Вологодская ссылка
Вологодская ссылка
Любопытная деталь: сообщив 9 сентября об аресте И. В. Джугашвили Московскому охранному отделению{1} и Вологодскому ГЖУ{2} («Джугашвили проживал нелегально. Сегодня арестован. № 883»), петербургская охранка «забыла» поставить об этом в известность Департамент полиции. Но поскольку Департамент полиции держал Кобу в поле зрения, 17 сентября вице-директор Департамента С. Е. Виссарионов сам запросил охранное отделение о его судьбе{3}. Только после этого в этот же день охранное отделение сообщило в Департамент полиции об аресте И. Джугашвили и о том, что проведение переписки о нем «передается начальнику Петербургского ГЖУ на предмет исследования степени его политической благонадежности»{4}.
Получается, что на протяжении восьми дней арестованный И. В. Джугашвили продолжал числиться за Петербургским охранным отделением. Не спешило оно с передачей его жандармам и далее. Спрашивается: для чего, если не собиралось производить переписку? По всей видимости, здесь, в охранном отделении, И. В. Джугашвили пытались если не завербовать, то по крайней мере расколоть и получить хоть какие-либо сведения.
13 сентября в Петербургском охранном отделении на него была заполнена регистрационная карта, И. В. Джугашвили сфотографировали (фото 29) и, по всей видимости, подвергли допросу{5}.
2 октября охранка поставила в известность о задержании И. В. Джугашвили Петербургское ГЖУ{6}, 6 октября в ГЖУ поступили материалы, связанные с этим задержанием{7}, 7-го числа оно возбудило переписку в порядке «Положения об охране», которая была поручена полковнику Александру Федоровичу Соболеву. Этим числом датирована и «литера А» № 19440{8}.
Материалы этой переписки неизвестны. О ней мы можем судить только по тому делу, которое под № 2093 было заведено в 7-м делопроизводстве Департамента полиции{9}.
К своим обязанностям А. Ф. Соболев подошел педантично. Прежде всего он постарался документально проверить основные вехи биографии своего подследственного (в частности, это касается даты его рождения — 6 декабря 1878 г.){10}. 10 октября он обратился с запросом в Департамент полиции{11}, и 13 октября на свет появилась «Справка по Регистрационному отделу»{12}, на основании которой к 20 октября была подготовлена соответствующая справка Департамента полиции{13}. В названном выше деле № 2093 сохранился черновой вариант справки, из которого явствует, что при ее подготовке были вычеркнуты слова об обнаруженных у И. В. Джугашвили в 1908 г. при аресте вещественных доказательствах{14}.
В этом же деле отложилась переписка между Петербургским ГЖУ и Департаментом полиции с 14 октября по 2 ноября, из которой следует, что ГЖУ пыталось перевести записи на грузинском и немецком языках в записной книжке, изъятой у Джугашвили, а также «на четвертушке, сложенной пополам» бумаги, но получило отказ Департамента полиции в помощи{15}. Только после этого И. В. Джугашвили был допрошен. Это произошло 12 ноября, «литера Б» № 23045 была составлена 16-го числа{16}, а на следующий день, 17-го, принято решение о прекращении переписки. Имея на руках необходимые сведения о прошлом обвиняемого, А. Ф. Соболев предложил выслать его «в пределы Восточной Сибири под гласный надзор полиции сроком на пять лет»{17}.
Это предложение было поддержано начальником Петербургского ГЖУ генерал-майором Митрофаном Яковлевичем Клыковым, который 17 ноября подписал соответствующее постановление{18} и в этот же день при отношении № 2374 направил материалы переписки градоначальнику{19}. 18-го была оформлена «литера Г» № 23318, и Петербургское ГЖУ поставило в известность о завершении переписки Департамент полиции{20}. Когда именно ее материалы поступили в 5-е делопроизводство Департамента полиции и как они проходили по другим инстанциям, остается неизвестно, так как заведенное в 5-м делопроизводстве дело обнаружить не удалось. Известно лишь, что 5 декабря новым министром внутренних дел А. А. Макаровым было утверждено решение Особого совещания при МВД, которое гласило: «Подчинить Джугашвили гласному надзору полиции в избранном им месте жительства, кроме столиц и столичных губерний, на три года, считая с 5 декабря 1911 г.»{21}. «По объявлении настоящего постановления И. Джугашвили избрал местом жительства город Вологду»{22}.
