Глава 19. Войны Симона Петлюры

О Директории украинский историк эмигрант Андрей Дикий писал: «Формально Директория захватила всю власть на всей Украине, но фактически эта власть была не большей, чем власть Центральной Рады год тому назад. Сумев поднять 200—300-тысячную вооруженную массу для свержения немецко-гетманского режима, Директория сразу же увидела, что эта масса вовсе не может считаться надежной опорой ее масти.

Часть, и весьма значительная, сразу же вернулась в села для реализации своей победы и занялась дележом земли и разгромом, еще уцелевших или восстановленных во время гетманства, имений и заводов.

Другая часть имела очень сильные пробольшевистские настроения, и особенно рассчитывать на нее не приходилось, особенно в случае конфликта с большевиками. Принявшие самое активное участие в свержении гетманского режима, местные украинские большевики и сочувствовавшие им украинские „независимые“ эсдеки и эсеры-„боротьбисты“ заполнили собою административные органы на местах, сменившие гетманский административный аппарат.

Единственными подлинно антибольшевистскими силами были офицерские и унтер-офицерские кадры, созданные при гетмане для формирования Украинской армии небольшие отряды антибольшевистских „вольных казаков“ (были и пробольшевистские), да галичане — „сечевые стрельцы“.

Если на последние две группы (весьма малочисленные) захватившая власть Директория и могла рассчитывать, то самая многочисленная первая группа (офицерские кадры) была определенно неблагонадежной с точки зрения социалистов-шовинистов, составлявших Директорию: в ней были очень сильны настроения и общероссийские и антисоциалистические»[204].

Напиши это сейчас русский историк или политический деятель, на Украине поднялся бы страшный вой с обвинениями в шовинизме, большевизме и всех иных грехах.

В целях укрепления террористической диктатуры Директории Петлюра и Винниченко всячески раздували пропаганду зоологического национализма, разжигали ненависть к русскому народу.

«Петлюровская печать широко пропагандировала среди украинского населения идею „великой соборной Украины“, разжигая аппетиты на чужие земли у украинских кулаков и буржуазии. В печати открыто обсуждались планы выселения с Украины всех русских и восстановления „естественных“ границ Украины от Карпат до Дона и от Черного моря до Вислы. При этом к украинским землям причислялись территории Воронежской, Курской, Новороссийской губерний, Ставропольского края, Дона, Кубани, Бессарабии и некоторые польские губернии, населенные белорусами и поляками. Петлюровцы включали в состав „великой Украины“ огромную территорию, заселенную народами самых различных национальностей. Кроме того, они требовали себе колоний в Туркестане и Сибири»[205].

Директория активно поддерживала группировки попов, решивших порвать с православной церковью. Они решили создать независимую украинскую церковь. Богослужение раскольники перевели на «украинську мову». Тарас Шевченко был объявлен «святым пророком», дни его рождения и смерти (25 и 26 февраля по старому стилю) были включены в число церковных праздников. Осмеяние «мовы» постановлено было карать отлучением от церкви.

Не забыли самостийные попы и себя. Отменялось обязательное повседневное ношение ряс и разрешалось ходить в любой приличной одежде по желанию; отменялось обязательное ношение длинных волос и бород; разрешались разводы с женами, а также вторые и третьи браки; отменялись привилегии монашества; разрешалось занятие епископских кафедр женатыми лицами из белого духовенства.

Священников же, придерживавшихся основ православной веры, начали шантажировать, а кое-где дело дошло до физической расправы.

Следует заметить, что у Директории был и конкурент. 28 ноября 1918 г. в городе Суджа (Курская область) было создано Временное рабоче-крестьянское правительство УССР во главе с Г.Л. Пятаковым. В начале 1919 г. войска УССР вместе с Красной армией освободили большую часть территории Украины.

И советские, и нынешние «самостийные» историки замалчивают факты, свидетельствующие о попытке Директории договориться с московскими большевиками. Член директории Исаак Мазепа позже писал: «Незадолго перед восстанием против Гетмана, между украинскими социалистическими партиями и представителями российских большевиков Таковским и Мануильским состоялось соглашение: Советская Россия согласилась признать самостийность Украинской Народной Республики и демократический строй на Украине. Украинская Народная Республика обязалась обеспечить легальное существование на Украине партии коммунистов, а также нейтралитет в борьбе Советской России с ее внешними врагами. Во время противогетманского восстания большевики не дали нам никакой помощи, да мы ее и не ожидали. Мануильский заявлял, что они абсолютно ничего не могли прислать нам из России. Но когда, возглавляемое Директорией, восстание начало побеждать, а из Одессы послышались угрозы Антанты, у большевиков сразу нашлись силы. Они занимают Гомель и начинают наступление против нас на Черниговщине и Харьковщине. В Харькове большевики во главе с Пятаковым, Артемом и другими выпускают воззвание, в котором заслугу свержения Гетмана приписывают себе и провозглашают советскую власть на Украине. Такого вероломства со стороны большевиков украинские социалисты не ожидали!»[206]

