4. АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА ЦАРИЗМА И ОТНОШЕНИЕ К НЕЙ КРЕСТЬЯНСТВА

4. АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА ЦАРИЗМА И ОТНОШЕНИЕ К НЕЙ КРЕСТЬЯНСТВА

Столыпинское аграрное законодательство. Революция 1905–1907 гг., в ходе которой крестьянство не только решительно выступило с требованием конфискации помещичьей и национализации всей земли, по и развернуло борьбу против существующего в стране строя, вынудила царизм принять ряд мер, касающихся деревни.

Был взят курс на создание новой опоры самодержавия в лице сельской буржуазии — кулачества. С этой целью царское правительство решило перейти от политики защиты общинного землевладения к политике его уничтожения. Специальная комиссия под руководством Столыпина разработала проект указа о закреплении общинной земли в частную собственность и свободе выхода из общины. После его обсуждения крепостниками — землевладельцами и правительством царь 9 ноября 1906 г. издал указ «О дополнениях некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования».

Сущность указа раскрывалась в первой же его статье, разрешавшей закреплять в частную собственность все участки общинной земли, находившиеся в пользовании у крестьян.

Право распоряжаться землей получал только хозяин двора. Закрепив надельную землю в частную собственность, он имел право, оставаясь на прежнем месте жительства, требовать объединения его земельных участков в один — так называемый отруб или же выселиться из села на хутор — усадьбу, построенную на выделенном ему земельном участке.

Столыпинское аграрное законодательство преследовало цель способствовать развитию хозяйств кулаков, которые и так уже в форме аренды прибрали к рукам значительное количество наделов бедноты. Правительство фактически призывало кулаков обогащаться, укреплять частную собственность, не останавливаясь перед грабежом общины. По определению В. И. Ленина, это был «…второй крупный шаг массового насилия над крестьянством в интересах капитализма… вторая помещичья «чистка земель» для капитализма»[206].

Большевистская нелегальная газета «Пролетарий» от 19 февраля (4 марта) 1908 г. со статьей В. И. Ленина «Новая аграрная политика»

Новой аграрной политикой царизм также пытался ослабить классовую борьбу крестьян против помещиков. «Чтобы бороться с крестьянской революцией, — писал В. И. Ленин, — правые должны были выступать перед крестьянами в роли защитников крестьянской собственности против национализации»[207]. Сам Столыпин, выступая в Думе, откровенно заявил, что новый закон рассчитан «на крепких и сильных», которые будут «преградой для развития революции». Представители помещичье — буржуазных партий в Думе, в том числе депутаты от украинских губерний, активно поддержали указ от 9 ноября 1906 г. Граф В. А. Бобринский, восхваляя столыпинское землеустройство, демагогически провозгласил, что оно освобождает крестьян от гнета общины. Член Думы от Полтавской губернии правый октябрист Шейдеман расхваливал хуторизацию сельского хозяйства на Украине, а депутат от Херсонской губернии националист В. Р. Буцкий дошел до того, что назвал столыпинский проект священным. В унисон с его словами звучал голос депутата от Киевской губернии С. М. Богданова. В целом поддержали политику царизма и кадеты. Однако, страшась революции, они осмелились робко критиковать насильственные методы проведения ее в жизнь.

Противоположную позицию заняли в Думе представители крестьян. Одни из них, так называемые правые, хотя и начинали свои речи с поддержки правительственной политики, но затем переходили к малоземелью крестьян и к тому, что столыпинские за — коны не в состоянии им помочь. Депутат И. И. Сторчак (Херсонская губерния), по определению В. И. Ленина, типичный правый крестьянин, закончил свое выступление в Думе словами: «А если сказал государь, чтобы была правда и порядок, то, конечно, если я сижу на 3 десятинах земли, а рядом 30 000 десятин, то это не есть порядок и правда»[208]. Еще один крестьянский депутат с таким же образом мыслей, М. С. Андрийчук (Волынская губерния), отметил, что указ от 9 ноября вообще не решает вопроса о малоземелье крестьян. Крестьянские депутаты, выражавшие такие взгляды, выдвинули свой законопроект, в котором требовали принудительного отчуждения помещичьей земли и передачи ее безземельным и малоземельным крестьянам. Более решительной была позиция в Думе трудовиков. Выражая «революционность крестьянских масс»[209], они выступили против указа от 9 ноября, настаивали на национализации всей земли.

