6. «Русская карта» в кимченировской игре Российско-северокорейский саммит в Пхеньяне «Ракетная шутка» Ким Чен Ира

6. «Русская карта» в кимченировской игре

Российско-северокорейский саммит в Пхеньяне

«Ракетная шутка» Ким Чен Ира

Приход к руководству Россией В. В. Путина в Северной Корее был воспринят внешне индифферентно (ведь он — ставленник Ельцина, а значит, вряд ли, изменит российскую политику в целом и ее корейский аспект, в частности, считали в Пхеньяне). Тем не менее Пхеньян внимательно наблюдал за тем, что происходит как в самой России, так и в ее внешней политике. В северокорейской печати время от времени стали появляться материалы о России нейтрального характера (до этого была информация российской оппозиции с критикой действий и политики ельцинского правительства). По душе пришлись в Пхеньяне выступления и. о. Президента РФ В. В. Путина о необходимости укрепления российской армии, стабильности в стране. Находила поддержку российская политика, направленная на сохранение Договора по ПРО 1972 года, против расширения НАТО на восток, критика намерения Вашингтона создать НПРО и ПРО ТВД.

Постепенно стал меняться и северокорейский подход к вопросу о заключении нового межгосударственного договора. Если в 1997–1998 годах Пхеньян практически торпедировал конструктивное обсуждение представленного российской стороной проекта, выдвигая различные предварительные условия («компенсация за якобы причиненный КНДР экономический и политический ущерб), требовал неких гарантий. С приходом В. В. Путина тон северокорейских СМИ стал более благожелательным в отношении российской политики, ее руководства. Наметившийся поворот к нормализации отношений с Москвой был очень необходим Пхеньяну и лично Ким Чен Иру, который подвергался сильному давлению со стороны США по ядерным и ракетным вопросам, за его внутреннюю политику, нарушения прав человека и т. д. Иными словами, Северная Корея стала объектом жесткого прессинга со стороны международного сообщества практически по всем направлениям. Кроме того, Пхеньян продолжал испытывать острые экономические трудности. Китай не хотел полностью «брать на себя» Северную Корею, давая ей понять, что необходимы преобразования в экономике. Не пользовалась полным пониманием в северокорейском обществе линия на конфронтацию с Россией, с которой до этого в течение более 40 лет поддерживались тесные союзнические отношения. И хотя в закрытой пропаганде КНДР Россия была причислена к врагам Северной Кореи (наряду с США, Японией и РК), простому северокорейцу это было не очень понятно.

Идя на потепление отношений с РФ, Ким Чен Ир надеялся не только на определенную экономическую и военную помощь, политическую поддержку со стороны Москвы. Это открывало ему также возможность для маневра в корейском вопросе. Вообще страсть к маневрированию была отличительной чертой политики Ким Ир Сена. Надо признать, что он умело использовал противоречия между СССР и Китаем, играл на них, получая экономические и политические дивиденды. Ким-младший тоже захотел поиграть «русской картой», и, прямо скажем, ему это на каком-то этапе удалось. Ким дал понять США, что у него снова появился «русский козырь», который, если и не станет противовесом США, то во всяком случае, подвигнет Вашингтон в большей степени учитывать озабоченности Пхеньяна. Это был также сигнал Китаю, что Россия становится активным и приемлемым для КНДР игроком в корейском вопросе.

Налаживание нормальных отношений с КНДР на взаимовыгодной основе отвечало и интересам России. Надо признать, что ельцинско-козыревский курс на жесткую конфронтацию с Северной Кореей был изначально ошибочным.

Первым крупным политическим актом в российско-северокорейских отношениях стал визит министра иностранных дел И. С. Иванова в Пхеньян в феврале 2000 года и подписание Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. Состоявшиеся переговоры выявили желание сторон открыть новую страницу в отношениях РФ—КНДР. Первая с 1990 года встреча министров иностранных дел РФ и КНДР была успешной. Российского министра принял Председатель Президиума ВНС Ким Ен Нам. Ким Чен Ир не встречался с И. С. Ивановым. Северокорейцы считали, что еще не наступил такой момент в двусторонних отношениях, который позволил бы «великому полководцу» беседовать с российским министром.

Если давать оценку новому российско-северокорейскому договору, то нужно сказать, что такой документ был нужен. Он не содержит ни военных, ни экономических обязательств, но имеет политическое значение. Главная особенность документа состоит в том, что он опирается на Устав ООН и общепризнанные нормы международного права. Договор не направлен против третьих стран и имеет целью способствовать обеспечению мира, безопасности и сотрудничества в Северо-Восточной Азии. Договором предусмотрен механизм консультаций в случае возникновения угрожающей миру ситуации. Договор фиксирует приверженность РФ и КНДР делу объединения Кореи на основе мира, самостоятельности и национальной консолидации, то есть принципов, согласованных Севером и Югом Кореи. И наконец, Договор создает правовую базу для развития российско-северокорейского сотрудничества в различных областях. Важное положение о консультациях фактически оказалось недееспособным во время ядерного кризиса на Корейском полуострове в 2002–2003 гг., когда северокорейцы предпочли действовать самостоятельно, без консультаций, заявив о выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия, но об этом будет сказано ниже.