Однако советское правительство не считало Директорию властью трудящихся, да и бардак на Украине надоел большевикам. Неприятным новогодним сюрпризом для Петлюри: стало восстание рабочих в Харькове 1 января 1919 г. На помощь им была двинута 2-я Украинская советская дивизия. В бою у Казачьей Лопании (в 30 верстах от Харькова) войска Директории были разбиты. 2 января большая часть Харькова контролировалась большевиками, а Военно-революционный комитет объявил о переходе власти в руки Харьковского Совета рабочих депутатов.

В дни боев за Харьков произошло также вооруженное выступление против петлюровцев в Купянском, Чугуевском и Изюмском уездах Харьковской губернии.

В ночь на 3 января 1919 г. из Харькова бежали последние петлюровские части. А через несколько дней в Харьков из Суджи переехало Украинское Советское правительство. Харьков стал временной столицей Украины.

Вопреки басням самостийных историков это не было нашествием москалей. Большинство красноармейцев, воевавших с Директорией, было уроженцами местностей, входящих ныне в Республику Украина. Характерная деталь: за одну неделю в Харькове в первый пролетарский полк записалось 3 тысячи человек[207].

10 января 1919 г. части 2-й Украинской советской дивизии освободили от петлюровцев город Сумы, захватив при этом большие трофеи. Затем части 2-й дивизии двинулись на Полтаву.

Из Полтавы петлюровцы были выбиты еще до подхода регулярных советских войск трехтысячным отрядом партизан, состоявшим из крестьян окрестных сел. Но в ночь на 18 января петлюровцы, получив подкрепление, снова ворвались в город и устроили погром и резню населения. Вечером 18 января к Полтаве подошла 2-я бригада 2-й Украинской советской дивизии. 19 января войска Директории были выбиты из Полтавы и бежали в направлении на Кременчуг.

25 января местные партизанские отряды заняли Зеньков, Гадяч, Лохвицы. Партизаны успешно действовали в Лубенском, Пирятинском, Переяславском, Золотоношском, Миргородском и других уездах Полтавской губернии. Совместными усилиями украинских советских войск и местных партизан к концу января 1919 г. почти вся территории Полтавщины была очищена от петлюровцев.

В двадцатых числах января советские части нанесли сильное поражение частям Директории под Лозовой. В руки советских войск перешла железнодорожная линия Харьков — Лозовая — Павлоград — Чаплино — Гуляй-Поле. В это время произошло соединение наступающих регулярных советских войск с партизанами Екатеринославщины.

Еще 23 декабря 1918 г. началась всеобщая забастовка рабочих Екатеринослава. В ответ петлюровцы начали громить рабочие комитеты. 27 декабря большевистский ревком призвал рабочих к восстанию. На помощь рабочим пришли махновцы. После четырехдневных боев город был взят. Однако вскоре войска Директории вернули себе Екатеринослав.

К Екатеринославу Петлюра подтянул дивизию галицийских «сечевых стрельцов», четыре пехотных полка, два бронепоезда, шесть бронеавтомобилей, авиационный отряд и другие части.

Силы наступавших советских войск были вдвое меньше (около 3 тысяч пехотинцев и 150 кавалеристов).

Решительное наступление советских частей на Екатеринослав началось утром 25 января 1919 г. Несмотря на отсутствие переправочных средств и начавшийся на реке ледоход, 6-й полк 2-й Украинской советской дивизии успешно форсировал Днепр в 12 км севернее Екатеринослава и сразу же бросился в штыковую атаку против петлюровцев. Вслед за 6-м полком переправились на правый берег Днепра и другие части. В наступлении активное участие принимали также местные повстанцы из числа рабочих и крестьян Екатеринославщины. Бои продолжались в течение двух дней.

К вечеру 26 января Екатеринослав был очищен от петлюровцев. На следующий день советское командование официально объявило о взятии Екатеринослава.

12 января Богунский полк при поддержке восставших рабочих[208] взял Чернигов.

21 января Таращанский полк взял Бахмачи. В числе трофеев оказались 60 орудий, 200 пушек и т. д. (В это число включено и имущество военных складов.)