В целом обе группы крестьянских депутатов выступали «как одно политическое направление в аграрном вопросе»[210]. Они считали необходимой ликвидацию помещичьей собственности на землю. Депутатов поддерживала социал — демократическая фракция, разоблачавшая классовую сущность указа от 9 ноября. Как в Думе, так и вне ее большевики боролись за союз рабочего класса и крестьянства. Но вопреки позиции крестьянских депутатов, правооктябристское большинство Думы в мае 1909 г. все же приняло законопроект, который рядом дополнений даже усилил грабительский характер указа от 9 ноября 1906 г. Требование крестьянских депутатов о наделении крестьян землей за счет помещиков было отклонено. Тем самым многомиллионным массам крестьянства дали ясно понять, что они не могут рассчитывать на получение помещичьей земли, пока существуют царизм и его прислужница — помещичье — кадетская Дума.

14 июня 1910 г. царь утвердил принятый Думой и Государственным советом законопроект. Он стал законом. По сравнению с указом от 9 ноября 1906 г. новый аграрный закон создавал еще большие возможности для ликвидации общинного землевладения. Общины, где со времени наделения их землей не было общих земельных переделов в течение 24 лет, стали рассматриваться как перешедшие к единоличному владению землей. Закон предоставлял право членам этих общин с подворным землевладением выделяться на отруба при согласии простого большинства крестьянского схода, в то время как раньше для этого необходимо было получить не менее 2/3 голосов.

Закрепление земли в частную собственность крестьян. После указа 9 ноября 1906 г. царское правительство развернуло беспощадное наступление на общину, направляемое и координируемое министерством внутренних дел. Не говоря уже о землеустроительных комиссиях, которые крестьяне метко прозвали «землеграбительными», в ход был пущен весь аппарат местной власти. Насаждением хуторов и отрубов правительство стремилось к укреплению кулачества, а распылением крестьянства по хуторам пыталось погасить революционное движение на селе. Землеустроительные комиссии, внедряя хуторскую систему, игнорировали волю и желания большинства крестьян. Как правило, сопровождаемые стражниками, конной полицией, они принудительно распределяли надельные земли. Грубым насилием отмечена деятельность землеустроительных комиссий в Уманском уезде на Киевщине, который занимал первое место среди 420 уездов Европейской части страны по насаждению новой системы хозяйствования. Например, жители с. Свинарки в официальной жалобе, направленной в Петербург, сообщали, что землемер арестовывал и сажал в карцер тех общинников, которые отказывались выходить на отруба. Крестьяне с. Собковка, высланные на два года за отказ подписывать решение о выходе на отруба, в своей жалобе на имя министра земледелия писали, что указ от 9 ноября 1906 г. «погубит крестьянское земледелие», что крестьяне заявляют об этом начальству, но «оно не слушает, насильно принуждает подписывать согласительные приговоры, нежелающих сажают за решетку и держат, пока не согласятся подписать. Отказывающихся сажают в тюрьму и этапом высылают из губернии на два года… Слезы и горе в каждом селе…».

Землеустроительные комиссии, как правило, отводили кулакам лучшие земли и ближе к селу. Беднякам же доставались малопригодные, да еще и отдаленные от села земли. Даже путем насилия, составления подложных приговоров сельских сходов и других злоупотреблений правительству не удалось сломить сопротивление крестьянства. В течение 1907–1910 гг. по всей стране выделилось из общин около 1480 тыс. дворов, немногим более 17 % общинников. На Украине в 1907–1911 гг. вышло на хутора и отруба свыше 226 тыс. хозяйств, которым принадлежало 1800 тыс. десятин земли. Хуторскоотрубное землевладение составляло на Екатеринославщине 25 %, Херсонщине и Харьковщине — около 20, Полтавщине и Волыни — свыше 11, Киевщине — до 10, Черниговщине и Подолии — менее 5 %. Общий же процент выделившихся на хутора крестьянских хозяйств на Украине был значительно выше, чем по России в целом, в связи с тем, что общинное землевладение здесь не имело широкого распространения. Например, еще до начала столыпинской аграрной реформы подворники составляли в Полтавской губернии 82, в Черниговской — 49 %.