Рассмотрев весь спектр российско-северокорейских отношений, министры констатировали, что период спада завершен и наступает этап подъема. Однако экономическая составляющая двусторонних отношений вызывала общее неудовлетворение. Пхеньян настойчиво призывал российскую сторону принять участие в модернизации предприятий, построенных в свое время при советском техническом содействии. Северокорейцы особенно настаивали на восстановлении энергетики КНДР. Причем требовали новых кредитов, которые, по вполне понятным причинам, Россия предоставить не могла.

Ситуация на Корейском полуострове обсуждалась с позиций не допущения эскалации напряженности. Северокорейцы ограничились изложением своей программы создания конфедерации Корё. Формула объединения «одна нация — одно государство, две системы — два правительства» и вывод американских войск из Южной Кореи составляют основное содержание северокорейского подхода к корейскому урегулированию. Пхеньян отстаивает его твердо и последовательно.

«Солнечная политика» Ким Дэ Чжуна подвергалась в Пхеньяне резкой критике. Северокорейская пропаганда характеризовала эту политику как направленную на «разложение и удушение» КНДР. Однако Пхеньян получил немало от неконфронтационного курса Ким Дэ Чжуна в отношении Северной Кореи.

Москва официально не поддерживала «политику солнечного тепла», но позитивно реагировала на конструктивный курс администрации Ким Дэ Чжуна на налаживание продуктивного диалога с КНДР. А стержнем южнокорейского курса была именно «солнечная политика», или «политика вовлечения», как ее называли в Сеуле.

Визит И. С. Иванова в Пхеньян, подписание политического договора с КНДР создали в целом нормальную атмосферу в российско-северокорейских отношениях. Нужно было идти дальше. Стороны договорились, что Президент В. В. Путин посетит Пхеньян. Москва надеялась, что переговоры с Ким Чен Иром позволят ей стать активным игроком на Корейском полуострове, уверенно чувствовать себя на окинавской встрече «восьмерки». Накануне поездки в Пхеньян В. В. Путин изложил цель российской политики в Корее: «Содействовать снижению напряженности и конфронтации, нормализации отношений между РК и КНДР». Поддержание Россией сбалансированных, добрососедских отношений с КНДР и Республикой Корея, по словам главы российского государства, позитивно скажется на положении на Корейском полуострове и корейском урегулировании в целом. Визит в Пхеньян, действительно, получился. Изолированный от международного сообщества Ким Чен Ир впервые на северокорейской земле приветствовал главу российского государства. За всю историю двусторонних отношений ни одно высшее должностное лицо СССР не посещало КНДР.

В КНДР с визитом В. В. Путина связывались большие ожидания. Пхеньян, конечно же, надеялся на возобновление российского содействия в экономической и военной областях, на активную политическую поддержку в корейском урегулировании.

Северокорейская элита рассчитывала на то, что в результате визита возрастет авторитет лидера режима Ким Чен Ира внутри страны и за рубежом.

Для большинства рядовых граждан КНДР приезд российского лидера означал, что отношения между двумя странами возвращаются в 80-е годы, когда Северная Корея получала от СССР значительную экономическую и военную помощь.

Во внутренней пропаганде визит преподносился как «дальновидный стратегический замысел великого полководца», который позволит решить, прежде всего, экономические проблемы.

Северные корейцы устроили торжественный прием российскому Президенту, которого он никогда не видел и не увидит, если снова не окажется в Пхеньяне. Такие пышные встречи в КНДР устраивать умеют. Почти один млн жителей был выведен на улицы Пхеньяна. Сам «великий полководец» пожаловал в аэропорт, чтобы встретить В. В. Путина. Протокольные формальности были полностью соблюдены; да и содержательная часть визита была насыщенной. Переговоры «один на один» и в полном составе, встречи членов делегации со своими партнерами (военные, экономисты, региональные лидеры). Подписана солидная политическая декларация, в основных своих положениях повторяющая Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. Но есть и новые моменты. Международное сообщество выражало озабоченность развитием ракетных технологий КНДР и их экспортом в «горячие точки». Северная Корея заверила (и это записано в декларации), что ее ракетная программа имеет сугубо мирную направленность.

