ТРЕТИЙ И ВОСЬМОЙ ПРЕМЬЕРЫ
ТРЕТИЙ И ВОСЬМОЙ ПРЕМЬЕРЫ
Одиннадцать человек возглавляли советское правительство в период с 1917 по 1991 год. Это были Ленин, Рыков, Молотов, Сталин, Маленков, Булганин, Хрущев, Косыгин, Тихонов, Рыжков и Павлов.
О покушениях на Ленина, Сталина и Хрущева в этой книге уже рассказано. Судьба репрессированного при Сталине Рыкова известна — его расстреляли. Чем закончил последний советский премьер-министр Павлов, тоже каждый знает — о ГКЧП еще не успели забыть.
Из оставшихся в списке фигурируют в сводках тайного ведомства лишь двое — Молотов и Косыгин. На Маленкова, Булганина, Тихонова и Рыжкова сведений нет. По-видимому, их жизни и здоровью ничто не угрожало. Во всяком случае, их имена не упоминаются в сводках КГБ, фиксировавших даже мелкие происшествия.
Имя третьего премьер-министра в истории советского государства, по-тогдашнему председателя Совета Народных Комиссаров, Вячеслава Михайловича Молотова, упоминается вот в какой связи.
В сентябре 1932 года он предпринял поездку по промышленным и горнорудным районам Сибири. Передвигался из города в город в основном на автомобильном транспорте.
Конечно, на самолете было бы быстрее. Но после гибели видного партийного деятеля Мясникова в авиационной катастрофе в середине двадцатых годов Сталин провел через Политбюро строгое решение, запрещавшее членам ЦК и другим крупным руководителям пользоваться самолетами. В те годы это был ненадежный вид транспорта, аэропланы часто падали, пассажиры гибли.
Постановление действовало вплоть до начала войны 1941 года. Соблюдали его неукоснительно. В тридцатые годы Микоян, приехавший в командировку в Минск, соблазнился предложением тамошнего авиационного командования прокатиться на боевом истребителе. Летчик с именитым пассажиром на борту выполнил несколько фигур высшего пилотажа, о чем с восхищением сообщили белорусские газеты. Неизвестно, каким образом о воздушном лихачестве узнал Сталин, но Политбюро на очередном заседании объявило Микояну выговор за недисциплинированность.
В связи с этим не известным широкой публике запретом произошла конфузия в литературном мире. Ныне порядком забытый писатель Федор Панферов, а тогда депутат, лауреат, главный редактор журнала «Октябрь» в своем послевоенном романе «Волга-матушка река» вывел образ первого секретаря обкома, которого Сталин направил на Урал, где в одной из областей были плохи дела, вызванные небывалым мором скота.
По сюжету романа сталинский посланец садится на пароход и две недели плывет по Волге к месту своего назначения.
— И это в то время, когда в области мрет скот! — вскричал на одном писательском собрании пылкий юноша по фамилии Рыбаков. — Посланец товарища Сталина должен мчаться туда на самолете, чтобы немедленно прекратить вредительство. Две недели на пароходе… Это же сколько скота падет за это время?
Присутствовавший на собрании Панферов тяжелым взглядом уставился на будущего автора «Детей Арбата», но смолчал, не стал раскрывать кремлевскую тайну, в которую, конечно же, был посвящен.
Но это, как говорится, к слову.
В начале тридцатых годов кремлевская охрана была малочисленной и слабо подготовленной. Если еще в начале пятидесятых годов в Кремле существовала вечерняя средняя школа, и самым младшим там был пятый класс, то можно представить уровень подготовки двадцать лет назад.
При выездах на приличное расстояние от Москвы кремлевский транспорт, как правило, к месту командировки высоких лиц заранее не доставлялся. Это правило появилось значительно позже — при Хрущеве. Обычно кремлевские начальники, даже такого высокого ранга, как Молотов, пользовались тем транспортом, который предоставлялся им на месте. Безусловно, подавались машины самого лучшего класса, на которых ездили первые лица областей и городов.
Водители были тоже местные, возившие своих начальников. С точки зрения обеспечения безопасности прибывших представителей Центра это был не лучший вариант, но других возможностей в ту пору не было. Да и гонять за тридевять земель бронированные «паккарды» со своими водителями еще не осмеливались по причине боязни прослыть буржуазными перерожденцами.
Вот и двинулся товарищ Молотов на предоставленной ему радушными хозяевами кузбасского города Прокопьевска порядком изношенной машине на встречу с тружениками одной из шахт. Сибирские горняки хорошо приняли столичного гостя — внимательно слушали, расспрашивали о положении в стране и мире. Им импонировало, что к ним, на отдаленную шахту, приехал сам председатель Совета Народных Комиссаров.
