6. Вишневецкий против Крымской империи

В Литве, под Киевом, жил в те времена князь Дмитрий Вишневецкий. Именно он и стал если не автором, то горячим сторонником проекта по завоеванию Крыма, который мог бы изменить ход всей истории России в том случае, если бы завершился успехом.

Тогдашнее Великое княжество Литовское делилось на воеводства (области) и староства (районы). Самым большим (но в то же время малонаселенным) воеводством было Киевское, оно включало Полтавщину, Переяславль-Южный и волости к западу от Днепра вплоть до Брацлава. Однако большую часть воеводства составляли степи, которые начинались к югу от Киева. Там кочевали казаки. Лишь со второй половины XVI века этот край стали заселять беглые русичи. Их тоже назвали казаками.

Литовское правительство принялось строить и расширять крепости к югу от Киева. Одной из них стал Канев – центр небольшого староства вокруг реки Рось. В середине 1550-х годов каневским старостой сделался Дмитрий Вишневецкий – потомок туровских или волынских князей, православный русич. Вишневецкий постоянно сражался с крымскими шайками в степи и вынашивал идею общего наступления на полуостров Москвы и Литвы. Казалось, для этого складываются вполне благоприятные обстоятельства.

Появление Ржевского князь Дмитрий встретил с радостью. К тому времени он отогнал татар далеко на юг, а на острове Хортица выстроил крепость из дерева и земли. Это был прообраз Запорожской Сечи. Следовательно, Ржевский получил боевых товарищей и удобную линию снабжения.

Татары бросили Ислам-Керман русским на разграбление. Оттуда Ржевский двинулся на Очаков, взял крепость, перебив защищавших ее татар и каких-то турок (возможно, это опять же была крымская пехота «нового образца», а вовсе не османы).

Крымцы собрались с силами, погнались за дьяком и его людьми, но угодили в засаду в камышах и потерпели поражение. Русские вернулись к Ислам-Керману и встретили там новое войско татар во главе с самим калгой. Русские ратники укрепились на одном из речных островов и весь день отстреливались от неприятеля, а ночью ушли на западный, литовский берег Днепра и благополучно вернулись в Канев, а оттуда на Русь.

Этот лихой рейд ненамного уменьшил военный потенциал Крыма, но имел огромное моральное значение. Крымцев можно было бить на их же собственной территории. К тому же удалось сорвать большое наступление Даулат-Гирея на Русь. Вскоре после этого в самом Крыму вспыхнуло моровое поветрие, и Даулат на какое-то время поумерил амбиции. Ему стало не до набегов.

Этим воспользовался Вишневецкий. Он отправил к Ивану Грозному одного из своих казаков и сообщил, что отъехал от великого князя Литовского, поселился на острове Хортица на ничейной земле и готов служить православному русскому государю.

Иван Грозный немедленно отправил Вишневецкому жалованье и опасную (то есть, собственно, охранную, безопасную) грамоту, принимая казачьего князя на службу.

Вишневецкий показал себя энергичным атаманом и уже в октябре снова взял Ислам-Керман, укрепленный было татарами. Гарнизон города был вырезан, а пушки с его стен вывезены на Хортицу. Кроме этого, Вишневецкий продолжал править в своем старостве, которое включало города Канев и Черкассы.

Тогда же случилась новая неприятность для татар: князья пятигорской Кабарды передались русским, напали на крымцев с востока, разграбили их улусы и взяли два города в устье Кубани – Темрюк и Тамань. Времена, когда крымцы господствовали в степях и грабили кого хотели, сменились другими – когда на самих крымцев стали нападать мстительные соседи, воспринимая татар как объект грабежа.

Даулат собрал войско и весной 1557 года явился к острову Хортица, чтобы взять штурмом казачью крепость. Но двадцатичетырехдневная осада завершилась неудачей. Хан отступил с большим уроном, после чего обратился к падишаху с просьбой о помощи. Сулейман Великолепный предоставил военный припас и, видимо, приказал молдавскому господарю прийти на помощь. Этим мы можем объяснить, что уже осенью 1557 года Даулат вновь подступил к острову Хортица «с турками, татарами и волохами» (то есть молдаванами). Остров был блокирован, и Вишневецкий покинул его – вероятно, прорвавшись вверх по течению на казачьих «чайках» – малых судах. Князь обосновался в Каневе и Черкассах, причем был готов отделить оба эти города от Литвы и перейти под власть Руси. Иван III непременно воспользовался бы такой возможностью, но правительство его внука проявило близорукость. В Москве посчитали, что было бы ошибкой развязывать войну с Литвой из-за двух пограничных городов. Поэтому пускай законный великий князь литовский владеет Каневом и Черкассами. Это решение, безусловно, принадлежало Адашеву, который хотел сохранить мир с Литвой во время наступления русских на Крым. И вот тут «западника» Адашева действительно нельзя оправдать. Курьез в том, что уже через год Иван Грозный развяжет войну в Ливонии, в результате чего врагами Руси станут Литва, Польша, Швеция. Но захватить малоросские города уже не удастся.