После переговоров В. В. Путин выступил перед журналистами и заявил, что Северная Корея выразила готовность запускать свои искусственные спутники ракетоносителями других государств. Таким образом, делался вывод, что Пхеньян отказывается от собственного производства баллистических ракет дальнего радиуса действия. Эта «договоренность» с Ким Чен Иром получила название «формула Путина».

С этой «формулой» российский Президент прибыл на окинавский саммит «восьмерки». Его договоренность с Кимом приветствовалась всеми участниками саммита как весьма серьезный вклад российской дипломатии в урегулирования северокорейской ракетной проблемы.

Ситуация, однако, развернулась в противоположную сторону. Принимая в августе 2000 года большую группу южнокорейских журналистов, «полководец» в ответ на заданный по ракетной теме вопрос заявил, что в беседе с В. В. Путиным он «пошутил». «Ракетная шутка» вызвала всеобщий резонанс, особенно в Японии, США и Южной Корее. Непонятные чувства испытали и в России, особенно в кругах, причастных к корейской проблематике. Северные корейцы пытались объяснить «шутку полководца» искажением фразы Ким Чен Ира и неправильным переводом. Однако этот эпизод не мог не настораживать. Возникает естественный вопрос: «Можно ли доверять Ким Чен Иру? Искренен ли он в своих обещаниях?» Можно задавать и другие вопросы на этот счет. Ответ на них вполне определенный: «полководец» лукавит, причем лукавит во всем. И доверять ему нельзя. Спрашивается, как можно искренне поверить человеку, который превратил производство ракет в бизнес. Северная Корея ежегодно зарабатывает на экспорте ракет до 500 млн долларов. Неужели Ким решится добровольно отказаться от такого лакомого куска, который держит на плаву его самого и возглавляемый им режим. Кроме того, ракеты — один из кимченировских рычагов давления на США, Японию и Южную Корею, требующих прекратить ракетную программу. По оценкам зарубежных экспертов, Северная Корея ежегодно производит до 200 ракет различных типов. И она же якобы обладает более 1000 ракет класса «Нодон» и СКАД. Появились также публикации, что Пхеньян работает и над созданием ядерных боеголовок для своего ракетного арсенала.

«Русская карта» является важным инструментом политики Ким Чен Ира. Он пытается использовать эту карту в интересах собственного режима. В 2000–2002 годах северокорейско-российские политические отношения в целом сохраняли определенный запас прочности, несмотря на «шутку полководца». Определенным испытанием для российско-северокорейских отношений стал визит Президента РФ в Сеул в феврале 2001 года. Если общеполитический документ — Российско-корейское совместное заявление, подписанное В. В. Путиным и Ким Дэ Чжуном, в общем-то, не имел особых претензий со стороны северокорейцев (хотя и в нем есть положения, явно не устраивающие Пхеньян, например, ракетно-ядерная проблема), то меморандум о военно-техническом сотрудничестве на 700 млн долл. между РФ и РК вызвал скрытое негодования Пхеньяна.

Резкое недовольство было проявлено и по поводу публичного заявления И. И. Клебанова о характере военно-технического сотрудничества между РФ и Северной Кореи. «В последние годы, — заявил вице-премьер, — ВТС с КНДР по разным причинам находилось на достаточно низком уровне. Во-первых, это объясняется сложностью финансовых схем, которые предлагает Северная Корея. Во-вторых, то, что мог себе позволить Советский Союз, Россия позволить не может. Это непростой момент. Я отправил письмо одному из членов Политбюро ЦК ТПК, который обратился ко мне с различными просьбами, с предложением того, что мы в принципе можем для них сделать». Далее И. И. Клебанов сообщил, что накануне отлета в Сеул он провел встречу с послом КНДР, в ходе которой обсуждались многие вопросы, в том числе и проблемы военно-технического сотрудничества. «Наши предложения, то, что мы реально можем для них сделать, достаточно скромны. В основном это связано с ремонтом и восстановлением того, что уже есть на Севере. Конечно, понимая бюджетное и финансовое состояние КНДР, мы не будем с них требовать каких-то серьезных проплат. Это будет достаточно льготный режим, но не настолько льготный, который хочет КНДР».[111] Фактически вице-премьер раскрыл конфиденциальную беседу с северокорейским послом по самому секретному для КНДР вопросу — о ВТС между Москвой и Пхеньяном.

Пхеньянскому руководству ничего не оставалось, как проглотить «клебановскую пилюлю», но оно сделало соответствующий вывод. А вывод такой — «русской картой» нужно играть самостоятельно, без непосредственного участия русских. Только так можно «обыграть» не только самих русских, но и других.

Российско-южнокорейская встреча в верхах в феврале 2001 года наложила «соответствующий отпечаток» на отношения РФ—КНДР. Северокорейцы не высказывали свое недовольство публично, но намекали, что категорически возражают против подобных действий (заявление Клебанова перед журналистами).