдыхал там три дня. В это время я с большим изумлением осматривал прекрасный, вновь отстроенный город, который восстал из пепла после знаменитого лондонского пожара 1666 г. еще более прекрасным, чем был до него. От Лондона я проехал много деревень и красивых поместий до Гарвича, откуда я отбыл на мою долгожданную родину, и после стольких перенесенных несчастий и невероятных приключений 7 октября 1673 г. с большой радостью увидел жену и детей, после того как уже не раз терял на это надежду.