Размеры созданных на хуторах хозяйств были далеко не одинаковыми. Из 165 хуторских хозяйств Черниговской губернии, обследованных земством в 1909 г., только 32 по своим размерам приближались к средним, остальные были или крупными хозяйствами кулаков, или бедняцкими, имевшими от одной до трех десятин земли.

Крепко держались лишь кулацкие хутора и отруба. Технический прогресс, усовершенствование системы земледелия коснулись лишь их хозяйств. Хуторяне, кулаки в частности, покупали дорогостоящие сельскохозяйственные орудия и машины. В. И. Ленин так охарактеризовал социальные контрасты хуторских хозяйств (кулацких и бедняцких): «Один разряд хуторян, ничтожное меньшинство, это — зажиточные мужики, кулаки, которые и до нового землеустройства жили отлично. Такие крестьяне, выделяясь и скупая наделы бедноты, несомненно, обогащаются на чужой счет, еще больше разоряя и закабаляя массу населения. Но таких хуторян, повторяю, совсем немного.

Преобладает, и преобладает в громадных размерах, другой разряд хуторян — нищие, разоренные крестьяне, которые пошли на хутора от нужды, ибо им некуда деться»[211].

Крестьянская беднота, не имея скота и орудий труда для обработки земли, вынуждена была за бесценок продавать свои участки, превращаясь «… из пролетариев с наделом в чистых пролетариев»[212]. «Как стервятники, бросились кулаки скупать земли за бесценок. Беднейшие крестьяне все распродают землю. Но что из этого выходит? Они не видят ни денег, ни земли»[213], — так описывал в начале 1908 г. положение на селе один из жителей Харьковщины.

Хата крестьянина — бедняка. Волынская губерния

Важным орудием проведения столыпинской аграрной политики являлся так называемый Крестьянский поземельный банк, созданный еще в 80–х годах прошлого века. Через него осуществлялась перепродажа крестьянам помещичьей земли и обеспечивались при этом барыши помещикам. Одни из них продавали часть своих земель, чтобы усовершенствовать хозяйствование, которое все более приобретало капиталистический характер, другие — из — за экономического разорения своих хозяйств, а некоторые спешили это сделать, опасаясь новой революции.

В украинских губерниях с 1906 по 1910 г. через Крестьянский поземельный банк было продано более 480 тыс. десятин в подавляющем большинстве помещичьей земли (82 % проданной земли было использовано для устройства хуторов и отрубов). Поскольку помещикам выгодно было продавать землю большими массивами, а крестьяне не могли покупать ее в таких размерах, банк решал этот вопрос так: купленная у помещиков земля предварительно разбивалась на мелкие участки, а затем продавалась крестьянам.

Предоставляя крестьянам денежные займы для покупки земли, банк отдавал предпочтение кулакам. Заем отдельному покупателю мог составлять до 500 руб., а общинам и коллективам — не больше 150 руб. Такая практика привела к тому, что с 1909 г. покупателями банковской земли стали преимущественно кулаки. Что касается крестьянской бедноты, то, поскольку она не могла своевременно выплатить долг по займу, банк лишал ее купленных земель. За период с 1 января 1906 г. по 1 июля 1910 г. от бедняцких хозяйств всей страны в банк было возвращено свыше 467 тыс. десятин, из них по Украине — более 21 тыс. Крестьянство Украины с горькой иронией говорило, что подписывать любые соглашения с банком — это значит вешать петлю на шею.

Для крестьянской бедноты и даже для малоимущих середняков иметь дело с Крестьянским поземельным банком значило обречь себя на кабалу и разорение. Об экономическом положении большинства хозяйств в Киевской губернии, характерном и для других губерний, официальные представители писали: «Выбитые из своей колеи, оторванные от первоначальной обстановки, потратив иногда последние сбережения или еще чаще завязнув в неоплатных долгах, чтобы оплатить срочные платежи Крестьянскому банку, перенести строения на свои отруба, купить те или иные орудия или машину, или необходимую скотину, отрубники и хуторяне находятся теперь в большинстве случаев в безысходном положении, а очень часто на краю полного экономического упадка»[214].

