3. Гражданские войны

В Крыму татары продолжали резаться между собой. Садат по-прежнему не был популярен. Он поссорился с ширинами, и главный из них, Бахтияр-бек, организовал заговор осенью 1531 года. Его поддержала даже одна из жен Садата, Ширин-беки, чье имя красноречиво говорит о происхождении и о том, чьи интересы она представляла. Бахтияр позвал хана погостить в Старый Крым, где была его резиденция. Ширин-беки поддержала просьбу. Осторожный Садат поехал, но захватил с собой османскую охрану. Двое ширинских мурз донесли о заговоре. Хан явился в Старый Крым, арестовал Бахтияра и его окружение, а затем казнил. Ширин-беки попала под арест и была заключена в крепость Кырк-Ер. Новым ширинским беком назначили Докузака – одного из тех, кто донес о крамоле и спас хану жизнь.

Враги Садата, уцелевшие после резни, бежали к Ислам-Гирею, который стал знаменем крымской идентичности, если столь современное выражение применимо к тем временам. Это показывает, в чью пользу был заговор.

Ислам собрал войска и зимой 1531 года явился к Перекопу, но был отброшен, а весной следующего года уже вновь обретался на границе Литвы, у казаков, и просил помощи у Сигизмунда.

Садат-Гирей собрал ополчение, присоединил к нему 1500 османских воинов и выступил на Литву. Ислам укрылся в Черкассах. Город был осажден крымцами. Обороной руководил старый казак Остап Дашкович. Ислам успел бежать в донские степи – туда, где впоследствии жили донские казаки. Тогда эти земли всё еще принадлежали Крыму, хотя обычно на картах их рисуют как ничейные.

Наконец Садат снял осаду Черкасс и вернулся в Крым. Популярность хана упала до нуля. Он устал, он понял, что поплатится жизнью, если останется у власти. Возможно, османы тоже советовали ему уйти на покой. В мае 1532 года Садат отрекся от трона и уехал в Стамбул, где получал огромную пенсию – 300 000 серебряных акчэ в год. Он жил в «Кустантине», принимал участие в войнах против персов и, в частности, в походе 1534 года, когда османы отняли у кызылбашей богатый Арабский Ирак с Багдадом.

Экс-хан умер в 1538 году своей смертью.

Лишь только Садат отрекся, с Дона пришел Ислам-Гирей и провозгласил ханом себя (1532). Но правил он всего пять месяцев: османское правительство желало видеть на троне не крымского патриота, а управляемую фигуру. Презрение османов к «диким», «грязным» и «нецивилизованным» крымцам только усиливалось, и с этим ничего нельзя было поделать. Для османов крымцы были вторым, если не третьим, сортом людей. Поэтому Ислама отстранили, вернув ему должность калги, а ханом сделали экс-правителя Казани Сахиб-Гирея (1532–1551). Его сопровождала в Крым почетная стража: 60 пушкарей, 300 латников, 1000 пехотинцев секбан, 60 тимариотов и зеаметдаров, и еще около сотни нестроевых османов. Эта охрана находилась при хане, но состояла на содержании падишаха, который высылал субсидию под названием «псарных денег». Возможно, впоследствии эти воины участвовали в нападении Сахиба на Русь, о котором мы расскажем. Падишах мог лицемерно утверждать, что не контролирует их, ведь воины были даны в полное распоряжение хану.

Первым делом Сахиб выбрал для себя новую столицу. Если прежние ханы считали главной резиденцией Старый Крым, то Сахиб выбрал другое место – Бахчисарай («сад-дворец»), которое и сделалось с тех пор столицей Крымского ханства.

