«Нас чрезмерно балуют»
«Нас чрезмерно балуют»
В 1946 году в записке А. Фадееву существовавшую тогда систему выплаты авторского гонорара критиковал И. Альтман. Дело в том, что в мае 1944 года согласно постановлению СНК РСФСР «Об авторском гонораре» были в очередной раз снижены ставки за переиздание. Гонорар за переиздание составлял 60 процентов от первоначальной суммы и снижался до 5 процентов после того, как общий тираж всех изданий достигал одного миллиона экземпляров[720].
В послевоенный период доходы многих писателей, в первую очередь драматургов, уменьшились в связи с тем, что театры и зрелищные предприятия находились в бедственном положении и не в состоянии были производить надлежащим образом отчисления авторского гонорара. Об этом сообщал директор ВУОАП Г. Хесин в своей записке заместителю Председателя Совета Министров К Ворошилову. Он, в частности, писал: «Как правило, театры перестали сдавать полностью или частично кассовую выручку от продажи билетов в банки, расходуя деньги на нужды театра, избегая банковского контроля. Этим самым Управление авторских прав лишается возможности получать… причитающуюся авторам зарплату»[721]. Кроме того, стремясь уменьшить издержки, руководители театров ставили пьесы классического репертуара и уменьшили количество постановок на современную тему: «Так, например, на Украине количество постановок русской и иностранной классики увеличилось в 3 раза…» Поэтому доходы драматургов сократились в несколько раз, о чем свидетельствует следующая таблица:
До 1950 года не был решен вопрос о выплате гонорара за исполнение произведений писателей и композиторов в эфире. Зачастую эти произведения записывались на пленку и передавались по радио неоднократно, но авторы не получали за это ни копейки. Исключение составляли лишь случаи, когда писатели и композиторы писали по специальному заказу. За неопубликованные литературные и музыкальные произведения, записанные на пленку и передаваемые в эфире, определенных ставок гонорара вообще не существовало. Подобное положение противоречило 14-й статье основ авторского права. По этому поводу к заместителю Председателя Совета Министров СССР обратилась комиссия ВУОАП. Она предлагала ввести оплату за музыкальные, драматические и музыкально-драматические произведения, приобретаемые комитетами радиоинформации, по существующим издательским ставкам. За подобные неопубликованные произведения, но публично исполняемые в театрах и концертных залах, предлагалось установить оплату в размере 50 процентов гонораров, выплачиваемых при издании соответствующих видов произведений[722].
Вопрос о том, в каком объеме выплачивать тот или иной гонорар, нередко решали сами работники редакций. Здесь многое зависело от их личных привязанностей и контактов. Г. Холопов рассказал о таком эпизоде: «…Сидя над ведомостью, я ломал себе голову: какой же гонорар выписать Зощенко за его славные рассказы о Ленине? Полистная оплата исключалась. А если платить аккордно, то какую выбрать ставку…
Пришел Зощенко в Дом книги, в Гослитиздат и изумился тому, какая ему выписана сумма. Подумал: произошла ошибка. Мне позвонили из бухгалтерии.
…Мне пришлось от Михаила Михайловича выслушать немало осуждающих слов, хотя они и были высказаны в самой корректной форме»[723]. Но самое удивительное произошло потом. Наверное, это был единственный в истории случай, когда автор отказался от гонорара по причине его большого размера. Думается, в таких щепетильных вопросах не все проявляли деликатность, свойственную М. Зощенко.
С жалобами на невыплату гонорара или его несправедливо малый размер литераторы обращались в Союз писателей довольно часто. Так, в 1950 году Всеволодов-Иванов сетовал на издательство, которое должно было выпустить в свет книгу его очерков. Эта книга состояла из двух частей: очерки о Болгарии (за них должны были заплатить по 4 тысячи рублей за печатный лист) и о Казахстане (оплата составляла 60 процентов от 4 тысяч рублей, так как издательство считало, что это переиздание). Автор, не согласный с этим, обратился в писательскую организацию, которая встала на его сторону. Когда же автору предоставили на подпись договор, то в нем сумма за очерки о Казахстане составляла уже 3 тысячи рублей. Мотивировалось это «недостаточно высоким» уровнем работы. Автор был возмущен тем, что уровень его работы понизился на четверть всего за две недели: «Если мои очерки действительно плохи и из[дательст]во только что в этом убедилось, надо вовсе отказаться от печатания книги, а не заниматься такими недостойными фокусами»[724]. Когда дело разбиралось на Секретариате Союза писателей, издательство отрицало свои первоначальные намерения выплатить за очерки 4 тысячи рублей. В итоге было вынесено решение: «Никакие предварительные разговоры, имеющие место внутри редакции в части оплаты того или иного произведения, не должны быть известны автору до тех пор, пока автор не получит для подписания договор, на что обратить внимание работников издательства»[725]. Как дело обстояло в данном конкретном случае, установить трудно, так как и автор, и издательство настаивали на своей версии событий. Бесспорным является то, что назначение гонорара зачастую зависело от издательства и его конкретных работников, а вовсе не от каких-то четко разработанных норм.
Летом 1950 года в ВУОАП пришло письмо от директора Мордовского государственного издательства М. Бебана. Он просил разъяснить, каким образом следует выплачивать гонорары за рассказы размером меньше одного печатного листа. «Во-первых, обязательно ли нужно оплачивать аккордно все рассказы, если вся их отличительность только в том, что автор написал меньше листа (1/8, ?, ? и т. д.) но при этом краткость рассказа не является их достоинством, рассказы малохудожественны, посредственны.