Переселение крестьян. Экономические последствия аграрной реформы. Революция 1905–1907 гг. заставила царское правительство изменить свое отношение к крестьянскому переселенческому движению из Европейской части страны на ее окраины, где крестьяне надеялись получить землю и хотя бы относительную свободу. Если раньше оно всячески тормозило это движение, исходя из интересов помещиков, то теперь само толкало крестьян к переселению, полагая тем самым не только ослабить земельную тесноту в Европейской части страны без какого-либо ущемления прав крупных землевладельцев, но и отправить в отдаленные места наиболее революционно настроенных жителей села. Как отметил В. И. Ленин в статье «Переселенческий вопрос», малоземельных и безземельных крестьян всячески поощряли к переселениям и выселениям, «…чтобы избавить от соблазна созерцания помещичьих латифундий»… тем более, что указ 9 ноября 1906 г. «…чрезвычайно облегчил для переселенцев ликвидацию остатков своего хозяйства на родине»[215]. Здесь же В. И. Ленин процитировал характерное выступление одного из социал-демократических депутатов Государственной думы, вскрывавшее антинародную сущность аграрной политики царизма: «Как в отношении общины, так и в отношении переселения, переселенческая политика правительства руководилась лишь одними интересами кучки крепостников — помещиков и, вообще, господствующих классов, угнетающих рабочие массы и трудящееся крестьянство. Ему чуждо понимание элементарных потребностей страны и нужд народного хозяйства»[216].

Более половины всех переселенцев с Украины устремились в Томскую губернию и Акмолинскую область. Из 2,5 млн. переселенцев, выехавших в Сибирь на протяжении 1906–1912 гг., около 1 млн. дала Украина. Подавляющее большинство переселенцев составляли малоземельные крестьяне, которых официальная статистика относила к разряду экономически «слабых». Так, от шести губерний Украины крестьяне — бедняки, земельная собственность которых не превышала 3 десятин, составили 67 % общего количества украинских переселенцев. Первое место в стране по количеству переселенцев занимали Полтавщина и Черниговщина, где, по заключению В. И. Ленина, были в то время наиболее сильные остатки крепостничества, самая низкая заработная плата, вследствие чего крестьянским массам жилось особенно тяжело[217].

Но царизм не смог организовать переселение надлежащим образом. Оно совершалось в ужасных условиях. Вот что писал В. И. Ленин по этому поводу: «И эти «слабые» пасынки земельной политики, объявившей своим девизом «ставку на сильных», целыми тучами сплавляются в Сибирь в неприспособленных скотских вагонах, битком набитых стариками, детьми, беременными женщинами. В этих же скотских вагонах (с знаменитой надписью 40 человек, 8 лошадей) переселенцы готовят пищу, стирают белье, здесь же лежат часто заразные больные, которых переселенцы имеют обыкновение скрывать, из боязни, что их высадят и они отстанут, таким образом, от партии. На конечных пунктах и на станциях переселенцев высаживают, в лучшем случае, под специально устроенные палатки, в худшем случае, прямо под открытое небо, под солнце и дождь»[218].

Не имея необходимого капитала для обзаведения хозяйством на новом месте, многие переселенцы и там сразу же попадали в очень трудное положение. Инспекционная поездка царских министров по Сибири и Поволжью в 1910 г. выявила, что около 700 тыс. лиц обоего пола не получили земельных участков и нанимались на работу, батрачили в хозяйствах местных кулаков или же арендовали у последних землю на кабальных условиях.

Часто крестьянам — переселенцам местные власти отводили непригодные для земледелия участки. К тому же освоить новые земли им было трудно. Один на один вступали они в жестокую борьбу с суровой степью. Ни жилья, ни воды, ни дорог, никакой ниоткуда помощи. Тощая лошаденка с сохой, изредка с плугом — вот и вся так называемая техника переселенца. Освоение залежных земель в дореволюционное время превратилось в настоящее бедствие народа.

Ставшее хроническим недоедание и множество других материальных трудностей, которые испытывали многие крестьяне — переселенцы, вместе с непривычными климатическими условиями и невозможностью получить своевременную и достаточную медицинскую помощь обусловили высокую смертность, доходившую в некоторых селениях до 30–40 %.

