Глава 21. Начало Великой Отечественной войны

22 июня 1941 г. на Украину вторглись 57 дивизий и 13 корпусов германской группы армий «Юг». Им противостояли 80 дивизий Киевского и Одесского военных округов. Одновременно румынские войска через Молдавию вторглись в южные районы Правобережья, наступая на Крым.

О ходе боевых действий рассказано в сотнях книг по военной истории и мемуарах ветеранов. Здесь же я попробую рассказать об отношении украинцев к войне и их вкладе в борьбу с фашизмом. Националисты утверждают, что украинский народ одновременно боролся против Гитлера и Сталина. Это столь же соответствует истине, как агитки сталинских времен: «Весь советский народ как один человек за великую Родину встанет».

Если отбросить Закарпатье и Крым, где сложилась особая ситуация, то Украина образца 1941 г. представляла собой две страны, условно говоря, Запад и Восток. На западе, то есть на территориях, не входивших в УССР, происходило нечто типа гражданской войны. Ну а на востоке ситуация мало чем отличалась от Ленинградской, Смоленской, Брянской и других областей РСФСР, на территории которых в первые месяцы войны происходили боевые действия между Красной армией и вермахтом, а затем воцарился режим оккупации.

«В Украине одновременно с мобилизацией на фронт более 2 млн жителей республики (из них более 200 тыс. добровольцев), из числа тех, кто не подлежал призыву в армию, создавались формирования народного ополчения и истребительные батальоны для охраны прифронтового тыла. В основном силами гражданского населения и ополчения осуществлялось строительство более чем 4 тыс. км оборонительных линий и многих военных сооружений. Из добровольных взносов граждан был создан фонд обороны страны. Развернулось действительно массовое патриотическое движение за предоставление шефской помощи раненым воинам, их семьям, детям, которые остались без родителей»[231].

Разумеется, здесь Губарев пишет о Востоке.

А вот что происходило в начале войны в столице Украины:

«В первые дни войны в Киеве в ряды советских войск вступило около 200 тыс. человек, в том числе 16 333 коммуниста из общего количества городской парторганизации в 37 519 человек и 40 тыс. комсомольцев. За один только день 26 июня 1941 г. в райкому ЛКСМУ Киева поступило 3 тыс. заявлений от юношей и девушек с просьбой отправить их на фронт…

Основные предприятия города в течение 5—10 дней войны перестроили производственный процесс и вместо мирной продукции перешли на выпуск боевой техники и военного снаряжения для нужд фронта. Так, заводы „Большевик“, им. Лепсе и ряд других предприятий в значительных масштабах развернули ремонт боевой техники. Большую помощь военным органам оказывали заводы „Ленинская кузница“ и судоремонтный. Даже такие сравнительно небольшие предприятия города, как заводы „Автомат“, „13 лет Октября“, „Объединенный металлист“ и многие другие, уже на десятый день войны начали вырабатывать некоторые виды военной продукции.

Предприятия легкой и местной промышленности также освоили производство военного снаряжения и оборудования. Например, пивоваренный завод № 1, коллектив которого состоял почти исключительно из одних женщин, заменивших мужчин, ушедших на фронт, полностью был переключен на изготовление и разлив зажигательной жидкости для борьбы с вражескими танками. Насколько широко развернулось в городе производство бутылок с зажигательной жидкостью, свидетельствует тот факт, что только предприятия одного Подольского района выпускали ежесуточно 20 тысяч бутылок жидкости, которая отправлялась на Юго-Западный фронт, а после ими полностью обеспечивались нужды обороны Киева.

Предприятия города по инициативе рабочих наладили ремонт бронепоездов. Так, паровозовагоноремонтный завод выпустил два бронепоезда, которые в дни обороны Киева сыграли большую роль в борьбе против врага. Дарницкий вагоноремонтный завод, паровозное депо и завод „Большевик“ также организовали оборудование бронепоездов…

На предприятия возвращались пенсионеры. На заводе „Арсенал“ в первые дни войны 12 женщин, работавших в заводоуправлении, подали заявление, в котором просили перевести их на работу в цеха. В заявлении указывалось: „На защиту Родины в первую очередь идут мужчины, поэтому мы просим перевести нас на работу непосредственно к станкам“. Они быстро овладели новыми специальностями и систематически перевыполняли производственные нормы.