Крым тоже будет постоянно воевать с Москвой. Не лучше ли было поссориться с литовцами из-за русских земель, которые семья московских Рюриковичей считала своими, хотя и временно утраченными ввиду экспансии Литвы? Если уж ссориться, то из-за Канева, Киева, из-за Волыни, а не из-за Прибалтики. В Ливонии Грозный встречал одних только врагов, потому что немцы не любили русских. А вот на юге имел множество друзей, потому что значительное число православных жаждало освободиться от власти католического короля Сигизмунда, хотя и весьма либерального в вопросах веры. Непоследовательность самого Ивана Грозного и некомпетентность его правительства привели к целой череде трагедий, закончившихся для Руси Смутным временем. Отказ от южных городов стал первой крупной ошибкой.

Итак, Иван Грозный пояснил Вишневецкому, что находится в перемирии с королем Польским и великим князем литовским, а потому Канев и Черкассы принять не может. Пускай Вишневецкий оставит их и едет в Москву.

Князь Дмитрий так и сделал и получил в удел город Белев в верховьях Оки – старую вотчину князей Белевских. Вишневецкий надеялся, что московское правительство использует его способности для войны с Крымом, но у Грозного окончательно созрели планы воевать на другом фронте – балтийском.

Впрочем, первое время две партии – «крымская» и «балтийская» – еще боролись в Кремле, и Вишневецкий находил для себя применение, сражаясь на юге.

Тем временем, справившись с последствиями морового поветрия, хан Даулат-Гирей направил орду в набег на Литву, что выглядело вполне логично: Даулат почуял опасность от днепровских казаков и хотел отогнать врага. Больше всего он опасался, что русские объединятся и поведут наступление на Крым из Москвы и Киева. Поэтому хан начал переговоры с Иваном Грозным и клялся в своих мирных намерениях, хотя и требовал дани под видом подарков.

Грозный отвечал, что хану не верит и платить не будет. В начале 1558 года он отправил в набег Вишневецкого с казаками. Князь Дмитрий дошел до Перекопа и не встретил ни одного татарина: Даулат загнал всех в Крым и выставил сильные войска на Перекопе. Летом Вишневецкий вернулся на Русь. В продолжение этого времени мелкие крымские шайки, по нескольку сот человек, нападали на окраины Руси, грабили добро, угоняли людей.

Зимой Даулат предпринял большой поход на Русь. Татарские шпионы в Москве доложили ему, что город не охраняется. Заметим, кстати, что тайная разведка хорошо работала и в Крыму, и в Москве, вопрос был в том, кто кого переиграет. А сотрудники разведок рекрутировались среди купцов, князей, горожан, холопов… Так что хорошо известные обвинения Грозным некоторых бояр и князей в службе крымскому хану – далеко не всегда вымысел.

Итак, Даулат отправился в набег. Говорили, что крымцев собралось сто тысяч (фантастическая цифра, тем более после эпидемии). Примечательно время года, выбранное для вторжения. Вероятно, хан вспомнил времена Батыя, который застал русских врасплох именно зимой и разгромил наголову. Но времена были иные. Иван Шереметев и Дмитрий Вишневецкий сторожили границу, а Иван Грозный собрал большую рать под Москвой. Вероятно, слухи о беззащитных русских границах были сознательной провокацией, то есть русская разведка переиграла крымскую.

Узнав правду, авангард крымцев под началом калги Мухаммед-Гирея Жирного повернул назад, следом отступили другие подразделения. Поморозив коней и людей, татары вернулись в свои улусы.

В следующем, 1559 году Иван Грозный послал на Крым два полка. Одним (конным в пять тысяч сабель) командовал Дмитрий Вишневецкий. Другим (8000 ратников) – Данила Адашев, родственник царского советника. Целью этой экспедиции было нападение на крымские кочевья, чтобы помешать врагу напасть на Москву по весне.