После окончания встречи шахтеры тепло проводили Молотова к машине. Он тоже уезжал довольный — люди понимали, что от них требуется, и не просили сверх того, чего власть пока им не могла дать.
А на обратном пути в Прокопьевск едва не случилось непоправимое. Автомобиль с Молотовым внезапно свернул с дороги и покатился с насыпи. Она была довольно высокая. Автомобиль потерял устойчивость и опрокинулся. Молотов почувствовал, что их неудержимо тянет вниз. Он обреченно закрыл глаза. Сзади послышались крики и ругань. Это сопровождавшие его лица выражали свое отношение к водителю.
Когда спустя какое-то мгновение Молотов открыл глаза и выглянул из машины сквозь лобовое стекло, он похолодел от ужаса — автомобиль висел над самым краем глубокого придорожного оврага. Почему он замер и не скатился в пропасть — одному Богу известно. Впрочем, член Политбюро Молотов был атеистом.
Опрокинувшуюся машину с помощью шахтеров, разъезжавшихся на грузовиках после встречи по домам, кое-как оттащили от опасного места и вновь поставили на колеса. От сильного удара начальственное транспортное средство имело весьма удручающий вид и не заводилось. Молотова пересадили в фанерную кабину грузовой «полуторки» и доставили в Прокопьевск.
Председатель Совнаркома чудом избежал смерти. Свались машина в пропасть — все, пиши пропало. Глубина оврага такая, что хоть в кино снимай.
В Прокопьевске Молотов всю ночь не сомкнул глаз. Что это — случайность или кем-то спланированная акция? Если автомобильная авария по какой-то причине сорвалась, не исключено, что злоумышленники предпримут другой способ его устранения. Потом все спишут на уголовников, на раскулаченных, которых в этом мерзком городе полным-полно. Молотов едва дождался рассвета и сразу же уехал в Кемерово.
Когда в областном центре стало известно о дорожнотранспортном происшествии, в прокопьевский горотдел ОГПУ поступила срочная шифровка с приказом о немедленном аресте водителя, по чьей вине едва не была загублена жизнь главы советского правительства. Местные чекисты и без указания начальства уже вовсю раскручивали личность этого человека со странной фамилией Арнольд.
Арестованного Валентина Арнольда, управлявшего опрокинувшейся машиной, доставили сначала в Кемерово, затем привезли в Москву. Ему предъявили обвинение в том, что он намеревался физически устранить председателя Совнаркома Молотова путем организации автомобильной аварии.
На допросах он признался, что является членом подпольной троцкистской организации, орудовавшей в Прокопьевске. Организацию возглавляет Шестов, один из руководителей этого шахтерского города. На самом деле Шестов — глубоко законспирированный вредитель, ярый приспешник Троцкого, готовый за него в огонь и в воду. Именно по заданию Шестова и должен был Арнольд совершить террористический акт под видом дорожно-транспортного происшествия.
Перед приездом Молотова они еще раз обсудили и уточнили свой план. Большая надежда была на то, что в день, когда приедет Молотов, пройдет дождь. Это упростило бы задачу и сняло подозрения — мол, дорога была мокрая, скользкая, машину занесло, шофер не справился с управлением.
Дождь и в самом деле прошел. Как по заказу.
Почему же тогда шофер не осуществил свой преступный замысел? Что помешало хладнокровному убийству председателя Совнаркома?
Арнольд показал на следствии, что в последний момент он испугался, потерял самообладание и интуитивно нажал на тормоза. Считанные сантиметры насыпи отделяли Молотова от смерти.
— И вас? — спросил следователь.
— И меня, — опустил глаза Арнольд. — Я ведь тоже должен был погибнуть с Молотовым и всеми, кто находился в машине. Сплоховал. Нервы не выдержали.
— Но вы давали Шестову согласие на самопожертвование?
— Давал. Я не думал, что это будет так трудно. Нога сама, произвольно, нажала на тормоз…
Водителя расстреляли. Шестова и всех членов его троцкистской организации тоже.
Спустя четверть века, борясь с Молотовым, Хрущев бросил ему тяжкое обвинение в том, что в Прокопьевске никакого покушения на него не было, просто прошел дождик, и на скользкой дороге машину занесло. Таких случаев — сколько угодно. Не виновных ни в чем людей расстреляли, город обезглавили.
В конце восьмидесятых годов, будучи глубоким стариком, перед концом своей жизни Молотов, касаясь этого эпизода, упорствовал:
— Было покушение в Прокопьевске. Шофер дал показания, что в последний момент передумал, там пропасть была, и он испугался. Неизбежно не только меня убило бы, но и его тоже.