В первые дни войны на производство перешли работать сотни молодых патриоток из учреждений, свыше 1 тыс. учащихся старших классов средних школ, около 2 тыс. девушек обучались на курсах шоферов, 400 — сели за руль трактора. В госпитали Киева пришло на работу 2144 комсомолки, 730 девушек вступили в ряды киевской милиции»[232].

По мере приближения немцев к Киеву началась эвакуация в восточные районы СССР заводов, фабрик, государственного имущества, учебных заведений. Начиная с 7 июля в течение двух месяцев в Киеве было демонтировано и отправлено в разные районы восточных областей 197 крупных предприятий.

«Рабочие проявляли беспримерный трудовой героизм. В невероятно тяжелых условиях они работали почти без отдыха в течение нескольких дней и даже недель. Так, на предприятиях Шевченковского района из-за отсутствия механических средств были вручную демонтированы и погружены в вагоны четыре подъемных крана, четыре мотора весом по 10–12 т каждый, три паровых пресса весом 5—10 т каждый. Всего с предприятий района было вывезено тысячи вагонов оборудования.

Завод „Транссигнал“ был полностью демонтирован и погружен в вагоны в течение четырех дней. Фабрику искусственного волокна „Киевволокно“ демонтировали в течение восьми дней, оттуда было вывезено 987 вагонов ценного промышленного оборудования»[233].

Всего из Киева было эвакуировано 350 тыс. человек.

Академия наук УССР была эвакуирована в Уфу, а 9 мая 1945 г. Совнарком СССР принял решение о переезде ее в Москву.

Эвакуация происходила организованно по всей Восточной Украине (то есть территориям, входившим в состав УССР на 1 января 1939 г.). Так, к примеру, металлургический стан Мариупольского металлургического завода им. Ильича, эвакуированный в Магнитогорск, начал производить броню для танков Т-34 уже в октябре 1941 г. Кстати, для перевозки этого стана потребовалось 800 (!) вагонов.

Четверть жителей Одессы покинули ее в организованном порядке, а еще 42 % (свыше 250 тыс. человек) — самостоятельно. Причем желающих уехать было гораздо больше, но многим пришлось остаться из-за недостатка места на транспортных судах.

Тут следует заметить, что на Одессу наступали не немцы, а румыны, которые не собирались разрушать город, а наоборот, планировали сделать его центром своей новой провинции — Тринистрии.

Эвакуация заводов в центральную и восточную части СССР, проведенная в 1941 г., не имеет аналогов в мировой истории. Царское правительство в 1915–1917 гг. пыталось проводить эвакуацию нескольких десятков предприятий, но кончилось это в основном печально, хотя объем эвакуированных грузов и число людей как минимум на порядок был ниже, чем в 1941 г.

Риторический вопрос, возможно ли было проведение эвакуации на Украине в невиданных в мировой истории масштабах, а также почти мгновенное налаживание производства на местах, если бы украинский народ не верил правительству СССР, а мечтал о победе Гитлера?

Да, были паникеры, трусы и изменники. Но их на востоке Украины было не больше, чем в Курской или Новгородской областях.

В связи с угрозой прорыва германских войск в район Киева ЦК КП(б)У еще 29 июня 1941 г. поставил перед городской партийной организацией задачу немедленно привести в боевую готовность Киевский укрепрайон и построить новые рубежи обороны.

По призыву городской партийной организации 30 июня на строительстве оборонительных рубежей работало свыше 50 тыс. человек, а через три дня — уже 160 тысяч. Десятки вражеских самолетов бомбили и обстреливали из пулеметов места строительства, но фашистам не удались <…> оборонительные работы.