9 декабря отношением № 78913 Департамент полиции уведомил об этом Петербургское охранное отделение, которое 16 декабря 1911 г. направило полученную информацию в Вологодское губернское жандармское управление: «Сообщая об изложенном и препровождая при сем согласно циркуляра Департамента полиции от 29 января 1911 г. за № 66074 фотографическую карточку Джугашвили, охранное отделение уведомляет, что названное лицо 14 сего декабря выбыло в Вологду с проходным свидетельством за № 23603. Приложение: фотографическая карточка»{23}.
С формальной точки зрения решение Особого совещания представляется вполне допустимым. Однако если учесть, что Департамент полиции располагал агентурными данными, свидетельствовавшими о продолжении И. В. Джугашвили прежней революционной деятельности и о повышении его внутрипартийного статуса, принятое решение нельзя не назвать странным. Это касается и срока ссылки, и предоставления И. В. Джугашвили возможности выбора ее места, и направления его туда не по этапу, а с проходным свидетельством.
Получив на руки проходное свидетельство «на свободный проезд из г. С.-Петербурга в гор. Вологду», И. В. Джугашвили вышел на волю{24}. До Вологды он должен был добираться самостоятельно. Такая форма административной высылки не была редкостью, однако обычно она применялась к лицам, которые не совершили каких-либо крупных преступлений и, что самое главное, наказывались впервые. За спиной И. В. Джугашвили было уже десять лет жизни профессионального революционера и не один побег, поэтому предоставление ему возможности добираться до места новой ссылки самостоятельно по существу означало создание условий для нового побега.
Вызывает удивление и то описание примет, которое было включено в проходное свидетельство и которым в случае нового побега должны были при розыске руководствоваться жандармы: «Приметы: лета — 30–32, рост — средний, волосы — черные, глаза — карие, лоб — низкий, нос — большой, прямой, усы — темнорусые, бороду бреет»{25}. И все. Ни слова об особых приметах, например, о следах оспы на лице, о дефекте левой руки. Приведенное описание отличалось не только отсутствием в нем особых примет, но и неточностью тех, которые были включены в описание.
Дело в том, что на регистрационной карте, приложенной к фотографии, которая была сделана 13 сентября 1911 г., значится: рост — 171 см{26}, а в описании примет, включенном в проходное свидетельство, сказано: «рост — средний», что тогда на языке правоохранительных органов означало 165 см{27}.
Это же касается и возраста. После ареста 9 сентября была установлена точная дата рождения И. В. Джугашвили — 6 декабря 1878 г.{28}, а значит и установлен его точный возраст: 32–33 года. На фотографии 13 сентября 1911 г. И. В. Джугашвили выглядит значительно старше. Поэтому, указывая его возраст в пределах от 30 до 32 лет, Петербургское охранное отделение грешило против истины.
Таким образом, оно не только давало И. В. Джугашвили возможность сразу же по выходе на волю совершить новый побег, но и, дезориентируя жандармов, тем самым в случае побега осложняло его обнаружение и задержание. Если бы это касалось нового охранного отделения где-нибудь в захолустье, это можно было бы списать на неопытность и непрофессионализм, однако столичная охранка имела огромный опыт розыскной работы, который во многом был образцом для других органов политического сыска.
Поэтому можно предположить: или под фамилией И. В. Джугашвили в Вологду был отправлен другой человек, или же отмеченные погрешности в описании его примет были сделаны сознательно.
Путь из Петербурга до Вологды по железной дороге не превышал 18 часов{29}, однако, выйдя на свободу 14 декабря{30}, И. В. Джугашвили прибыл туда только 24-го{31}.
Где же он находился на протяжении этого времени? Ответ на этот вопрос мы находим в воспоминаниях В. Л. Швейцер:
«В декабре 1911 г. Иосифа Виссарионовича выпустили из петербургской тюрьмы и выдали ему проходное свидетельство о направлении его в вологодскую ссылку под надзор полиции. Сталин сумел на некоторое время скрыть свои следы и с проходным свидетельством в кармане остаться в Питере. Как только нам стало известно, что Сталин скрывается от полиции на Петербургской стороне в квартире Цимаковых, мы сейчас же вместе с Суреном Спандаряном пошли к Сталину. Во дворе был деревянный домик с застекленной мансардой. В этой полухолодной комнате и находился Сталин <…>. Перед отъездом на (Пражскую. — А.О.) конференцию у меня на квартире было узкое совещание. На этом совещании были товарищ Сталин, Спандарян, Серго и другие <…>. На этот раз товарищ Сталин пробыл в Питере 10 дней и уехал в Вологду на место ссылки»{32}.