Восьмой по счету советский премьер, Алексей Николаевич Косыгин, в серьезные переделки попадал чаще.
В конце октября 1971 года он прибыл с официальным визитом в столицу Канады город Оттаву. Программой пребывания предусматривалось посещение канадского парламента.
После того как встреча закончилась и советская делегация направилась к выходу, хозяева предложили высокому гостю небольшую прогулку вокруг здания парламента. Косыгин принял это предложение.
Многочисленные журналисты, ожидавшие советского премьера на улице, воспользовались моментом и начали снимать его на кино — и фотопленку. Началась толкотня. В общей суматохе, когда журналисты отталкивали друг друга, чтобы занять позицию поудобнее и поближе к Косыгину, чья-то фигура с зажатой в руке финкой метнулась к московскому гостю.
Начальник личной охраны Косыгина полковник Е. С. Карасев и его заместитель подполковник Н. Н. Горенков среагировали мгновенно. Несмотря на то что, по заверениям канадских коллег, местные журналисты, сопровождавшие Косыгина в его поездках по Оттаве, были тщательно отобраны и не вызывали подозрений, Карасев и Горенков держали ухо востро. Когда нападавший с холодным оружием в руке бросился на Косыгина, телохранители применили профессиональный прием и нейтрализовали террориста, прежде чем тот успел замахнуться финкой.
Скрученного киллера передали канадской полиции. Им оказался член венгерской эмигрантской организации, действовавший под прикрытием журналиста. Как ему удалось проникнуть в число работников прессы, освещавших визит советского премьера, сотрудники «девятки» выяснять не стали. Вот и верь после этого на слово зарубежным коллегам…
О дорожно-транспортном происшествии в Москве, когда в «ЗИЛ» Косыгина врезался затрапезный «Запорожец», читатель знает из главы, в которой рассказывалось о гибели белорусского лидера Машерова. Косыгин приказал не наказывать пенсионера — водителя «Запорожца», который лишился своего транспортного средства и сам чудом уцелел. Но после этого ЧП последовало ограничение скорости в столице. Даже на самых лучших магистралях она снижалась с восьмидесяти до шестидесяти километров.
Но самое трагическое происшествие случилось с Косыгиным первого августа 1976 года.
Алексей Николаевич был сухощав, спортивен, много ходил пешком, всю жизнь увлекался академической греблей на байдарке. Она, можно сказать, и сгубила его.
В первый день последнего летнего месяца семьдесят шестого года выдалась чудесная солнечная погода. Был выходной день — воскресенье, и Косыгин вновь решил посвятить его своему любимому занятию. Был бодр, ничто не предвещало несчастья.
В районе Архангельского неожиданно байдарка перевернулась. Косыгин пошел на дно головой вниз. Утонуть не дала, как ни странно, именно байдарка. Она была одиночная, и ноги гребца в ней находятся в специальных креплениях. Это спасло Косыгина.
Назавтра по Москве пополз слух — авария на воде была подстроена. О неприязненных отношениях между генсеком и премьером знали многие. Симпатии народа были на стороне Косыгина, потому молва и обвинила Брежнева в попытке избавиться от сильного конкурента.
Слухи еще больше укрепились, когда через месяц после происшествия, второго сентября 1976 года, вышел указ об утверждении Н. А. Тихонова первым заместителем Председателя Совета Министров СССР. Все знали, что Косыгин находится в больнице, а в его отсутствие Брежнев назначил ему заместителем своего человека, который и начал фактически руководить правительством, хотя там продолжал работать другой первый заместитель Предсовмина, к тому же член Политбюро, — К. Т. Мазуров.
Между тем положение со здоровьем Косыгина было критическое. Пока его вытащили, в дыхательные пути попало много воды. Бледного, без сознания, с тяжелой одышкой, Косыгина доставили в военный госпиталь в Архангельском. Надо отдать должное охране — она действовала быстро и умело. Телохранители премьера следовали на лодках-байдарках сзади и, когда охраняемый перевернулся, бросились на помощь. Промешкай они — и было бы поздно.
Ни руки Брежнева, ни других недоброжелателей Косыгина в случившемся не было. Во время гребли у Алексея Николаевича произошло нарушение кровообращения в мозгу с потерей сознания, после чего он и перевернулся. К счастью, разорвался сосуд не в мозговой ткани, а в оболочках мозга, что облегчило его участь.
Сильный организм Косыгина, а также эффективное лечение позволили больному довольно быстро выйти не только из тяжелого состояния, но и приступить к работе. Но это был уже не прежний Косыгин, смело принимавший решения. Вскоре его сменил Тихонов.