Командир Таращанского полка, бывший киевский рабочий Боженко, послал из Нежина письмо своим товарищам-арсенальцам с предупреждением о приближении к Киеву советских войск и с просьбой подготовиться к решительному бою с петлюровцами за столицу Украины. С таким же поручением послали к киевским рабочим своих делегатов и богунцы.

Петлюра пытался задержать советские войска на левом берегу Днепра. Навстречу им он бросил свежие силы, в том числе дивизию «синежупанников». В районе села Димерки (25 км восточнее Киева) эта дивизия во главе с самим Петлюрой вступила в бой с богунцами и таращанцами. Но после непродолжительного бое «синежупанники» были разгромлены, а одна их рота добровольно сдалась в плен.

20 января начался мятеж петлюровской Корсунской бригады, дислоцированной в районе Чигирина. Повстанцы, заняв 25 января узловые станции Черкассы, Бобринскую и Цветково, а также установив связь с партизанами Черкасского и Чигиринского уездов, двинулись на север по железнодорожной линии Цветково — Мироновка — Фастов, имея намерение прорваться к Киеву. Петлюровский начальник связи Уманского участка в своей телеграмме Коновальцу 25 января сообщал о том, что «Цветково, Бобринская и Черкассы заняты украинскими казаками Корсунского и Черкасского полков, которые не признают власти Директории, а только власть Советов. Войсками управляют Совдепы, которые назначили своих комендантов и создают Совдепы на местах. Вчера части этих полков рвались к Киеву»[209].

21 января 1919 г. большевиками был создан военно-революционный комитет в Уманском уезде Киевской губернии, который возглавил борьбу местных партизан за восстановление советской власти. Партизаны, изгнав петлюровцев, удерживали город в своих руках больше недели.

В начале февраля 1919 г. в районе местечка Кагарлык под Киевом к советским войскам присоединилась Черноморская дивизия, насчитывавшая в своем составе 6 тысяч хорошо вооруженных солдат. В районе Проскурова на сторону советской власти перешел 8-й петлюровский полк, в районе Могилев-Подольск — 58-й полк. Брожение в петлюровских частях наблюдалось в Каменец-Подольске, а также в районе Винницы.

В течение января — февраля 1919 г. в адрес Директории почти ежедневно поступали телеграммы о бунтах в петлюровских войсках: 4 января поступило сообщение о выходе из подчинения петлюровских частей в Могилев-Подольске, 15 января — о восстании двух полков в Каменец-Подольске, 18 января — о восстании Коростышевского полка (в городе Коростышеве), 25 января — о выступлениях солдат против Директории в районе Жмеринки, 8 февраля — о бунте нескольких частей в районе Бердичева и т. д.

Вскоре брожение началось даже в некоторых полках галицийских «сечевых стрельцов», бывших до этого незыблемой опорой Директории: многие сечевики потребовали отправки их домой, в некоторых галицийских частях образовались Советы солдатских депутатов.

Чтобы остановить повальное дезертирство, Директория стала принимать срочные меры для обеспечения материального положения своей армии. Ею был издан 18 января закон «О дополнительном наделении землей казаков армии УНР». Согласно этому закону, каждый петлюровский солдат имел право на получение надела в 1–2 десятины земли, безвозвратного займа в 2 тысячи рублей и процентного займа в 2 тысячи рублей сроком на 5 лет. (Самовольно оставлявшие армию лишались надела земли и займов.) Кроме того, был издан закон, обещавший солдатам и офицерам новое обмундирование, повышенные оклады и т. д. С той же целью в январе был распространен сфабрикованный Директорией подложный «Манифест Центрального Комитета Коммунистической партии (большевиков) Украины», призывавший к созданию единого фронта петлюровцев и коммунистов и объявлявший провокаторами всех, восставших против власти Директории[210].

Увы, ничего не вышло. Утром 5 февраля 1919 г. части 1-й Украинской советской дивизии торжественно вступили в Киев.

Сейчас самостийные историки всячески пытаются дискредитировать представителей советской власти, не брезгуя разжиганием национальной розни. Тот же Орест Субтельный пишет: «Новое правительство, почти сплошь состоявшее из русских, евреев и других неукраинцев, пыталось проводить здесь политику, опробованную в России»[211].

На деле вышло все наоборот. Русских в правительстве УССР практически не было, тот же Г.Л. Пятаков родился в 1890 г. в Черкасском уезде Киевской губернии. Дело в том, что до 1917 г. в Малороссии никто, кроме кучки интеллигентов-образованцев, не называл семя украинцем, а считал себя русским или, реже, малороссиянином. Таким образом, нынешние историки-самостийники имеют возможность назвать любого неугодного им человека русским, ну, в крайнем случае, как Нестора Махно — «русифицированным мужиком».