Во-вторых, нужно ли оплачивать аккордно малообъемные рассказы начинающих, молодых авторов, если их рассказы являются по существу пробой пера — не отличаются большой идейностью и художественностью.
В-третьих, если эти рассказы, прежде чем их принять в печать, подвергались большой редакционной правке, местами дописываются за автора с его согласия»[726].
В ряде случаев гонорар и премирование писателей не соответствовали их реальному вкладу в литературу. Это признавал даже такой борец за повышение материального благосостояния писателей, как А. Фадеев. В 1954 году он писал Г. Маленкову и Н. Хрущеву: «…нас балуют чрезмерно, балуют, в частности, и завышенными гонорарами в области литературы, и развращающей системой премирования всех видов искусств, при которой невозможно разобрать, что же на самом деле хорошо, а что плохо»[727].
В «Правде» был напечатан фельетон Ю. Чаплыгина «У золотой жилы», в котором речь шла о сверхдоходах театральных переводчиков. На него тут же откликнулась группа из десяти литераторов, не согласных с автором фельетона. Некоторые из переводчиков действительно имели высокие гонорары, однако это не было типичным явлением. В письме рассказывалось о трудностях, которые испытывал переводчик в своей работе: «Чтобы выбрать пьесу, достойную перевода, надо перечитать десятки произведений. При этом переводчик делает свою работу на собственный страх и риск, так как театры мало осведомлены о театральной жизни за рубежом и не могут заранее указать переводчику точное направление поисков пьесы. Поэтому часто получается, что из восьми-девяти переведенных пьес лишь одна видит свет рампы. Мало того, как правило, переводная пьеса идет в театре не более одного-двух сезонов…»[728] Чтобы опровергнуть ложные представления о их сверхдоходах, авторы письма приводят данные о месячных заработках квалифицированных театральных переводчиков: П. Антокольский получал в месяц не более тысячи рублей, Арго — 1500, С. Болотин — 2100, М. Левин — 3 тысячи.
25 сентября 1954 года секретарь ЦК Компартии Украины А. Кириченко направил письмо в ЦК КПСС, в котором критиковал существовавшую в то время систему выплаты гонораров за драматические произведения. По его мнению, авторы пьес получали завышенные гонорары. По действовавшему тогда законодательству гонорар за пьесу состоял из разовой оплаты при ее приобретении Министерством культуры и отчислений каждым театром за постановку пьесы определенного процента от общего сбора. Если пьеса печаталась в журнале или издавалась в книге, то за нее выплачивался обычный гонорар, как за литературное произведение. A. Кириченко приводил такой пример: драматургу B. Минко, автору пьесы «Не называя фамилий», за полтора года было начислено 1 119 273 рубля гонорара от общего сбора. Кроме того, он получил от Министерства культуры Украины, которое купило пьесу, 20 тысяч рублей, за ее опубликование в журнале «Днiпро» — 10 500 рублей и за издание отдельной книгой —17 664 рубля.
Тот же порядок оплаты был установлен и за переводы пьес с одного языка на другой. Например, автору перевода на русский язык пьесы «Не называя фамилий» И. Рыселеву за полтора года было начислено 355 864 рубля из общего сбора театров. Кроме того, он получил гонорар за опубликование перевода в журнале «Театр». Автору музыки к пьесе П. Майбороде было начислено 31 195 рублей, а автору песни «Ах, эти черные глаза», которая в пьесе пародировалась, удалось выиграть суд и получить 8 тысяч рублей гонорара.
А. Кириченко считал целесообразным пересмотреть существовавший порядок оплаты произведений, особенно на Украине, так как там гонорар за публичное их исполнение составлял 6 процентов от общего сбора, в то время как в России — 1,5 процента[729].
В это же время готовилось новое законодательство об авторском праве. Слухи об этом дошли до писательской общественности. Литераторы стали защищать свои права апробированным методом — рассылали письма в вышестоящие инстанции, высказывая свое мнение о том, каким должен быть новый закон. Так, 1 ноября 1954 года письмо Г. Маленкову направил литератор Е. Шатров, который был осведомлен о трех проектах закона, выдвинутых Министерством культуры, Министерством финансов и Союзом советских писателей. По его мнению, все они страдали одним и тем же недостатком: стремясь ограничить высокие заработки отдельных писателей, их авторы урезали «довольно скромные заработки подавляющего большинства работников литературного труда». По этим проектам снижались гонорары у всех писателей. «Чтобы ограничить безобразно высокие заработки немногих литераторов, вовсе не надо пересматривать существующие расценки полистной оплаты, изменять порядок расчетов за повторные издания, снижать „авторские“ у драматургов…»[730] В существовавших перекосах, считал Шатров, была виновата единая шкала подоходного налога в 13 процентов, действовавшая при получении всех видов гонораров, если совокупный доход литератора в год составлял 12 тысяч рублей. Поэтому необходимо было вводить прогрессивный налог.
На существовавшие проблемы в оплате писательского труда указывали в письме М. Суслову и Г. Маленкову от 3 декабря 1954 года П. Далецкий, В. Кочетов и А. Прокофьев. В частности, обращалось внимание на то, что немногим из литераторов удается публиковать свои произведения в толстых журналах. Тревожило авторов и существующее достаточно большое различие — до 25 процентов — между ставкой гонорара в центре и областях[731].