Домартовский период

В Домартовский период, время духовной и политической смуты, предшествовавшее революции 1848 года, Кёнигсберг являлся форпостом либерализма. В Восточной Пруссии он носил другую окраску, чем в Рейнской провинции, но был не менее силён. Объединив старый прусский образ государственного мышления с новым демократическим немецким национальным чувством, он был далёк от того, чтобы в своих устремлениях к объединению Германии отказаться от Пруссии. Представителем такого либерализма являлся pater Borussiae, оберпрезидент фон Шён, который и после ухода с государственной службы продолжал критически и с озабоченностью наблюдать из своего имения Арнау под Кёнигсбергом за развитием событий. В то время, как в провинции лишь часть аристократии была в политической деятельности решительно либеральной, в Кёнигсберге тон задавала крупная либеральная буржуазия: профессора и преподаватели школ, писатели и журналисты, торговцы, адвокаты и врачи, многие из них евреи по происхождению или вере, как впрочем, и в других городах. Наиболее активными были три еврейских врача, Иоганн Якоби, Рафаэль Кош и Фердинанд Фалькзон. Последний, бывший в дружеских отношениях с Якоби, был известен и как писатель. Либеральным юристом был остроумный Крелингер, живший в доме Левальда. Все коммерсанты были либералами. В качестве политика только один из них сумел добиться известности — ликёрный фабрикант Людвиг Хайнрих, многие годы руководивший городским депутатским собранием. Активным авангардом политического либерализма в Кёнигсберге, как и в других местах, были литераторы, представители «Молодой Германии» — духовного движения, отвергавшего романтизм. В то время они все были сияющими звёздами на литературном небосклоне, но сегодня их имена мало что говорят: Александр Юнг, Рудольф фон Готтшалль, Людвиг Валесроде, Альберт Дульк, журналисты Хазенкамп и Минден. Несколько дольше держалась слава двух тогдашних студентов и учеников Розенкранца: Фердинанда Грегоровиуса и Вильгельма Йордана. Насколько высоко ценили сами себя кёнигсбергские либералы, видно из слов Фридриха Вильгельма Ⅳ о том, что они верили в то, что «в Кёнигсберге формируются мнения всей Германии».

От этого короля либералы ожидали перехода к новой эпохе, в которой демократия одержала бы победу над реакцией. Когда тот в 1840 году прибыл в Кёнигсберг для принятия присяги, то был встречен волной восторгов. После того, как ландтаг провинций Пруссия и Познань, открытый Шёном 5 сентября, огромным большинством принял внесённое кёнигсбергским депутатом Хайнрихом предложение о необходимости выполнения королевского обещания 1815 года (создание земельного представительства), король ушёл от принятия решения и сообщил ландтагу после своего возвращения в Берлин, что за это предложение он никогда не голосовал. Разочарование либералов вылилось в две публикации. Шён направил своим друзьям, а также королю политическую статью «Откуда и куда?». Без его ведома её напечатали и распространили в Страссбурге, то есть за пределами Германского Союза^{106}, со злобным антипрусским послесловием. значительно острее выглядела брошюра Якоби «Ответ гражданина Восточной Пруссии на четыре вопроса». Только во второй инстанции с него сняли обвинение в государственной измене и глумлении над законами страны. Этот, как и другие политические процессы, были на руку либеральному движению. Газета Гартунга печатала привлекавшие внимание передовицы. Они сразу же были изданы в издательстве Грефе и Унцер отдельной книгой под заголовком «Внутриполитическое положение». Либералы выступали с публичными докладами и устраивали дискуссии наподобие английских митингов. В честь молодого революционера и поэта свободы Георга Гервега, посетившего Кёнигсберг, в Бёрзенхалле был устроен банкет. Местом встреч либералов стало кафе зигеля на улице Францёзише Штрассе. Островками трезвых раздумий в буйном политическом потоке являлись гостеприимный дом русского генерального консула Густава Моритца Адельсона, дом госпожи фон Кляйст в Кальтхофе, бывший ранее присутственным домом, и дом вдовы книготорговца Клары Борнтрегер на улице Францёзише Штрассе. Она содержала последний литературный и музыкальный салон Кёнигсберга.

Особым событием в истории Домартовского периода стал юбилей университета в 1844 году. Несмотря на то, что были соблюдены все формальности, он вылился в своеобразную демонстрацию либерализма против реакции. Представителями Альбертины были Бурдах и Лобек, державшиеся в стороне от политики, саксонцы по происхождению и пруссаки по образу мышления. Два торжественных акта — академическое празднование в соборе и закладка первого камня в фундамент нового здания университета на Парадной площади, — были обрамлены торжественными обедами, факельными шествиями, балами и студенческими пирушками, чествованиями Бурбаха и Лобека. Впервые несколько тысяч людей с университетским образованием собрались вместе для свободного обмена мнениями. Их идеалами были отечество и свобода. Пламя воодушевления, зажжённое празднеством, освещало и последующие годы.

Через несколько месяцев после праздника возникло «Кёнигсбергское гражданское общество». Оно просуществовало всего около полугода, но тем не менее стало вехой в истории Кёнигсберга. Его председателем был коммерсант Хайнрих, а членами правления Якоби и другие известные либералы. Оно пользовалось большой популярностью, но его собрания не были политическими акциями, а скорее упражнениями в парламентских прениях. Общество, поначалу официально разрешённое, было вскоре распущено оберпрезидентом Бёттихером, строгим консерватором. Граждане не хотели расставаться со своими надеждами и собирались теперь под открытым небом, вначале в гемайнгартене, а затем за пределами города в ресторане с садом «Бёттхерский дворик». Об этих собраниях, которые проводились в форме митингов, под руководством каждый раз вновь избираемого на демократических началах председателя, вскоре заговорила вся Германия.

Они являлись чем-то неслыханно новым. В каретах и пешком устремлялись жители Кёнигсберга к месту праздника, украшенному прусскими флагами, где собиралось до 5000 человек. Люди слушали речи, составляли петиции и пели песни. У полиции, следившей за порядком, не было поводов для вмешательства. Но она запретила всем ораторам, в том числе и Якоби, Юнгу, Фалькзону и Грегоровиусу, последующие выступления; тем самым собрания прекратились. Но для политических бесед без полицейского надзора выход был найден. Зажиточные горожане приглашали в так называемые «Свободные общества» к себе домой или в кафе «Националь» (позднее там находилась таможенная дирекция на Парадной площади), ставшее местом встреч либерально и патриотически настроенных студентов и название которого уже было программным. Наконец, в 1846 году магистрат и горожане создали «Гражданское общество развития общественного сознания и сближения различных классов населения путём дружеского общения». Правление возглавили обербургомистр Кра и бургомистр Шперлинг.

Апогеем политического либерального движения в Восточной Пруссии стала многолюдная встреча в Пиллау 8 июня 1845 года. На двух пароходах и трёх бордингах кёнигсбергские демократы прибыли в этот приморский город, чтобы встретиться там со своими единомышленниками из Фишхаузена, Браунсберга, Хайлигенбайля и Эльбинга. Предложение Якоби об обращении собрания к королю с просьбой о принятии сословной имперской конституции тысячи людей, собравшихся в пилаусском лесопарке «Плантация», приняли единогласно. Заявление это не имело политического воздействия, но сознание того, что съехалась масса единомышленников, укрепила уверенность горожан в том, что в борьбе против реакции победа будет за ними. В 1848 году казалось, что эта надежда воплотится в жизнь.