Теперь о евреях. Все украинские правители с 1991 г., от Кравчука до Ющенко, заявляли, что-де народ Украины един, то есть все евреи, живущие на Украине, являются украинцами. А, с другой стороны, украинские историки считают евреев, живших столетиями в Малороссии, чуть ли не москалями.

Деникинскими офицерами было установлено, что из 26 членов Киевской ЧК 25 человек были евреями. Действовали ли эти евреи справедливо или нет, вопрос спорный, выходящий за рамки книги. Речь о другом: неужто москали завезли на «вильну Украину» евреев из Тамбова и Астрахани? Нет. Все они были коренными жителями Малороссии. Нравится ли нам или нет, но в правительстве Советской Украины и в Киевской ВЧК сидели малороссы (украинцы) еврейской национальности. Наоборот, все лица еврейской национальности, правившие в СССР, родились на Украине: Троцкий, Зиновьев, Каганович и другие. (Лишь малая часть прибыла из Белоруссии, Латвии и т. д.)

Так что пора дать по рукам историкам-самостийникам, пытающимся объединить антисемитизм с русофобией.

К концу марта 1919 г. вся территория «Петлюрии» (так население назвало остатки «державы») ограничивалась несколькими городами и местечками Подолии и Волыни, удерживавшимися с помощью галицийских сечевиков, и западными участками железных дорог, по которым курсировали остатки петлюровского воинства. Поезда с сечевиками на вокзалах встречали улюлюканьем: «В вагоне Директория, под вагоном территория». Министры Директории кочевали из Винницы в Каменец-Подольский, затем в Ровно, позже — в Здолбуново, в июле 1919 г. — опять в Каменец-Подольский. От полного уничтожения петлюровцев спасло только наступление деникинской Добровольческой армии.

30 августа 1919 г. советские войска без боя оставили Киев. На следующий день в город вошло диковинное войско.

«По направлению к Крещатику стал спускаться военный оркестр, вслед за которым двигались под желто-голубыми украинскими значками жидкие колонны пехоты, одетой в австрийские серо-голубые мундиры и кепки. Верхом ехали офицеры, и один из них, подскакав к кучке публики, собравшейся на тротуаре, стал задавать вопросы по-немецки. Кто-то ему ответил. Это были петлюровцы, пришедшие из Галиции отвоевывать Киев от большевиков во имя неньки-Украины. Повернув с Фундуклеевской улицы на Крещатик, они дошли до городской думы и на балконе ее водрузили украинский флаг. Киевское население отнеслось так холодно к этим освободителям, что на улицах вдоль их прохода было совершенно пусто и нигде не раздавались приветственные крики. Тем не менее все предполагали, что петлюровцы пришли по соглашению с деникинцами — им помогать. Никто не подозревал их враждебных замыслов.

В тот же день часа в три пополудни вступили на Печерск через Цепной мост и Панкратьевский спуск передовые отряды деникинцев. Навстречу им по Александровской улице потянулась необозримая толпа народа, предшествуемая духовенством с иконами, крестами и хоругвями. На площадке у Никольских ворот, где стоял разрушенный большевиками памятник Кочубею и Искре, произошла трогательная встреча.

Между тем конная партия деникинцев спустилась на Крещатик и, увидев на балконе городской думы украинский флаг, решила убрать его и на его месте водрузить русский трехцветный. На площадке балкона завязалась свалка из-за флагов, кончившаяся тем, что украинский флаг был сброшен на землю. Обозленные „украинцы“ принялись стрелять, и чуть было дело не дошло до кровопролития. Однако переговоры между петлюровским и деникинским командованием привели к мирному соглашению, и петлюровцы в тот же вечер покинули Киев и отошли к Жулянам»[212].

«По соглашению было возвращено оружие разоруженным надднепрянцам, находившимся в составе „Запорожского Корпуса“ (галичан не разоружали). Небезынтересно напомнить подробности этого разоружения, которое произошло без кровопролития и без единого выстрела. В ночь с 30 на 31 августа эти „запорожцы“, среди которых был большой процент киевлян — учащейся молодежи, ушедшей от большевиков, были назначены охранять железнодорожный и цепной мосты и не допустить перехода через них добровольцев. Но при появлении добровольцев „запорожцы“ начали с ними брататься, а утром 31-го августа сами помогали добровольцам разоружать петлюровцев из „Запорожского Корпуса“. Когда же разоруженным „запорожцам“ было возвращено оружие и они получили возможность отойти на указанную им линию, их командир — Сальский, не досчитался более половины, хотя и не было ни одного убитого или раненого. „Запорожцы“ — киевские гимназисты, реалисты и студенты, остались в Киеве, а многие из них поступили в добровольческую армию. Этот общеизвестный факт сепаратисты старательно замалчивают, но о нем говорят многие галичане (Скидан, Карпенюк и др.), печатавшие свои воспоминания в „Червовой Калине“ и других изданиях в начале 30-х гг. во Львове.