Тысячи и тысячи переселенцев, досыта хлебнув горя, начали возвращаться в родные места. «Эта гигантская волна обратных переселенцев, — писал В. И. Ленин, — указывает на отчаянные бедствия, разорение и нищету крестьян, которые распродали все дома, чтобы уйти в Сибирь, а теперь вынуждены идти назад из Сибири окончательно разоренными и обнищавшими.

Этот громадный поток вконец разоренных обратных переселенцев с неопровержимой наглядностью говорит нам о полном крахе правительственной переселенческой политики»[219].

На протяжении 1906–1913 гг. лишь на Украину возвратилась почти четвертая часть переселенцев. Вернувшись на родину, бывшие переселенцы не имели ни земли, ни двора, ни денег. Они пополняли ряды безземельного пролетариата. Таким образом, усиливался объективный процесс социального расслоения крестьянства и обострялся классовый антагонизм на селе.

Крестьянское хозяйство, обремененное крепостническими пережитками, претерпевало кризис. Об этом свидетельствовал, в частности, исключительно низкий, примитивный уровень техники, применяемой при обработке земли. В 1910 г. на Правобережной Украине использовалось 762 тыс. единиц земледельческих орудий, из них почти 99 тыс. сох и более 212 тыс. деревянных плутов. Такие примитивные орудия труда господствовали в крестьянских хозяйствах Левобережья и Степной Украины. Там в это время насчитывалось более 130 тыс. сох и столько же деревянных плугов. Вследствие кабальных условий труда, низкой культуры земледелия урожайность не только не увеличивалась, а напротив — снижалась. Если на Украине в 1901–1905 гг. с одной десятины собирали в среднем 57 пудов ржи, то в 1906–1910 гг. — 52 пуда, озимой пшеницы — соответственно 69 и 62. «Нужны, — писал В. И. Ленин, — десятилетия и десятилетия таких же периодических голодовок, чтобы мучительно вымерла масса теперешних хозяйств, для «успеха» столыпинской реформы»[220].

В Старобельском уезде Харьковской губернии, Славяносербском уезде Екатеринославской губернии и Кобеляцком уезде Полтавской губернии чистый сбор хлеба на душу населения в 1907–1910 гг. составил в среднем 17 пудов, а в Ананьевском уезде и того меньше. О нормальном питании миллионных крестьянских масс не могло быть и речи. Голод стал постоянным спутником в их жизни.

Недостаточное обеспечение сельского населения хлебом фиксировали отчеты налоговых инспекторов. Так, в годовом отчете по Лохвицкому уезду Полтавской губернии за 1908 г. отмечалось, что не менее 1/5 части крестьянских хозяйств вынуждены были целый год обеспечивать себя покупным хлебом; для 1/3 хозяйств своего хлеба далеко не хватало для питания и для посевов, они вынуждены были искать средства в заработках; и только 1/40 часть хозяев имела посевы, значительно превышающие их потребности.

В годы реакции возросли налоги и задолженность крестьян. Ежегодные платежи Крестьянскому поземельному банку с включением недоимок предыдущих лет увеличились с 32 млн. руб. в 1905 г. до 52,5 млн. в 1910 г. Нищета и голод гнали крестьян на заработки. Газета «Петербургские ведомости» 2 декабря 1907 г. писала о положении крестьян в Балтском уезде Подольской губернии: «Всюду, где раньше из семьи шли на заработки один — два работника, теперь идут все, потому что дома и хлеба нет, и делать нечего — идут, оставляя свои семьи буквально на произвол судьбы». Крестьяне искали заработок в южных районах страны или в местных экономиях.

Многие крестьяне вынуждены были, как и раньше, арендовать земли у помещика, обрабатывать его поля своими орудиями. На Черниговщине таких крестьян было 56 %, на Киевщине, Подолии, Волыни — около 48 %. Эти отработки являлись фактическим продолжением формально ликвидированной барщины.