Первая линия обороны Киева проходила по реке Ирпень до села Богородки, а дальше через населенные пункты Белогородку, Виту-Постовую, Ленники. Левый фланг ее упирался в Днепр. На протяжении 55 км по фронту были вырыты противотанковые рвы, эскарпы, построены заграждения из колючей проволоки, заминированы проходы. Кроме того, в глубине обороны на 5—10 км, построенные еще в предвоенные годы долговременные артиллерийские огневые точки были пополнены дзотами и траншеями для стрелковых и артиллерийских подразделений. Тут выкопали около 30 км противотанковых рвов, свыше 15 км эскарпов, соорудили 750 дзотов и установили около 15 км минных полей.

На Днепре дополнительно было сооружено около 30 переправ: в Черкасском районе — 5, в Каневском — 5, в Ржищевском — 4, в Дымерском — 4, в Чернобыльском — 5 и т. д. Эти переправы сыграли важную роль при эвакуации государственного и колхозного имущества из Каменец-Подольской, Винницкой, Житомирской и западных областей Украины.

В советское время много писали о действиях Красной армии и партизанских отрядов, но недопустимо мало говорилось об истребительных батальонах. Между тем на Украине в первые недели войны было сформировано 650 истребительных батальонов общей численностью свыше 150 тысяч бойцов. Уже к 29 июня 1941 г. на территории УССР при истребительных батальонах насчитывалось 6928 групп содействия, в состав которых входило более 65 тыс. человек, а в июле в 16 областях республики численность этих групп возросла до 18,4 тысячи. Они объединили в своих рядах 215 тыс. человек.

В истребительные батальоны брали тех, кто не подлежал мобилизации в Красную армию. Подавляющее большинство людей записывались в истребительные батальоны добровольно. Заставляли идти в истребительные батальоны в основном партийных и советских функционеров, угрожая исключением из партии и т. д.

Основной задачей истребительных батальонов была поддержка порядка в тылу совместно с частями НКВД и милицией. Бойцы истребительных батальонов ловили диверсантов, бандитов, дезертиров и паникеров. В случае прорыва частей вермахта в бреши в обороне бросали истребительные батальоны.

Так, в Киеве уже в начале июля 1941 г. на заводах и фабриках начали создаваться отряды народного ополчения, в которые вступали мужчины и женщины, старики и молодежь, рабочие и служащие, научные работники и студенты. 8 июля было сформировано 13 истребительных батальонов и 19 отрядов народного ополчения, насчитывавших 32 800 бойцов.

Командир истребительного батальона Носовского района Киевской области в докладной записке в оперативную группу УНКВД области о выполнении поставленных перед батальоном задач писал: «…Истребительный батальон выставляет свои посты на всех дорогах и в населенных пунктах района с целью поддержания порядка и задержания шпионов, диверсантов, дезертиров, паникеров. По поручению командования Красной Армии бойцы батальона выполняли другие задачи по охране прифронтового тыла». Лейтенант М.Г. Паджиев вспоминал о ситуации в войсковом тылу 26-й армии:

«Однажды под вечер наш взвод оказался в небольшом селе где-то неподалеку от станции Гребенка. Весь день до этого мы прочесывали лес в поисках подозрительных лиц, и бойцы изрядно устали. Но не успели мы расположиться на отдых, как послышался гул моторов. Приближались немецкие самолеты. И в этот момент над станцией вспыхнула красная ракета, за ней другая. Воздух потрясли взрывы. Что-то загорелось в Гребенке. Небосвод озарился пламенем пожарища.

Всю ночь взвод искал шпионов-сигнальщиков. Пограничники прочесывали поля, перелески, спрашивали людей в селах, выясняя, нет ли посторонних. Но безрезультатно. Уже часов в десять утра мы подошли к какому-то селу, остановились у крайней хаты и объявили привал. И тут подошла женщина и сказала:

— Товарищи, с утра я работала в городе, а когда возвращалась, увидела на дороге двух мужчин. Заметив меня, они скрылись в подсолнухах. Мне это показалось странным.

— Где вы заметили этих людей?