Киевские события произвели огромное впечатление как на петлюровцев (надднепрянских украинских социалистов), так и на галичан и имели свои последствия. Петлюровский премьер И. Мазепа пишет: „Чужой нам Киев сразу же поспешил дать деникинцам всякую помощь, начиная от обычных информаций и кончая вооруженными отрядами местных добровольцев“. („В огне и буре революции“, стр. 71.) Что украинская столица — Киев была „чужой“ для украинцев, заметил не только петлюровский премьер, но и тысячи галичан, бывших свидетелями восторженного приема деникинцев в Киеве. М. Скидан пишет: „Хоть мы и пришли в свой столичный город, но, по существу, с точки зрения военной стратегии — в чужой город…“ „Деникинцы чувствовали себя там, как дома; для них формировались отряды, печатались газеты…“

Петлюра и его окружение стремились поскорее развязать войну против Деникина. Тогдашний премьер И. Мазепа в своих воспоминаниях пишет: „После отступления от Киева наше правительство видело единственный выход в том, чтобы возможно скорее начать борьбу с армией Деникина (стр. 77), но, — продолжает Мазепа, — Галицкая Армия продолжала жить своей собственной жизнью, как будто государство в государстве…“ „она жила надеждой на соглашение с Деникиным“.

Желание петлюровцев поскорее начать войну с Деникиным подогревалось сведениями о восстаниях и партизанщине, появившихся на территориях, занятых Деникиным. Вызваны они были, как известно, его реакционной социальной политикой вообще, а в земельном вопросе в частности. Но петлюровцы, вероятно, искренно верили, что все повстанцы — это их сторонники (человек ведь легко верит в то, чего хочет) и свою главную ставку делали на повстанцев. Кроме того, борьба против Деникина автоматически делала их союзниками большевиков и открывала возможности для соглашения с ними в случае победы.

Усиленная агитация в этом направлении среди петлюровского „войска“, которую проводил „инспектор“ — политрук Кедровский, принесла свои плоды. Отдельные „атаманы“ начали проявлять сбою агрессивность. Уже в половине сентября на ст. Бирзула, где стояли и деникинский и петлюровский отряды, петлюровский отряд неожиданно окружил и разоружил деникинцев. В ответ на это последовало распоряжение Деникина: „При встрече с войсками Петлюры — предлагать им разоружиться или покинуть территорию, занятую Доброармией“. Этот приказ, по словам ген. Удовиченко, был перехвачен петлюровцами и ускорил их выступление против Деникина.

22-го сентября Головной Атаман Петлюра издал приказ о начале войны против Деникина, назначив „командовать наступлением“ того самого Сальского, который вызвал киевский инцидент. Этому приказу предшествовали два события: совещание Петлюры, членов его Правительства, двух оставшихся с Петлюрой, членов Директории (Макаренка и Швеца) и представителей Галицкого Правительства, в первый раз согласившихся принимать участие в совместном заседании. По настоянию надднепрянцев, было решено „готовиться к борьбе с Деникиным и наступать на Одессу“. О наступлении на Киев в решении этого совещания не упоминается, т. к. оно не было уверено, выполнит ли приказ ген. Кравс, командовавший группой киевского направления, — сторонник соглашения с Деникиным.

Решение совещания и овации Петлюре, по словам И. Мазепы, так его растрогало, что он заплакал… Точно так же, как заплакал, когда узнал о движении немцев на Украину в 1918 г.»[213].

28 октября 1919 г. «галицийская армия», которая еще летом 1919 г. была вытеснена поляками из Галиции, отказалась выполнять приказы Петлюры и наступать на Добровольческую армию. В начале ноября галицийцы — бывшие вооруженные силы Западно-Украинской Народной республики — вообще перешли на сторону Деникина.

«Между нею (Галицийской армией — А.Ш.) и командованием Доброармии было заключено соглашение следующего содержания: „Галицкая Армия, в полном составе, с этапными установлениями, складами и железнодорожным составом, переходит на сторону Доброармии и отдается в полное распоряжение Главного Командования Вооруженных Сил Юга России через Командующего Войсками Новороссийской области“.