Уборка урожая жнейкой в хозяйстве помещика. Полтавская губерния

Подытоживая общие результаты столыпинской аграрной реформы, В. И. Ленин указывал, что она отдала «всецело на поток и разграбление помещикам и кулакам крестьянские массы»[221]. Политика царизма, основанная на незыблемости его опоры на помещиков и направленная на укрепление кулачества, провалилась. Подводя итоги столыпинской реформы, большевики констатировали: «Аграрная политика царизма, с которой связали свои контрреволюционные интересы как правительственные партии помещиков и крупной буржуазии, так, на деле, и контрреволюционный либерализм, не только не привела к созданию сколько-нибудь устойчивых буржуазных отношений в деревне, но не избавила крестьянство от массовых голодовок, обозначающих крайнее ухудшение в положении населения и громадную растрату производительных сил страны»[222].

Борьба крестьян против помещиков и столыпинской аграрной реформы. Репрессии царского правительства тормозили, но не могли остановить революционного движения миллионных масс крестьянства. В их среде продолжала нарастать классовая ненависть к своим угнетателям — помещикам и кулакам, ко всему самодержавному строю. Особенно влияли на рост революционных настроений крестьянства их контакты с рабочими. «Имея постоянное сближение с рабочими Шостки и читая газеты левых партий, крестьяне… не теряют надежды, что когда — нибудь земля будет отбираться у помещиков и раздаваться бесплатно крестьянам», — извещала полиция о настроениях крестьян с. Воронеж и других сел, расположенных вблизи Шостки.

Бывая в селах, рабочие распространяли революционную литературу, листовки, прокламации, вели беседы с крестьянами. Так, рабочий К. Николаев, приезжая из Екатеринослава в с. Сухорабовка Хорольского уезда, собирал местную молодежь, выступал перед ней, советовал рабочим местной экономии прибегать к стачкам. В с. Новоивановка того же уезда революционную агитацию вел слесарь Екатерининской железной дороги Г. Никитенко.

Крестьяне убеждались также в тщетности надежд на их поддержку со стороны прислужницы царизма — помещичье — буржуазной Думы. Горькой насмешкой заклеймили они ее позицию: «Дума нам землю обещала, а теперь нам кукиш показала»[223]. В Полтавском уезде на дороге между Диканькой и Большими Будищами на телеграфных столбах были вывешены красные полотнища с надписями «Долой царя и послушную ему Думу! Смерть буржуазии!». Крестьянин с. Слобода-Осиповка Змиевского уезда Харьковской губернии говорил о III Думе: «Надеялись, что, может быть, эта Дума даст землю, но вышла Дума помещичья, которая не только не дает земли и не уменьшает подати, а успела еще увеличить повинности, да еще помещики — депутаты советуют переселять крестьян в Сибирь… А к чему это? Здесь земли много, но она вся в руках помещиков… Это Дума не наша». Сама жизнь подсказывала крестьянам, что они не получат земли, пока существует царизм и помещичье — кадетская Дума.

В основном же классовая борьба крестьянства продолжала развиваться в традиционных для нее формах. В годы реакции на Украине зафиксировано свыше 200 случаев массовых потрав крестьянским скотом помещичьих посевов. По этой причине только в Киевской, Волынской и Подольской губерниях произошло около 40 столкновений крестьян со служащими экономий. Не прекращались на Украине и порубки крестьянами господских лесов. Было совершено 550 поджогов помещичьего имущества. В. И. Ленин в статье «Что делается в деревне?» (1910) отметил, что «…пожары в деревне после революции не ослабели, а усилились»[224].

Поджоги крестьяне совершали преимущественно в одиночку, но этими действиями выражали ненависть к помещикам всей многомиллионной массы крестьянства, о чем свидетельствует, в частности, нежелание сельского населения участвовать в спасении пылающих помещичьих имений. Во время пожара имения с. Лука Таращанского уезда Киевской губернии на требование станового пристава собрать людей для тушения пожара староста заявил, что «собрать людей он не может, потому что никто не желает содействовать гашению пожара, все убегают из дому». Когда вспыхнула помещичья экономия в с. Ивашковцы Могилевского уезда Подольской губернии, 150 крестьян, сбежавшиеся на пожар, только наблюдали за ним и говорили: «Черт с ним, господское, так пусть и все сгорит». Буржуазная газета «Утро России» с тревогой сообщала о Черниговщине осенью 1907 г.: «Губерния горит. Это — не гипербола, а ужаснейшая действительность. Каждую ночь небосвод вспыхивает кровавым заревом».

