ПОЕЗД ИЗ ЛОНДОНА

ПОЕЗД ИЗ ЛОНДОНА

Седьмого июня 1927 года Войков на посольской машине в сопровождении сотрудника полпредства Юрия Григоровича приехал на Главный Варшавский вокзал.

Было без пяти минут девять часов утра. Вот-вот должен подойти скорый поезд из Лондона, который следовал через Берлин на Варшаву.

Накануне Войков получил сообщение, что этим поездом едет полпред в Англии Аркадий Павлович Розенгольц. В Варшаве он должен пересесть на московский поезд. Войков прибыл на вокзал, чтобы встретить коллегу и оказать ему в случае необходимости помощь.

Поезд на Москву отправлялся из Варшавы в девять часов пятьдесят пять минут утра. Следовательно, у Аркадия Павловича менее часа времени. Маловато для обстоятельного разговора, но достаточно, чтобы попить кофе в железнодорожном буфете и узнать подробности неприятного инцидента в Лондоне, о котором раструбили варшавские газеты.

Розенгольц был на год моложе Войкова, но успел зарекомендовать себя на партийном, военном и дипломатическом поприще. Они неплохо знали друг друга, часто встречались на различных совещаниях. И хотя партийный стаж Розенгольц имел на два года короче, послужной список у него был что надо: успел побывать членом Реввоенсовета СССР, возглавлял управление ВоенноВоздушных Сил РККА. С военной работы в 1925 году перешел на дипломатическую, получив престижную должность полпреда СССР в Англии.

И вот в конце мая Лондон заявляет о разрыве дипломатических отношений с Москвой. Полпреду Розенгольцу вместе со всем советским персоналом предложено покинуть Британию в течение десяти суток. Они и возвращаются на родину этим поездом.

Польская пресса с удовольствием смаковала подробности скандала. Высылку советских дипломатов объясняли тем, что они занимались шпионской и подрывной деятельностью.

В середине мая большая группа лондонских полицейских в форме и в штатском приехала к дому номер сорок девять по улице Мургейт. Там размещалось официальное торговое представительство СССР в Великобритании, а также совместное советско-британское акционерное общество «АРКОС», зарегистрированное в соответствии с английскими законами.

Полицейские ворвались в здание торгпредства в половине пятого дня и учинили повальный обыск, который продолжался до полуночи. Предварительно были отключены все телефоны, чтобы никто из сотрудников не сумел никуда позвонить. Полиция изъяла всю почту и даже шифры, которыми торгпредство пользовалось легально. Не обошлось и без силовых приемов — некоторые сотрудники оказали сопротивление.

Полиция подозревала, что помимо торговой в здании занимаются еще какой-то деятельностью, явно незаконной. Искали некий особо секретный английский документ, который, по всем данным, попал в это здание и ради которого был устроен полицейский налет. И хотя обнаружить его не удалось, в советском офисе нашли другие доказательства шпионской и подрывной деятельности Советов.

Назавтра Москва выступила с протестом по поводу проведения этой акции. Найденные шпионские свидетельства были объявлены фальшивками. Их поставили в один ряд с теми «документальными материалами», которые время от времени появлялись в западной прессе и призваны были свидетельствовать о «зловещих планах» ОГПУ и Коминтерна, направленных якобы на потрясение экономических и политических устоев западного мира. Внешне подлинность документов не вызывала сомнений — их стиль, лексика, реквизиты, подписи должностных лиц — все было как настоящее.

«Правда» разъясняла: фальшивки, опубликованные в западных газетах, спровоцировали тяжкие, трагические последствия — казни болгарских коммунистов, будто бы готовивших по заданию Коминтерна взрыв собора в Софии, налет немецкой полиции на советское торгпредство в Берлине и теперь вот английской — на представительство в Лондоне. Престижу и интересам нашей страны, только-только начавшей выходить из международной изоляции, был нанесен значительный ущерб.

Войков в душе посмеивался, читая эти комментарии. Надо будет спросить у Розенгольца, на чем в действительности прокололся «АРКОС».

Между тем, свистя и пыхтя, к перрону подходил лондонский поезд. Войков увидел в окне лицо Розенгольца и поспешил к вагону.

Однако поговорить откровенно им не удалось. Вокруг сновали люди. И Войков, и Розенгольц допускали, что среди них были и такие, кого приставили к советскому дипломатическому персоналу еще в Лондоне.

В скромном зале вокзального буфета, куда советские посланники зашли, чтобы скоротать время за чашечкой кофе, тоже не было условий для конфиденциальной беседы. Говорили о пустяках — о погоде, дорожных впечатлениях, то и дело поглядывая на часы.

За пятнадцать минут до отправления поезда на Москву дипломаты вышли из буфета на перрон и направились к спальному вагону, в котором было место Розенгольца.

Наступило время прощаться. Розенгольц стоял спиной к вагонным дверям, лицом к Войкову.

— Пока, Петр Лазаревич! До встречи в Москве!

— Счастливого пути, Аркадий Павлович! Передавай привет всем хорошим людям…

Они крепко пожали друг другу руки. Розенгольц начал подниматься по лесенке и еще не успел скрыться в проеме вагонной двери. Войков поднял в последнем приветственном жесте правую ладонь. И тут сзади раздался хлопок револьверного выстрела.

Это была идеальная поза, о которой киллер может только мечтать! Жертва стояла спиной к убийце, не мешая ему прицелиться.

Наверное, сказались навыки боевика — Войков мгновенно отпрянул в сторону и побежал вдоль спального вагона, в который уже успел войти Розенгольц.

Нападающий, не ожидая столь молниеносной реакции, тем не менее произвел несколько выстрелов вслед убегавшему. Тот не растерялся, вынул из кармана револьвер и, обернувшись, открыл из него ответный огонь.

На перроне началась паника. Завизжали женщины, растерянно засуетились мужчины. На звуки выстрелов бросился полицейский околоточный, на ходу расстегивая кобуру непослушными пальцами.

Войков пошатнулся. Ноги не держали его тела, и он начал заваливаться на бок, прямо в руки подбежавшего полицейского. Протокол свидетельских показаний донес до нас его фамилию — Ясинский.

К месту происшествия бежали другие стражи порядка, дежурившие на перроне и возле буфета.

— Руки вверх! Бросай оружие! — кричали они нападавшему.

Увидев приближавшихся полицейских, террорист выполнил их требование. Он медленно поднял руки вверх. Револьвер выскользнул из ослабевших пальцев и стукнулся об асфальт.

Оружие тут же подобрали. Сдавшемуся добровольно террористу заломили руки. Он не сопротивлялся, только упрямо бормотал одну и ту же фразу:

— Это за национальную Россию, а не за Интернационал!..

Полицейские склонились над лежавшим на перроне Войковым. Он был еще жив. Ему оказали первую медицинскую помощь и на его автомобиле повезли в больницу. Ближайшим лечебным учреждением оказался госпиталь Младенца Иисуса.

В десять часов сорок минут того же дня — через час после выстрелов на перроне — он скончался.