О положении частей, верных Петлюре, в своей книге „Украина в войне за державность“ (стр. 118–119) генерал-инспектор армии У.Н.Р. Удовиченко пишет следующее: „В ротах осталось по 5—10 бойцов, а полки доходили до 50–60 штыков. Все бойцы держались до тех пор, пока тиф не валил их с ног. С тяжелыми усилиями части Украинской Армии, отбиваясь от врага, который постоянно наседал, отходили на запад к польской границе. Около 26 ноября остатки Украинской Армии с боем оставили Проскуров, а 20 ноября сосредоточились в районе Староконстантинова. Украинская Армия была полностью изолирована. С юга и востока по ее следам шла Добровольческая Армия; с запада — польские корпуса; с севера — Красная Армия. Положение нашей армии становилось трагичным и безнадежным. Перед ней были две возможности: или сдаться на милость белых или красных москалей, или перейти границу Польши, где она будет разоружена. Командование Армии решает вывести остатки дивизий в район Любара-Острополя. Около 1-го декабря части заняли вышеупомянутый район“.

Так закончилось то наступление против Деникина, командовать которым несколько недель тому назад Петлюра назначил известного по своей глупой выходке в Киеве атамана Сальского. Незадачливый полководец вместо наступления „командовал отступлением“, в результате которого, по данным ген. Удовиченка, к началу декабря во всей Украинской Армии осталось 4000–5000 бойцов. („Украина в войне за державность“, стр. 122.)

В начале августа, продвигаясь на восток, петлюровские полководцы рассчитывали, что их армия будет расти, как снежный ком, притоком добровольцев и присоединением повстанцев. Они верили, что народ только и ждет Петлюру и что все население с восторгом относится к его политике. В этом их убеждали эсеровские и эсдековские лидеры, считавшие, что — „массы за ними“. Однако действительность показала, что за четыре месяца исхода по Украине (август — ноябрь) петлюровская армия, по данным ее генерал-инспектора, потеряла более половины своего состава. И не в боях, а главным образом от — болезней и дезертирства. Одни — уходили по домам; другие — к красным; третьи — к белым. Надежды же на пополнение оказались мыльным пузырем. Над этим нужно было задуматься как руководителям украинской политики, так и многочисленным „атаманам“, и следовало подвести итоги и сделать выводы, когда остатки армии сбились в Любаре»[214].

Как известно, деникинцам на Украине надолго удержаться не удалось. 16 декабря 1919 г. красная 44-я стрелковая дивизия, состоявшая в основном из украинцев, выбила белых из Киева. 7 февраля 1920 г. кавалерийская бригада Г.И. Котовского ворвалась в Одессу.

В январе 1920 г. части «галицийской армии», находившиеся в районе Бирзулы (северо-восточнее Одессы) и Винницы, перешли от белых на сторону Красной армии. Части Галицийского корпуса вместе с их командирами были влиты в состав 45-й дивизии Красной армии. Петлюра с остальными членами Директории бежал в Польшу.

21 апреля 1920 г. Петлюра в Варшаве заключил с «начальником государства» Пилсудским соглашение, по которому Директория отказывалась от всех претензий на Галицию, признав се польской территорией. Мало того, Петлюра фактически признал границы Речи Посполитой 1772 года, и, соответственно, Правобережье Украины передавалось Польше. Пилсудский в свою очередь признал Петлюру главой Левобережья.

Любопытно, что «социалист» Петлюра пообещал вернуть собственность помещикам, а министром земледелия назначил поляка — крупного помещика Станислава Стемповского.

Через три дня, 24 апреля, Петлюра подписал военную конвенцию, которая определяла место и роль петлюровцев в ходе предстоявшего вторжения поляков на Украину. Главное командование польских войск предоставляло вооружение и полное снаряжение для трех дивизий Петлюры, которые должны были находиться в подчинении польского командования. 6-й пункт конвенции гласил: «С момента начала общих действий против большевиков украинское правительство, оперируя на той территории, обязывается доставлять продукты для польской армии в количестве, согласно оперативному плану главной раскладки: мясо, сало, муку, хлеб, крупу, овощи, сахар, овес, сено, солому и т. п., на основании продовольственных норм, обязательных в польском войске, а также необходимое количество подвод». Конвенцией подробно был разработан порядок оккупации Украины польскими войсками, распределения будущей военной добычи и т. д.

25 апреля 1920 г. 52-тысячная польская армия без объявления войны вторглась на территорию УССР. Вместе с ляхами действовали около 12 тысяч петлюровцев. Полякам удалось занять Житомир, Коростень, Бердичев. 7 мая польские войска заняли Киев. Однако в начале июня Красная армия перешла в решительное наступление. 11 июня большевики вошли в Киев. Поляки бежали аж до самой Варшавы.