— Вон там, за селом, — показала она рукой в сторону от дороги.

Женщина вывела нас переулком в поле. Пограничники быстро оцепили посевы подсолнуха и стали их прочесывать. Вскоре бойцы Писакин и Елисеев обнаружили двух мужчин, лежавших на земле. Те тоже заметили пограничников и бросились бежать. Пришлось открыть огонь. Неизвестные остановились…

Но как ни запирались задержанные, выдал их акцент. По справке они значились жителями Житомирской области, а разговаривали, как гуцулы из Прикарпатья, уж их говор я знал хорошо. Вот акцент свой они никак не могли объяснить. Задержанных передали в соответствующие органы, где они сознались, что по заданию немцев пускали ракеты на станции»[234].

На станции Фастов тоже работали сигнальщики с ракетами. Поэтому территорию станции скрыто оцепили бойцы истребительного батальона и сотрудники органов НКВД.

Для дезорганизации летчиков противника в разных местах были выставлены бойцы истребительных батальонов, имевшие ракеты различного огня. Как только самолеты противника стали приближаться, в районе станции снова взлетели две ракеты, и тут же такие ракеты взлетели далеко в стороне от станции. Вражеских летчиков это сбило с толку, и они сбросили бомбы на близлежащий пустырь. В этот день ни одна бомба не упала на станцию. А в это время на территории станции, депо и в близлежащих строениях стали искать вражеского наводчика. Его обнаружили возле водонапорной башни, где он пытался спрятать ракетницу и другое шпионское снаряжение. Приговор трибунала был жесток, но справедлив.

«Уже на четвертый день войны в одном из оборонных заводов Киева боец истребительного батальона Гончаренко ночью обнаружил неизвестного, который, проникнув на территорию, пытался незаметно пробраться к складу с горюче-смазочными материалами. Гончаренко не растерялся. Незаметно приблизившись к диверсанту, он сумел задержать его. Выяснилось, что вражеский лазутчик, выбросившись накануне с самолета, имел задание поджечь или взорвать завод. Для этого он решил устроить диверсию на складе с горючим, чтобы возникший пожар уничтожил предприятие.

Другого диверсанта задержали на железнодорожном вокзале. Этого подозрительного мужчину члены группы содействия истребительному батальону приметили еще с утра. Толкаясь в гуще людей, он как бы между прочим расспрашивал о месте расположения воинских учреждений частей и штабов. Его задержали. В карманах куртки обнаружили ампулы с сильнодействующим ядом. Диверсант признался, что его в советский тыл забросили еще за три дня до начала войны. Основным заданием являлось заражение водоисточников, особенно вблизи дислокации воинских частей, распространение провокационных и панических слухов, сбор разведывательных данных.

27 июня 1941 г. боец-истребитель Г.А. Гутовский обнаружил человека, который вел наблюдение за территорией завода имени Артема. Гутовский задержал подозрительного, а затем доставил в районное отделение внутренних дел, где у него при обыске нашли подробный план завода, другие секретные данные. Диверсант рассказал, что он, как и другие лазутчики, летевшие с ним в самолете, прошли специальную подготовку в одной из абверовских школ и были сброшены для проведения диверсий, сбора разведданных о советских войсках, обороняющих город. Еще одного лазутчика, который подавал световые сигналы для вражеской авиации, чекисты задержали поздно ночью в одном из зданий по улице Кирова. У корректировщика обнаружили план Киева с обозначением на нем многих важных военных и промышленных объектов»[235]. В Одессе в парке «Аркадия» бойцы истребительного батальона задержали трех диверсантов, приставших к берегу на резиновой лодке. Они были одеты в форму советских моряков, вооружены пистолетами, имели две портативные рации, ракеты и взрывчатку. Задержанные под конвоем были отправлены в управление НКВД.