По закону ссыльный, получивший на руки проходное свидетельство, обязан был выехать к месту ссылки в течение недели, в противном случае его должны были доставить туда принудительно, а в случае его исчезновения он считался в побеге. Следовательно, с 22 декабря И. В. Джугашвили находился в самовольной отлучке. И, видимо, неслучайно в одной из своих анкет он утверждал, что в декабре 1911 г. им был совершен очередной побег{33}.
Добирался ли он до Вологды сам или же был доставлен туда принудительно, мы не знаем.
По получении информации о высылке И. В. Джугашвили в Вологду в канцелярии губернского правления на него было заведено дело № 231 «По отношению петербургского градоначальника о высылке в избранное место жительства крестьянина Иосифа Виссарионова Джугашвили»{34}. 21 декабря еще одно дело (№ 301) появилось в Вологодском ГЖУ{35}, 27 декабря — дело № 231 в канцелярии вологодского полицмейстера{36}.
Одним из первых документов, который лег в него, был «Список о состоящем под гласным надзором полиции». Обычно список составлялся на основании проходного свидетельства и некоторых других документов и подписывался полицмейстером. Толи чиновник канцелярии был очень занят, то ли И. В. Джугашвили, несмотря на свое революционное прошлое, вызвал расположение к себе, но ему была предоставлена возможность самому заполнить этот список, более того, он не ограничился этим и поставил под списком свою подпись, в результате чего получилось «полицмейстер — Джугашвили»{37}.
В Государственном архиве Вологодской области сохранилась справка, составленная 23 марта 1933 г. и посвященная установлению мест проживания И. В. Джугашвили во время вологодской ссылки. В ней говорится: «Прибыл 24 декабря 1911 г. и остановился на квартире по Золотушной набережной в д. 27, теперь набережная Осоавиахима, д. 41, где проживал по 7 февраля 1912 г., а с 7 по 15 февраля проживал в доме Константиновой, угол Пятницкой и Обуховской улиц, откуда 16 февраля переехал в дом Горелова по Леонтьевскому ручью, д. № 7, откуда 29 февраля 1912 г. скрылся»{38}.
Сразу же по прибытии в Вологду И. В. Джугашвили посетил П. А. Чижикова{39} и в этот же день отправил в Тотьму П. Г. Онуфриевой открытку с изображением Афродиты:
«24 декабря. Ну-с, „скверная“ Поля, я в Вологде и целуюсь с „дорогим“, „хорошим“ „Петенькой“. Сидим за столом и пьем за здоровье „умной“ Поли. Выпейте же и вы за здоровье известного Вам „чудака“ Иосифа»{40}.
Вскоре по прибытии И. В. Джугашвили в Вологду за ним снова было установлено наружное наблюдение. Из копии «Книги для записи сведений филеров по наружному наблюдению» явствует, что он находился в поле зрения жандармов 31 декабря 1911 г., 1, 4, 8, 13, 15, 18, 21, 26, 29 января, 2, 9, 13 февраля 1912 г.{41} В нашем распоряжении имеется также копия «Журнала наружного наблюдения за Кавказцем», в котором почему-то отсутствует запись 1 января, но зато имеются записи 2 января, 18, 23 и 26 февраля{42}.
Получается, что или во время вологодской ссылки наружное наблюдение за И. В. Джугашвили было эпизодическим, или же большая часть материалов наружного наблюдения нам неизвестна.
В списке ссыльных города Вологды на 15 февраля 1912 г. фигурируют 54 человека{43}. Кроме П. А. Чижикова И. В. Джугашвили контактировал с Афроимом Левановичем Бейрахом, Марией Берковной Гершанович, Семеном Коганом, Мейером Абрамовичем Черновым и некоторыми другими{44}.
Среди тех лиц, с которыми И. В. Джугашвили мог познакомиться в Вологде, следует также назвать уже упоминавшегося выше М. М. Лашевича. Последний, переведенный из Яренска в Вологду, 10 октября 1911 г. был здесь арестован{45}. 27 декабря губернатор распорядился освободить его из-под стражи и оставить в Вологде до окончания срока ссылки{46}. Поселился М. М. Лашевич на Златоустенской улице в доме Новожилова. 23 января 1912 г. Особое совещание МВД постановило отправить его на 3 года в Нарымский край, и не ранее 17 февраля он снова был взят на этап{47}.
В Вологде И. В. Джугашвили имел возможность сблизиться со ссыльными, знавшими В. М. Молотова, и через них получить его адрес. По свидетельству последнего, именно во время пребывания И. В. Джугашвили в Вологде они начали переписываться{48}.