Англия, Франция и США направили в Польшу сотни танков и самолетов, тысячи орудий. Полякам удалось мобилизовать население на борьбу с «такими-то растакими-то пархатыми» Троцким и Склянским, которые ведут на Польшу орды красноармейцев.

Командование красных, опьяненное успехом, действовало бездарно и несогласованно. В результате под Варшавой Красная армия потерпела поражение.

12 октября 1920 г. в Риге было подписано перемирие. Постоянный мирный договор между Россией и Польшей был подписан 18 марта 1921 г. и тоже в Риге. По этому договору государственная граница между Польшей, с одной стороны, и РСФСР, УССР и БССР — с другой, устанавливалась по линии г. Дрисса — г. Дисна — 30 км западнее Полоцка — ст. Загатье, откуда граница шла в юго-западном направлении до Радошковичей и Ракова (западнее Минска 30 км), а оттуда поворачивала на юг до истоков реки Морочь и по ней до впадения ее в реку Случ, откуда почта прямо на юг до г. Корец в 30 км западнее Новоград-Волынского, затем в юго-западном направлении шла через г. Острог, Кунев на Ямполь, откуда в южном направлении проходила через Щасновку — Волочиск — Сатанов — Гусятин до Хотана.

Стороны взаимно отказывались от возмещения своих военных расходов.

Россия освобождала Польшу от ответственности по долгам и иным финансовым обязательством Российской империи.

Россия и Украина обязались уплатить Польше 30 млн рублей золотом в качестве польской части золотого запаса бывшей Российской империи и как признание отделения Польши от России. Фактически это была военная контрибуция.

27 октября 1920 г. Сталин в докладе «О политическом положении республики» заявил по поводу ратификации Рижского договора: «Несмотря на самые тяжелые жертвы, мы больше получаем, чем даем. Мы получаем прежде всего свободные руки для расправы над Петлюрой и Врангелем…

Уничтожая в лице Петлюры организованную националистическую контрреволюцию, мы обеспечиваем прочность Советской власти на Украине и делаем ее единственной надеждой в глазах порабощенных трудящихся масс западной Волыни, восточной Галиции, Угорской (Закарпатской) Украины…

Кончая с Петлюрой и Врангелем, Украинская Социалистическая Советская Республика убивает своих смертельных врагов, обеспечивает себе прочную возможность свободного государственного существования в братском союзе Советских республик.

Кончая с Петлюрой и Врангелем, Украинская Советская Социалистическая Республика получает возможность укрепиться, стать на прочные ноги и тем самым подготовить условия полного освобождения всего украинского народа, в том числе и той его части, которая остается под игом наших врагов».

Рижский договор фактически поставил Петлюру вне закона. В отчаянии он попытался «спасти лицо», продолжая войну с Красной армией на небольшом плацдарме на Волыни.

«Генерал-инспектор» петлюровского воинства Александр Удовиченко, бывший штабс-капитан царской армии, в своих воспоминаниях приводит следующие данные по численности армии Петлюры на 18 октября 1920 г.: 35 259 бойцов и 3888 офицеров, 74 орудия, 8 броневиков, 2 бронепоезда и 3 аэроплана.

«Самостоятельные» боевые действия петлюровцев продлились немногим более двух недель. Части красных произвели перегруппировку, и 21 ноября 1920 г. последние остатки петлюровцев переправились через реку Збруч у Волынска и реку Серет у Тернополя. Там они были разоружены польскими частями.

В ноябре 1920 г. Красная армия покончила с Врангелем, а через год, в ноябре 1921 г., Петлюра, сделавший своей резиденцией Варшаву, послал свое воинство на Советскую Украину.

«Под видом работ на лесозаготовках в районе Сарн было сконцентрировано больше тысячи интернированных петлюровцев. Доведенные до отчаяния двенадцатимесячным сидением в лагерях, не имея никаких надежд на улучшение своего положения, люди были готовы поставить на карту свои жизни, поверивши словам вождей, что Украина полна повстанцами, которые к ним присоединятся, как только они появятся на родной земле.

Генерал-инспектор Украинской Армии, ген. Удовиченко, об этой последней попытке поднять восстание на Украине пишет: „Правительство УНР, во главе с Головным Атаманом, С. Петлюрой, принимая во внимание просьбы повстанцев, постановило: выслать на Украину значительную боевую группу“. Поставивши этой группе задачу: „пробраться через советские пограничные охранения, вступить в бой с ближайшими советскими частями и — на их счет вооружиться“. Петлюра и его „Правительство“ не смогли ни одеть, ни вооружить эту группу. Треть группы вообще не имела никакого оружия; остальные были вооружены кое-как. По признанию самого ген. Удовиченко, „задача, поставленная группе, была тяжелой, даже безумной“ („Украина в войне за державность“, стр. 163)»[215].