* * *

Ислам-Гирей владел донскими степями. Оттуда он сделал набег на Русь, причем его помощником был Сафа-Гирей, недавно сбежавший из Казани. Ислам и Сафа явились на рязанскую украину, страшно разорили ее и в августе 1532 года подошли к стенам Переяславля-Рязанского. На выручку города двинулись полки русских, но крымцы быстро ретировались, выведя из опустошенного Рязанского княжества огромный полон. Набег очень важен для русской истории. Позволим предположить, что перед нами – практически точная дата появления на Дону русских казаков. Первые казаки появились в Донской области раньше, но это были тюрки, как и на Днепре. А большой рязанский полон изменил ситуацию. Часть рязанцев, безусловно, продали на невольничьих рынках, однако не всех. Смуты в Крыму создавали возможность для бегства пленников, но бежать им было некуда: Рязанская земля, родина, лежала в руинах. На террасах Дона пленники начали новую жизнь. Здесь были привычные для русских условия: леса, поймы рек… Для степи это был азональный ландшафт. Кстати, он позволял заниматься земледелием, а не только ходить в походы «за зипунами». Наконец, во время междоусобных крымских войн враждующим партиям требовались люди. Не исключено, что часть рязанцев приняла ислам и вступила в войска крымских царевичей в качестве мамлюков – рабов-воинов. Уже в 50-е годы XVI столетия мы видим во главе донских казаков человека с именем Сары-Азман. Может быть, перед нами тюрок, а возможно, и русский, принявший ислам. Любопытно, что донцы тогда враждовали с азовскими казаками, которые подчинялись османам. Азовских казаков возглавлял Андрей Веревкин…

Московские дипломаты, как водится, направили ноту протеста крымскому хану. Сахиб-Гирей ответил по старому шаблону: царевичи воевали Русь по собственной инициативе, а хану сказали, что пойдут на Литву. «Но упрекай себя, – писал далее хан. – Князья говорят мне: что дает нам дружба с Москвою? по соболю в год. А рать? тысячи. Я не умел ничего ответствовать им. Избирай любое: хочешь ли мира и союза? да будут дары твои по крайней мере в цену трех или четырех сот пленников». Таково послание Сахиба в изложении Н. М. Карамзина. Суть передана верно. Перед нами – наглое требование придорожного бандита, требующего с путника денег за безопасность. Но пример Литвы показал, что даже своевременные выплаты не гарантируют от нападений. То есть перед нами типично разбойничье государство, которое очень долго терроризировало своих соседей. А когда те начали мстить, предводители крымских разбойников завопили о справедливости.

В это же время Ислам клялся в дружбе государю всея Руси и сказал, что чтит его как отца. Один Сафа-Гирей не считал нужным хитрить и общался с Василием III в совершенно наглом тоне (приводим текст в переложении Карамзина). «Я был некогда тебе сыном; но ты не захотел моей любви – и сколько бедствий пало на твою голову? – вопрошал Сафа-Гирей. – Видишь землю свою в пепле и в разорении. Еще снова можешь сделаться нам другом, или не престанем воевать, пока здравствуют дяди мои, Царь и Калга; где узнаю врага твоего, соединюсь с ним на тебя и довершу месть ужасную. Ведай!» Этот шантаж не испугал русское правительство, хотя ситуация в Кремле была сложной: Василий III заболел и медленно умирал от плохого лечения. В начале декабря 1533 года он скончался. Государем сделался трехлетний Иван IV Васильевич, будущий первый царь России Иван Грозный (1533–1584). Власть при нем получил регентский совет во главе с Михаилом Глинским, которого за несколько лет до этих событий выпустили из-под ареста. Однако тотчас вспыхнули неурядицы. У матери государя – Елены Глинской – был любовник, князь Иван Овчина-Телепнев-Оболенский. Он поссорился с Михаилом и произвел политический переворот. Глинский, дядя государыни, был свергнут и замучен в тюрьме.

Узнав о кончине Василия III, король Сигизмунд стал готовиться к войне и попытался заручиться поддержкой Крыма. Хан Сахиб-Гирей с интересом встретил предложение о совместном нападении на русских. Но против него неожиданно выступил Ислам-Гирей. Получается, что калга был вполне искренен в своем письме Василию и по какой-то причине хотел помириться с Москвой. Причиной такого миролюбия наверняка стало соперничество с новым ханом. Ислам желал занять ханский престол, но османы были против этого. И вот калга решил договориться о дружбе с только что ограбленной Русью. В Кремле решительно не понимали тонкостей восточной психологии и жили более простыми понятиями. Калга ограбил русскую украину. Значит, он – враг.