А пока И. В. Джугашвили осматривался на новом месте, в Праге открылась партийная конференция. Она проходила с 5 (18) по 17 (30) января 1912 г. На конференции присутствовали 18 человек:
4 — от заграничной организации: Л. Б. Каменев, В. И. Ленин, И. Пятницкий, Н. А. Семашко, 14 — от России: А. К. Воронин, Ф. И. Голощекин, М. И. Гурович, А. И. Догадов, П. А. Залуцкий, Я. Д. Зевин, Г. Е. Зиновьев, Р. В. Малиновский, П. Онуфриев, Г. К. Орджоникидзе, А. С. Романов, Л. П. Серебряков, С. С. Спандарян, Д. М. Шварцман. Двое делегатов (Р. В. Малиновский и А. С. Романов) были провокаторами{49}.
Конференция постановила издавать легальный партийный орган — газету «Правда», рассмотрела вопрос о выборах в Государственную Думу и избрала новый Центральный комитет, в который вошли Ф. И. Голощекин, Г. Е. Зиновьев, В. И. Ленин, Р. В. Малиновский, Г. К. Орджоникидзе, С. С. Спандарян, Д. М. Шварцман. На первом же заседании ЦК в его состав были кооптированы И. С. Белостоцкий и И. В. Джугашвили, а также намечены в качестве кандидатов на случай провала А. С. Бубнов, М. И. Калинин, А. П. Смирнов, Е. Д. Стасова и С. Г. Шаумян{50}. «Избраны члены Русского бюро ЦК (по терминологии участвовавших в заседаниях цекистов — Исполнительное бюро), — доносил Р. В. Малиновский, — куда вошли: Тимофей, Серго и Коба, к ним присоединен в роли разъездного агента Филипп (Голощекин. — А.О.); всем поименованным лицам назначено жалованье по 50 руб. в месяц». Секретарем Русского бюро стала Е. Д. Стасова{51}.
По приезде в Вологду И. В. Джугашвили направил письмо в большевистский центр. Его содержание пока неизвестно, но известна реакция на него. 9 февраля Н. К. Крупская писала Г. К. Орджоникидзе: «Получила письмо от Ивановича, развивает свою точку зрения на положение дел, адрес обещает дать через месяц. Видно, что страшно оторван от всего, точно с неба свалился. Если бы не это, его письмо могло бы произвести гнетущее впечатление. Жаль. Очень жаль, что он не попал на конференцию»{52}.
«13 февраля 1912 г., — вспоминала В. Л. Швейцер, — тов. Сталин писал мне из Вологды в Петроград на курсы Раева и спрашивал, вернулись ли Серго и Сурен с Пражской конференции. Эта открытка была написана условным текстом за подписью „С“ и вошла в число документов нашего судебного дела как письмо „о занятиях иностранными языками“»{53}.
10 февраля Г. К. Орджоникидзе находился в Петербурге, в этот день он направил отсюда письмо за границу, в нем ни слова не было об И. В. Джугашвили{54}, 24-го он писал уже из Киева и сообщал о своей поездке в Вологду к И. В. Джугашвили: «Окончательно с ним столковались; он остался доволен исходом дела»{55}. Не исключено, что Г. К. Орджоникидзе посетил Вологду 18 февраля, когда наружное наблюдение зафиксировало встречу И. В. Джугашвили с «неизвестным мужчиной»{56}. Г. К. Орджоникидзе проинформировал его о результатах конференции, сообщил о кооптации в ЦК, снабдил явками и деньгами для побега.
15 февраля, перед тем как покинуть Вологду, И. В. Джугашвили направил в Тотьму П. А. Онуфриевой новую открытку: «Уваж-мая П. Г.! Ваше письмо передали мне сегодня, и я тотчас же направил его по адресу, т. е. на станцию Лугтомга Северной ж. д. (там служит Петька). По старому адресу больше не пишите, так как там никого нет больше из нас (я тоже перебрался). Если понадобится мой адрес, можете получить у Петьки. За мной числится Ваш поцелуй, переданный мне через Петьку. Целую Вас ответно, да не просто целую, а горячо (просто целовать не стоит). Иосиф». Последние слова сопровождала изображенная на открытке скульптурная пара, слившаяся в поцелуе (фото 30){57}.
29 февраля 1912 г. «около 2 час. ночи, без надлежащего разрешения, забрав часть ценного своего имущества», И. В. Джугашвили «выбыл из гор. Вологды неизвестно куда, будто бы по своим делам на неделю»{58}.