Существенную помощь органам НКВД, истребительным батальонам, группам содействия оказывали пионеры и школьники. Они устанавливали скрытые посты наблюдения за местами вероятного приземления врага, особенно вблизи лесных массивов, совместно со взрослыми несли патрульную службу в ночное время. 1 июля 1941 г. Советское Информбюро сообщило: «Юные патриоты помогают органам НКВД вылавливать гитлеровских шпионов и диверсантов…».

В.А. Трошин, вспоминая о своем военном детстве, писал: «Блокировав Одессу с суши, фашисты усилили заброску своих диверсантов. Однажды я и мои товарищи — Миша Галаган и Шура Карпенко заметили в районе порта подозрительных мужчину и женщину. Мужчина фотографировал зенитную батарею и порт. Задержать их мы не могли, решили вдвоем с Шурой вести наблюдение, а Миша побежал сообщить военному патрулю. Поняв, что обнаружены, вражеские лазутчики разошлись в разные стороны и попытались скрыться. Это осложнило нашу задачу. Все же враг не ушел. Мужчина был задержан в трамвае, когда пытался оторваться от преследования, а женщина на одной из улиц. У них нашли фотоаппарат и оружие. Позже мы узнали, что лазутчики были заброшены в город накануне ночью»[236].

9 июля 1941 г. около одной из станций Одесской железной дороги два пионера из группы содействия истребительному батальону задержали вражеского летчика. Позже они же сообщили о корректировщиках, которые во время налетов фашистской авиации подавали сигналы. На двух других железнодорожных станциях пионеры Стальващук, Давиденко, Манько, Лида Ткаченко, Мария Дачко оказали помощь в задержании семи диверсантов, пытавшихся осуществить диверсии.

Сын начальника Житомирской электростанции вместе с другими пионерами принимал участие в прочесывании леса, где встретил подозрительного мужчину. Неизвестный начал расспрашивать мальчика о месте нахождения и расположения нефтебазы, паровозного депо, других промышленных объектов. Пообещав диверсанту все показать, мальчик привел его в расположение истребительного батальона, где враг был обезврежен.

Только в июне — июле 1941 г. истребительные батальоны на территории Украины обезвредили 136 гитлеровских диверсантов и шпионов, что значительно усиливало безопасность советского тыла.

16 июля 1941 г. НКВД УССР в распоряжении на имя начальника оперативных групп УНКВД областей по борьбе с парашютными десантами указывал: «Перед истребительными батальонами, наряду с основной задачей борьбы с авиадесантами и диверсантами противника, поставьте также задачу активной помощи органам НКВД на местах в деле выявления провокаторов, паникеров, сигнальщиков и других пособников врага, а также по задержанию или уничтожению вражеских летчиков со сбитых немецких самолетов».

«24 декабря 1941 г. боец истребительного батальона Славяновского района Ворошиловградской области П.П. Касинский заметил снижающийся горящий „Юнкерс-88“. Взяв на помощь своего товарища, Касинский бросился к месту вынужденной посадки вражеского самолета. Бой длился недолго. Один фашист был убит, один ранен, два других летчика сдались в плен. Были захвачены также 4 пулемета, 8 автоматов, пистолеты, большой запас боеприпасов и ценные документы»[237].

Об эффективной боевой деятельности истребительных батальонов по задержанию и уничтожению фашистских летчиков из подбитых самолетов говорит тот факт, что только за первые три дня войны бойцы-истребители захватили в плен 25 летчиков, а в течение июня — августа 1941 года истребительные батальоны Днепропетровской, Одесской, Кировоградской, Запорожской и Киевской областей обезвредили 50 вражеских пилотов.

После того как большая часть УССР была оккупирована частями вермахта, истребительные батальоны были переформированы в части Красной армии или партизанские отряды. Так, к 1 октября 1941 г. в Красную армию влилось 425 истребительных батальонов, 109 батальонов перевели на партизанские формы борьбы с оккупантами.

Рассказ о героизме борцов украинских истребительных батальонов можно продолжать до бесконечности. Но уверен, и сказанного достаточно, чтобы понять, что народ дрался не из-под палки советских чекистов. Люди дрались за свою страну, за Советскую Украину и за весь Советский Союз.