В 1534 году литовские войска напали на северские города. В том же 1534 году русские полки вошли в Литву на севере, разграбили местность до Вильны и повернули назад – не взяв ни одного города, зато без потерь. Очевидно, что в этот период военное искусство на Руси слегка деградирует. Делается ставка на маневренную «степную» войну без осад городов. Впрочем, уже к середине столетия вновь начнется подъем, ибо Иван Грозный и его воеводы станут применять комбинированные военные приемы, позаимствовав всё лучшее из степной и европейской тактики. В русской армии станут массово использовать современные средства войны, включая артиллерию и ручное огнестрельное оружие. Примером послужит Османская империя, которая имела к тому времени самую совершенную армию и флот.

Исход войны между Польшей-Литвой и Русью могло решить вмешательство Крыма, но в 1535 году там вспыхнула очередная усобица. Ислам-Гирей произвел переворот, двинулся на Бахчисарай и сверг хана. Сахиб-Гирей укрылся в Кырк-Ере. Ислам предложил тесный союз Москве и сообщил, что 20 000 подчиненных ему крымцев уже грабят литовские окраины. Всё это делалось для того, чтобы избавить Крым от османской зависимости.

В Бахчисарай немедленно отправили русского посла Александра Стригина, но он плохо справился со своей миссией: говорил, что Ислам остается всего лишь калгой и ведет переговоры с литовцами о союзе против Руси. Однако у Кремля имелись другие источники информации, вызывавшие больше доверия: эффективно работала внешняя разведка в лице русских и еврейских купцов. Донесения Стригина не взяли в расчет, а самого посла отозвали, боясь потерять время.

Вместо него к Исламу поехал князь Мезецкий. Ислам клялся ему в дружбе, но тотчас попытался обмануть, включив в шерть (клятвенную грамоту) такой оборот: «Кто недруг Великому Князю, а мне друг, тот и ему друг». Это означало, что Русь теряет свободу во внешней политике. Естественно, спорный оборот был отвергнут. Тогда Ислам стал печалиться, что бояре не исполнили последней воли Василия III, который завещал ему, Ислам-Гирею, половину своей казны. На эту провокацию Мезецкий тоже реагировал адекватно и отказался обсуждать вопрос о передаче половины казны. Ислам, как настоящий восточный торговец, сразу сбавил тон и попросил 50 000 денег, пороху и пушек. Всё это требовалось для начала полноценной войны с османами: без пушек нельзя было взять ни Азов, ни Кафу, ни другие города, где стояли гарнизоны стамбульского падишаха.

В знак дружбы Ислам-Гирей сообщил, что Сахиб-Гирей направил на московскую украину отряд головорезов под началом мурзы Булгака под видом «исламовцев». Сахиб хочет стравить русских с ордой Ислама.

Булгак-мурза действительно напал на северскую украину, причем вместе с тюркскими казаками Остапа Дашковича. Вскоре после этого в северские земли вторглась сорокатысячная литовская армия. Литовцы пытались захватить Чернигов, Стародуб и другие важные города этого края. Московские воеводы двинулись было выручать своих, но тут пришло известие, что 15 000 татар напали на рязанскую украину. И это были совершенно точно люди Ислам-Гирея. То ли у Ислама кончились деньги, то ли терпение, то ли он решил подтолкнуть русских к заключению договора. Объяснения могут быть разными. Ясно одно: крымцы были совершенно недоговороспособны, и вести с ними какие-то дела не представлялось возможным.

Ислам нагло заявил, что нападение произвели люди Сахиб-Гирея, но в Кремле имелись точные данные на этот счет, что привело к аресту послов двуличного крымского политика.

Литовцы воспользовались этой неурядицей и стали методично осаждать северские города. Русские ратники героически сопротивлялись, но сдали несколько пунктов. Славной страницей нашей военной истории была оборона Стародуба, где засели князь Сицкий и Федор Телепнев – брат московского фаворита. Они искусно вели оборону, делали вылазки и нанесли врагу большой урон. Наконец, литовцы воспользовались огромным перевесом сил и взяли город, а Сицкого и Телепнева захватили в плен. Но такие поражения не менее славны, чем победы: у неприятеля уже не было средств для захвата Чернигова и других ключевых городов Северской Руси. Если бы вовремя пришли подкрепления, Сицкий и Телепнев вышли бы победителями из этой борьбы. Но главные силы русских стояли «на берегу» в ожидании нападения крымцев. Своей диверсией Ислам смешал русским все карты и сыграл на руку Литве.

