Уэльс в XX в.
Уэльс в XX в.
Процессы изменений легче понять, если изучать их в отдельно взятой области. На значительные перемены, постигшие Уэльс, повлияли роль тяжелой промышленности в британской экономике и лейбористская воинственность начала XX в. Индустриальная и политическая воинственность отступили во время Первой мировой войны, отчасти из-за того, что правительству удалось смягчить недовольство шахтеров, но в 1919 г. Ллойд-Джордж отверг призывы национализировать угледобывающие предприятия; в 1921 г. шахты были возвращены частным владельцам, а в Южном Уэльсе размещены правительственные войска.
Депрессия в угледобыче заставила нанимателей снизить заработную плату в 1926 и 1931 гг., а сопротивление тред-юнионов не принесло успеха. Будучи центром угледобычи, особенно сильно затронутым кризисом из-за снижения экспорта антрацита, Уэльс играл важную роль во всеобщей забастовке 1926 г. Тем временем на первые позиции выдвигалась лейбористская партия, опиравшаяся на юго-восточный Уэльс. В 1918 г. она выиграла 10 мест в Парламенте от Уэльса, а в 1929 г. — 25 мест. После Первой мировой войны это был другой Уэльс: лейбористский, а не либеральный. Уэльсу пришлось пережить кардинальные экономические изменения, включая серьезный спад в важных и традиционных отраслях. Международная конкуренция, переоцененный фунт, недостаточные инвестиции и другие проблемы нанесли тяжелый удар по угольной отрасли: добыча упала с 56 миллионов тонн в 1913 г. до 48 в 1929 г. и 20 в 1945 г. Железная и сталелитейная промышленность также переживали не лучшие времена. К 1931 г. в Кардиганшире были закрыты все свинцовые рудники. Безработица в Уэльсе выросла до 37,5 процента в 1932 г. и все еще составляла 22,3 процента в 1937 г. Воздействие безработицы было местного масштаба, но там где она присутствовала, имела ужасные последствия, а пожилые люди в Южном Уэльсе в конце XX в. все еще вспоминают о ней как о самом страшном явлении в своей жизни.
Но упадок затронул не все сферы деятельности. Области, расположенные по берегам реки Ди, находились на подъеме, а к 1934 г. в Южном Уэльсе на каждых десять человек приходилось по одному месту в кино. В этом же году было сочтено необходимым перестроить кинотеатр Олимпия в процветающем Кардиффе. Тем не менее упадок в отдельных отраслях промышленности глубоко затронул валлийскую экономику, а безработица и бедность тяжело давили на население. Обострилось положение с здравоохранением, и значительную опасность стал представлять туберкулез. Между 1921 и 1939 гг. эмигрировало около 450 000 валлийцев, по большей части в развивающиеся регионы южной Англии. В 1938 г. граф Плимут, президент Национального промышленного совета Уэльса и Монмутшира, образованного в 1932 г., заявил: «Проблемы валлийских промышленных регионов не удастся преодолеть, пока мы не сумеем разрешить трудности, которые обременяют нашу основную торговую сферу — торговлю углем. Чтобы достичь баланса в промышленности, мы должны развивать легкую промышленность». В период между двумя мировыми войнами проблемы угля и легкой промышленности так и не были разрешены, а тяготы тех лет скрепили союз Уэльса и лейбористов, который сохранился и в послевоенные десятилетия экономического роста. Если в первые десятилетия XX в. ведущим валлийцем на британской политической арене был Ллойд-Джордж, то в 1940-х и 1950-х гг. эту роль взял на себя Эньюрин Бивен, член Парламента от Эббу-Вейла, радикальный социалист, который, в бытность свою министром здравоохранения (1945-1951 гг.), сыграл ключевую роль в создании Государственной службы здравоохранения. Лейбористы пользовались большей поддержкой электората, чем либералы в свои лучшие времена. Кроме того, как и в других областях Британских островов, налогообложение ударило по крупным поместьям, и их упадок оказал воздействие на общество, экономику и политические отношения в сельских регионах: мелкие собственники земли приобрели гораздо больше веса. Наряду с доминированием лейбористов, период между двумя мировыми войнами в Уэльсе ознаменовался ростом, хотя и ограниченным, активности со стороны националистов. Плайд Камри, валлийская националистическая партия, была создана в 1925 г. для борьбы за самоуправление, но не имела особого успеха. Избранный ею курс на «возвращение к земле» превозносил сельское хозяйство и стремился добиться культурного и экономического единства и политической независимости. Плайд Камри прежде всего была озабочена положением валлийского языка и выступало против урбанистического и индустриального общества; такие принципы не разделялись основной массой валлийского, в целом англоязычного, населения. В этот период вопрос о самоуправлении не вызывал особого интереса; более того, даже административные учреждения для отдельного управления регионом развивались гораздо медленнее, чем в Шотландии. Должность министра по делам Шотландии, отмененная в 1746 г., была восстановлена в 1885 г.; а в 1934 г. в Эдинбурге был образован кабинет министров Шотландии (Scottish Office). Параллельные валлийские учреждения были созданы только в 1964 г. В 1941 г. советник Джордж Уильяме из Кардиффа, председатель Национального Индустриального комитета, высказывал сожаления о том, что этот комитет является «единственной организацией, которая может говорить от лица все местных властей Уэльса по экономическим вопросам».