Вишневецкий сражался в степях, а Адашев спустился по Днепру на «чайках» и разграбил сам Крымский полуостров, чего ранее не бывало. Храбрый воевода освободил множество русских рабов, набранных татарами на рязанской украине и в Литве.

Конечно, это был пиратский набег, но его психологическое воздействие на крымцев оказалось очень велико. Ведь это их банды грабили Русь. Как же русские посмели ограбить Крым и отбить рабов? Это было нечто невероятное и не укладывалось в головы ордынцев. Но окружающий мир был уже иным.

Татары не смогли собраться с силами. Потрясенный случившимся хан Даулат-Гирей собрал своих «янычар» и преследовал отступавших русских, но так и не решился на них напасть.

И вдруг – как подарок судьбы – пришла весть: русские напали на ливонцев. Гроза на юге миновала.

Действительно, в 1558 году большое войско русских и служилых татар вторглось в Ливонию и захватило Дерпт. Кампания развивалась удачно, но… московское правительство колебалось и так и не смогло выбрать направление главного удара. В разгар успешного наступления «западник» Алексей Адашев настоял на том, чтобы заключить перемирие с ливонцами, а между тем атаковать Крым. Однако из этого ничего не вышло. Главные силы русичей находились на севере, поэтому против Крыма возможны были только набеги. Зато северная армия остановилась посреди успехов и дала собраться с силами ливонцам, которые обратились за поддержкой к Литве.

Правительство Ивана Грозного сумело скоординировать ногаев, астраханцев, донских и днепровских казаков, которые в следующем году атаковали Крым и стали грабить улусы местных племен. В ханстве начался голод, потому что без встречных набегов Даулат-Гирей не мог обеспечить своих людей продовольствием, а возможность таких набегов была уничтожена действиями русских.

Хан прислал посольство в Москву с жалобами и мирными предложениями. Жалобы крымцев на действия русских – нечто новое. Впоследствии это станет чем-то обыденным. Крымцы будут обличать русских во враждебных действиях, а русские – ссылаться на неконтролируемые набеги донских казаков. А еще так недавно было золотое время, когда московские государи жаловались на действия татар, а крымские ханы цинично поясняли, что в набегах виноваты калги или неподконтрольные мурзы…

Иван Грозный повел себя с татарами надменно и отвечал, что, если крымцы прекратят набеги на русскую украину, немедленно наступит мир. Этот разговор с позиции силы заслуживает всякого уважения. Увы, Иван усвоит те же манеры и в переговорах с западными державами, не сознавая, что силы неравны.

Но никакого продолжения операции в Крыму не имели. Грозный и часть его сподвижников стремились в другую сторону, к Балтике. Русь оказалась совершенно неподготовлена к этой войне. Грозный не знал и не понимал Запад, не обладал навыками европейского дипломата и не имел достаточного количества инженерных войск, которые могли успешно осаждать бесчисленные западные города и замки. Наконец, Русь имела беспокойный тыл в виде недавно завоеванной Казани, народы которой – прежде всего башкиры и черемисы – не спешили покориться «белому царю». Вывод очевиден: государству нужна была или длительная передышка, или война на юге.

…Вскоре князь Дмитрий Вишневецкий остался без дела. Пройдет еще немного времени, и он совершенно разочаруется в русском государе, а потом вернется в Литву, чтобы воевать с Крымом. Это произойдет в 1561 году. Московским послам, обретавшимся в Литве, было велено отвечать о нем: «Притек он к государю нашему, как собака, и потек от государя, как собака же, а государю нашему и земле убытка никакого не учинил».

Судьба князя трагична. Он пытался воевать с османами и крымцами на свой страх и риск, но потерпел неудачу. Король и великий князь Сигизмунд II Август (наполовину поляк, наполовину итальянец) не поддержал днепровских казаков и вообще был чужд интересов своих русских подданных. Он стремился сохранить мир с крымцами. Король втянулся в войну с Русью из-за Ливонии.

А Вишневецкий в 1564 году предпринял неудачный набег на Крым, был схвачен османами и предан мучительной казни. По преданию, князя сбросили с башни в море, но он зацепился ребром за один из торчащих крюков в башенной стене и повис на нем, в результате чего умер медленной и мучительной смертью. Кем он был? Западником? Или сторонником единой Руси? Неясно, да и не столь важно для нашей темы. О судьбе этого малоросса – отчаянного борца с крымцами – остается лишь пожалеть.