Правда, героизм москвитян присутствовал не везде: в ходе той же кампании гарнизон Гомеля бежал во главе со своим воеводой. В городе обосновались литовцы, причем надолго. Гомель вернется в состав России только в 1772 году в результате первого раздела Польши.

Ситуация продолжала ухудшаться: вскоре против Москвы возник еще один фронт. Казанцы и ногаи произвели очередной государственный переворот на берегах Волги. Во главе заговорщиков стояла регентша Гаухар-шад и ее приближенный – мурза Булат. Они свергли и убили семнадцатилетнего хана Джан-Али и призвали из Крыма Сафа-Гирея. Тот женился на вдове Джан-Али – пятнадцатилетней Суюн-беки – и тем самым закрепил союз с ногаями. Русь получила еще одного врага. Еще недавно Гаухар-шад считалась «прорусски» настроенной, но теперь сочла, что Россия ослаблена борьбой фаворитов при малолетнем государе Иване Васильевиче. Интересно, что на трон вновь возвели крымского царевича. Это означало некий компромисс между казанцами и крымцами. Гаухар-шад и ее сторонники нуждались в военной поддержке, а ее мог оказать только Крым. В одиночку Казань не могла противостоять Москве. С другой стороны, крымцы сделали выводы из предыдущих событий и имели лишь ограниченное влияние на правительство Казани. Гаухар-шад и князь Булат сохранили решающее влияние на дела в поволжском ханстве.

Правление Сафа-Гирея (1536–1546) на сей раз продлится долго: хан был молод, ему исполнилось всего двадцать шесть лет. Он написал государю всея Руси дерзкое послание, и началась война. Русские рати, опять в составе нескольких корпусов, вторглись в Казань. Но эти подразделения действовали несогласованно, а Сафа-Гирей, обучившись навыкам степной войны, сумел сорвать наступление. Он отправил часть войск грабить Нижегородскую землю, и один из русских корпусов повернул назад, чтобы защитить людей. Однако результат был плачевен. Русские воеводы Гундоров и Замыцкий сошлись с казанцами под Лысковом, но битву дать не решились и бежали от врага. Курьез был в том, что татары приняли это за хитрый маневр и тоже бежали.

В Москве Гундорова и Замыцкого посадили в тюрьму за трусость. Вместо них назначили других воевод – Карпова и Сабурова. Эти полководцы хорошо усвоили, что в Кремле от них ждут победы. И победа была одержана в битве при Корякове, где удалось настигнуть казанцев. На Русь вывели пленных, которые были ради устрашения казнены. Однако в Казани воевали второстепенные воеводы. Лучшие из лучших находились либо «на берегу», либо на северном участке фронта, рядом с выгодной оперативной базой во Пскове. В очередной раз можно сказать, что Ислам-Гирей спас и Литву, и Казань своими эскападами. Для крымских разбойников это было очень хорошо, но для русского населения Литвы и собственно России – плохо.

На литовском фронте дела обстояли так. Осада северских городов не дала результата. Зато северная русская армия, выйдя из Пскова, основала на Литовской земле крепость Себеж. Это была новая тактика: отхватывать у врага куски земли и строить там крепости. Большого успеха она не принесла, но литовцев напугала. Сигизмунд перебросил силы с юга на север, армия короля осадила Себеж, но взять не смогла: город был прекрасно укреплен русскими умельцами и оснащен артиллерией. Этот маневр позволил отвлечь силы Литвы и спас северскую украину. Под Себежем разгорелась битва, в ходе которой поляки и литовцы потерпели страшное поражение, а их войско перестало существовать. Тогда же одна из крымских шаек была разбита под Белевом. После этого война с Литвой стала затихать, и вскоре начались переговоры о мире.

Теперь Русь воевала не на три, а на два фронта – против Казани и Крыма.

