Разочарование Москвы

Разочарование Москвы

К лету 1946 г. Москва пришла к одному из своих важнейших разочарований — там поняли, что Запад не будет помогать Советскому Союзу получать репарации из индустриальных западных зон Германии. Москве становилось все меньше того, что можно было потерять. История покатилась неблагосклонно. Мерфи докладывает, что посетивший его маршал Соколовский говорил только об экономических потерях. Русские ощутили, что на Западе проявляется тенденция к расколу Германии. В мае 1946 г. Клей предложил объединить британскую и американскую зоны. В июле Молотов решительно воспротивился американскому варианту мирного договора. Бирнс сделал свой вывод: не доверяя американцам, русские движутся в направлении экспансии.

10 июля 1946 г. Бирнс дал зеленый свет объединению западных зон как главному способу противостоять удару с Востока. Летом 1946 г. американская и английская зоны оккупации в Германии были объединены в Бизонию — с едиными экономическими, политическими и административными органами. Между ними были созданы экономические, политические и административные каналы связи. (Франция пыталась предотвратить или хотя бы замедлить процесс восстановления германской мощи. Она какое-то время воздерживалась от проведения совместных с американцами мероприятий в зонах оккупации). Мир утратил баланс. Американцы стали утверждать, что не хотят делать из Германии разменную карту в большой игре. А ведь по существу так и получилось.

Прежде чем окончательно определиться с Германией, госсекретарь Бирнс посетил министра иностранных дел СССР Молотова. Это был хороший, необычно хороший вечер. Завтра госсекретарю предстояло выступать с важнейшей речью, и он апробировать некоторые идеи на русских. Бирнс — Молотову: «Скажите мне искренне, что в ваших сердцах и умах относительно Германии?» Молотов ответил, что СССР просто желает получить обещанное в Ялте — десять миллиардов долларов в репарациях и участие в эксплуатации Рура. Поразмыслив, Бирнс пришел к мысли, что Молотов говорит правду. «Именно таким было желание советского руководства».

Американская сторона приняла важные для себя и для всех решения. Их озвучил государственный секретарь Бирнс в своей речи, произнесенной 6 сентября 1946 г. в здании Оперы немецкого Штутгарта. Он во многом обращался и к немцам — обещал экономическое восстановление и реализацию права на национальное самоопределение. Американцы будут стоять в Германии долго. Не меньше других стран. Американцы не бросят своих союзников среди немцев. Госсекретарь Бирнс в Штутгарте осудил советскую и французскую позиции в германском вопросе и предложил создание временного германского правительства.

Важность этого поворота в американской политике трудно переоценить. США решили расположить свои вооруженные силы в центре «вакуума», созданного мировой войной, в центре индустриальной зоны капиталистического мира, на максимальном приближении к СССР, его западным границам. Этот фактор на многие годы и десятилетия вперед определил американскую политику в Европе, да и в мире в целом. Итак, в Европе стратегия США стала заключаться, в том, чтобы укрепить находящуюся под американским контролем часть Германии и с этого плацдарма диктовать свою волю европейским странам. Американцы направили значительные усилия на консолидацию западных зон, создание предпосылок противопоставления западных зон восточным.

И первым делом Совет министров иностранных дел уступил место Мирной конференции двадцати одной страны на Парижской конференции, открывшейся в конце июля 1946 г. Это была своего рода пародия на Версальскую конференцию. Умудренный Гарольд Никольсон, помнивший еще Версаль, а теперь представлявший ББС, сказал: «Это публичное представление, а не серьезная дискуссия». Никольсон определил основную трудность так: «Русские напуганы, а янки ослеплены своей бомбой».

В чем видел трудности государственный секретарь США Джеймс Бирнс? Он пишет за несколько дней до начала конференции: «Мы не можем надеяться на изменение мышления народа Советского Союза. Это наша проблема. Обычно, когда ты достигаешь соглашения по поводу каких-либо фактов, ты надеешься на взаимопонимание. Вовсе не так, когда ты имеешь дело со столь далеким от тебя народом как народ Советского Союза».