Бойцы Петлюры представляли собой жалкое зрелище: «Они были, по словам ген. Удовиченко, „без теплой одежды, на ногах — что попало: тряпки, дырявые сапоги, рваные ботинки“. („Украина в войне за державность“, стр. 163.) И. Мазепа пишет: „Вся эта группа была оборванная, почти голая. Пришлось для босых заготовить лапти…“ („Украина в огне и буре революции“, стр. 107.)

И вот так обутых и одетых людей, почти невооруженных, Петлюра, его „министры“ и „атаманы“, сидя в Варшаве на содержании у поляков, решили бросить на Украину поднимать восстание, в которое они верили или делали вид, что верят»[216].

В ночь на 4 ноября 1921 г. вся группа перешла советскую границу и начала свой поход на Коростень — Киев. Большевики были захвачены врасплох, и несколько мелких отрядов были вынужденны отступить.

Через несколько дней был захвачен Коростень. Но в тот же день оправившиеся большевики выбили петлюровцев из города и принудили отступить в окрестные леса, через которые они продолжили свое движение на Киев.

Обеспокоенные этим, большевики бросили против петлюровцев значительные силы, окружили их и постарались отрезать отступление на запад. В ликвидации этой группы петлюровцев главную роль сыграла школа украинских курсантов, состоящая из украинской молодежи под командой бывшего генерала Сокиры-Яхонтова.

Командующий группой Ю. Тютюнник, не получив сколько-нибудь существенной помощи от повстанцев и от населения, решил пробиваться в Польшу. Но это удалось только одной части отряда во главе с самим Тютюнником. Другая часть около села Миньки была окружена украинской конной дивизией Котовского и частично уничтожена, а частично взята в плен (359 человек). Над пленными в селе Базар состоялся военно-полевой суд, и все они были по приговору суда расстреляны.

Так закончилась Руина № 2.

История Гражданской войны на Украине крайне сложна и запугана. Вряд ли в Российской Федерации и на Украине найдется сейчас два десятка людей, которые наизусть знают даты смены власти в Киеве (14 раз!), да и правильно смогут перечислить названия этих властей.

Советские историки переврали суть Гражданской войны как в целом, так и в отдельности на Украине, представив ее в виде борьбы украинского пролетариата и беднейшего крестьянства против буржуазии, помещиков и кулаков. А теперь историки-самостийники пытаются навязать принципиально иную и еще более далекую от истины схему. Мол, украинский народ боролся за независимость против москалей. Причем историки-антисемиты прибавляют в союзники к москалям еще одну национальность.

На самом же деле Руина-2 в общих чертах мало отличалась от Руины-1. Там — кучка старшин и атаманов, а здесь — кучка образованцев во главе с масонами задумали захватить власть. Правители Центральной Рады, а затем и Директории не имели народной поддержки и призвали на помощь немцев, австрийцев, а затем поляков. Соответственно, рабочих и беднейшее крестьянство поддерживали великорусские большевики.

Людские потери Украины были ужасны, но подавляющее большинство погибло от рук своих соседей, то есть людей, родившихся на территории современной Украины. На 90 процентов это была внутренняя гражданская война, всех против всех, то есть очередная Руина.

Нравится нам или нет, но в 1917–1920 гг. на территории Украины действовали не две, а как минимум пять сил. Я имею в виду, во-первых, украинских сепаратистов всех мастей; во-вторых, большевиков; в-третьих, Добровольческую армию; в-четвертых, поляков Пилсудского; и в-пятых, бандформирования, начиная с армии Нестора Махно и кончая сотнями малых «батек» и даже атаманш.

К великому прискорбию для «оранжевых» историков, только две силы — украинские и польские националисты — были моноэтничны. Что же касается большевиков, то среди них процент уроженцев Малороссии был как минимум не ниже, чем в остальных частях Российской империи. Равно как и процент уроженцев Малороссии, вступивших в Добровольческую армию и иные белогвардейские формирования, был примерно такой же, как в и остальных частях бывшей империи.

Таким образом, и среди красных, и среди белых, и в бандформированиях уроженцев Украины было предостаточно. Соответственно, выдавать войну политических сил за национальную войну — полнейший бред. И это не мнение автора. Тот же Андрей Дикий писал: «Украинцев по рождению и происхождению было неизмеримо больше и у Деникина, и у большевиков, чем во все времена в армиях Центральной Рады, Директории и Петлюры»[217].

Существование же крупных чисто украинских соединений Красной армии никем и никогда не оспаривалось.