В 1536 году казанские шайки попытались напасть, но были отбиты служилыми мещерскими казаками (опять-таки – татарами на русской службе). Той же зимой последовал новый набег и разгром регулярного отряда русских, возглавляемого двумя воеводами, причем один из них, князь Засекин-Пестрый, погиб. На сей раз казанские татары проникли довольно глубоко в Русскую землю, схватка произошла между Галичем-Мерьским и Костромой.

В январе 1537 года Сафа-Гирей лично прибыл к Мурому и осадил город. Кремлевское правительство, измотанное войнами по периметру границ, не имело резервов для полноценной новой кампании, тем более что военные действия на западе, вроде бы притихшие, могли возобновиться в любой момент. Казанскому хану предложили компромисс: его признавали законным правителем Казани, а он в свою очередь формально становился «подручником» государя всея Руси. Сафа-Гирей пошел на соглашение: ему требовалось время, чтобы восстановить силы, как и его дяде – крымскому хану.

В Крыму продолжались собственные игры, на которые ни Литва, ни Русь влиять не могли. Не получив помощи из Москвы, Ислам вновь, по старой схеме, договорился с действующим ханом Сахиб-Гиреем, оставил за собой титул калги, а ханский титул уступил Сахибу. Таким образом Исламу и его сторонникам удалось избежать прямого столкновения с османами. Вероятно, часть мурз в очередной раз перебежала к Сахибу, и расстановка сил изменилась не в пользу крымских «патриотов». По сведениям восточных авторов, Ислам откочевал со своими приверженцами куда-то в страну «кумыков и узбеков», то есть, вероятно, в калмыцкие степи и к берегам Нижней Волги.

Но умиротворения в душе этого авантюриста так и не настало. Ислам-Гирей продолжал мечтать о реванше, слал гонцов в Москву и предлагал дружбу своему «младшему брату» – государю Ивану Васильевичу. Калга был крайне недоволен переговорами между Литвой и Русью, обещал напасть на Сигизмунда и рисовал перед взорами московских послов разные политические комбинации, в которых фигурировали Крым и Москва.

Итог деятельности Ислам-Гирея оказался плачевен: на ставку калги внезапно напали сторонники хана Сахиба. Один из них, ногайский бий Багы из племени мансур, зарубил Ислама (1537). После этого многие люди из улусов погибшего калги перешли к Сахибу. Сгоряча татары ограбили русского посла, обнаруженного в ставке. Впрочем, жизнь ему сохранили, а за инцидент Сахиб-Гирей впоследствии принес извинения.

Новым калгой стал племянник Сахиба – Ахмед-Гирей, сын Садата. Но продержался он недолго и был казнен по подозрению в измене. Калгой сделался Эмин – сын Сахиба.

Характерно, что крымского хана стали поддерживать большие ногаи. Это значит, что его политика по отношению к ним изменилась. Видимо, хан больше не говорил о своем господстве над Большой Ногайской Ордой и признал ее независимость. То есть отказался от амбиций, присущих Мухаммед-Гирею, а взамен получил верных союзников.

* * *

Гибель Ислама ознаменовала поражение курса на независимость Крыма. Орда степных разбойников не вписывалась в новую реальность. Она должна была либо преобразиться в современное государство, подобное османскому, либо выбрать покровителя – Литву, Россию или Высокую Порту. Сахиб-Гирей избрал последний вариант. Лишь столетие спустя станет ясно, насколько глубоко он ошибся. Во времена ордынских смут часть татар покорилась Литве. Они сохранили свою самобытность и относительно благополучно инкорпорировались в состав Речи Посполитой. Татары, покорившиеся России, вообще процветали: они сохранили культуру, обычаи, веру и до сих пор живут компактными группами в Казани, Сибири и других регионах. Причем татарская знать вошла в состав русской элиты. Адашевы и Аксаковы, Аничковы и Бердяевы, Бибиковы и Бичурины, Болтины и Булгаковы, Булгарины и Бунины, Бутурлины и Бухарины, Вельяминовы и Годуновы, Голенищевы-Кутузовы (и так от А до Я) – всё это потомки татарских родов, и несть им числа. А крымцы выбрали иной путь – путь мучительных войн и медленного вырождения вместе с Османской империей.