Пребывавшая в период между войнами в жесточайшем упадке экономика Уэльса, находившаяся в глубокой зависимости от финансовых дотаций из национальной казны, не могла служить основой для требований гомруля. Кроме того, в 1930-х гг. радикалы не стремились к конституциональным преобразованиям. Так, с 1933 г. коммунисты и левые лейбористы в районах, прозванных «Малой Москвой», таких как Рондда, предложили организовать рабочие отряды самообороны или милицию по континентальным образцам для сопротивления действиям полиции, а некоторые представители Плайд Камри склонялись к Муссолини и навлекли на себя обвинения в неофашизме. На самом деле национализм подтолкнул Плайд Камри оспаривать роль Британии во Второй мировой войне, которая воспринималась националистами как столкновение соперничающих империалистических держав. Некоторые члены партии были пацифистами (пацифизм был весьма популярен у валлийских нонконформистов), другие отказывались идти в армию, а некоторые, вполне возможно, были немецкими шпионами.
Уэльс оставался твердыней лейбористов до 1960-х гг., хотя возрождение либерализма в Уэльсе сыграло ключевую роль в общенациональном возрождении либеральной партии с начала 1960-х гг. В 1966-1968 гг. произошел всплеск популярности Плайд Камри, и в 1966 г. партия получила свое первое место в Парламенте. Закон о Шотландии и Уэльсе, внесенный лейбористским правительством в 1976 г., предлагал создать национальные собрания, передав им в ведение здравоохранение, социальные службы, образование и местные органы власти, но не предоставляя им права контролировать налогообложение и при сохранении права вето за Вестминстерским парламентом. Закон натолкнулся на оппозицию со стороны националистов, которые считали его недостаточно радикальным, но также, и это гораздо важнее, он не встретил поддержки со стороны консерваторов и некоторых представителей лейбористов. Противники закона подчеркивали непривлекательные перспективы регионализма в автономном Уэльсе, а также опасность возможной дискриминации по отношению к людям, не владеющим валлийским языком. Чтобы обеспечить прохождение закона, правительство было вынуждено провести референдум в Уэльсе. Референдум, состоявшийся в марте 1979 г., принес только 11,8 процента голосов за ограниченную автономию, тогда как против проголосовало 46,5 процента избирателей, а 41,7 процента не явились на избирательные участки. Даже в Гвинедде и Диведе большинство проголосовавших высказались против автономии.
Идентичность и будущее Уэльса определялись не только на избирательных участках. Общество валлийского языка, учрежденное в 1936 г., стремилось развивать билингвизм, а с 1963 г. с вывесок были удалены английские имена. Закон о валлийском языке от 1967 г. предоставлял валлийскому языку равные легальные права с английским, хотя процент говорящих на валлийском продолжал сокращаться: 40 процентов (1911 г.), 30 процентов (1950 г.), 25 процентов (1970 г.) и около 18 процентов в 1990-х гг. На валлийском говорили по большей части в сельским районах, которые на протяжении XX в. испытали значительный отток населения. На острове Англси, например, валлийский занимал самые слабые позиции в большинстве городских и прибрежных районов, и сильнейшие в сельских приходах в глубине острова, которые никак нельзя назвать центрами прироста населения.
И все же постепенное сокращение использования родного языка не означало утраты идентичности, хотя сама эта идентичность ни в коем случае не являлась статическим понятием: валлийская культура постоянно преобразовывалась. Валлийский язык продолжал доминировать в религиозной жизни юго-восточного Уэльса, даже после того как валлийский вышел из всеобщего употребления, и англоязычная культура южного Уэльса была валлийской культурой. Было бы неправильно утверждать, что такие выдающиеся политики, как Бивен и Киннок, не были валлийцами только потому, что они говорили на английском.
Радикально настроенные националистические группировки использовали бомбы для нанесения ущерба «чуждому влиянию», например, дамбам и водопроводам, по которым вода из затопленных валлийских долин доставлялась в английские города; первый подобный акт был совершен в 1952 г. За подъемом спорадической террористической активности в 1966-1969 гг. последовало значительное ослабление напряжения в 1970-х, когда у автономистов появились реальные политические перспективы, но провал закона об автономии и непопулярность консервативного правительства, избранного в 1979 г., привела к новому всплеску. В 1979-1997 гг. Уэльс, как часть Британии, находился под управлением партии, имевшей весьма ограниченную поддержку у местного населения. Поджоги домов, купленных чужаками, обычно англичанами, начались в 1979 г. Террористическая деятельность по размаху, конечно, была несопоставима с положением в Ольстере и обычно сводилась к письмам с угрозами и поджогам необитаемых коттеджей.