Не прекращались попытки самовольного захвата крестьянами помещичьих казенных земель. Так, в с. Карповка на Черниговщине крестьяне летом 1910 г. не давали помещику пахать поле. Когда же тот вызвал сотню стражников, между ними и крестьянами произошло столкновение. Пришлось вызвать еще один отряд стражников, и только тогда крестьяне прекратили сопротивление. В том же году в с. Прочна Днепровского уезда Таврической губернии крестьяне предприняли смелую попытку самовольно разделить казенную землю, и снова царским властям пришлось прибегнуть к вооруженным расправам.

Довольно активно выступали крестьяне против аграрной политики Столыпина, все более осознавая, как писал В. И. Ленин, что «…новые законы и новая земельная политика суть законы, для богатых и богатыми написанные, — политика, для богатых и богатыми проводимая»[225]. Борьба против аграрной реформы приобретала различные формы: крестьяне не являлись на сельские сходы, которые должны были решать вопросы о выходе на хутора или отруба, решительно выступали против выхода из общины отдельных хозяев и т. п.

Сельские сходы, созываемые властями для одобрения постановлений о переходе села на отрубную систему хозяйствования, во многих случаях демонстративно расходились. Именно так отказался принять решение о переходе на отруба сход в с. Губпик Гайсинского уезда Харьковской губернии. Несколько раз созывался сельский сход в с. Кульнево Мглинского уезда на Черниговщине, а добиться решения о выходе на отруба властям не удалось. Переходить к отрубной системе хозяйствования отказались крестьяне слободы Новониколаевка Купянского уезда Харьковской губернии, сел Березовка Константиноградского уезда Полтавской губернии, Семеновка Александровского уезда Екатеринославской губернии, Болотковка Острожского уезда Волынской губернии и др.

Крестьяне часто препятствовали работе землеустроителей, не давали им денег, помощников, жилища. В с. Златоустовка Мариупольского уезда на Екатеринославщине в июле 1909 г. бедняки соорудили в поле своеобразные баррикады и этим сорвали землемерные работы. Выступление окончилось арестом 30 крестьян. Крестьяне — бедняки с. Новопетровцы Сумского уезда на Харьковщине не только выгнали землемера и не позволили старосте выдать план раздела земли на отруба, но угрожали убить всех отрубников. Один из членов Екатеринославской землеустроительной комиссии, докладывая губернатору о распределении надельной земли в с. Луганское Бахмутского уезда Екатеринославской губернии, писал: «Лица, которые были против распределения, нападали на отрубников, били их, приговаривая «вот тебе отруб»[226].

В апреле 1910 г. девять домовладельцев — кулаков из с. Безугловка Городнянского уезда на Черниговщине заявили о желании выделиться из общины. В село прибыли земский начальник, помощник землемера уездной землемерной комиссии и начали обмер земли. Однако сельский сход решительно высказался против выделения кулаков. Игнорируя этот протест, землемеры продолжали работу под охраной волостного старшины и полицейского урядника с отрядом стражников. Между ними и возмущенными крестьянами происходили столкновения. Волнение продолжалось несколько дней. Только применив оружие, местные власти подавили выступление бедноты.

Приговор особого присутствия Киевской, судебной палаты участникам крестьянских волнений в селе Черная Каменка Уманского уезда Киевской губернии

Особенно обострилась борьба крестьян против выхода на отруба и хутора на Киевщине, где новое аграрное законодательство насильственно внедрялось ускоренными темпами. 10 сентября 1910 г. в с. Черная Каменка Уманского уезда крестьяне не допустили землемеров к разделу земель, напали на сельскую управу и уничтожили все документы. Подавили восстание вызванные в село две роты солдат. 16 сентября публично заявили мировому посреднику о нежелании переходить на отрубное землевладение крестьяне с. Гроздовое того же уезда. Собравшиеся в поле 400 человек решительно потребовали прекращения начавшихся землеустроительных работ. Властям, как всегда в таких случаях, пришлось прибегнуть к вооруженной силе для подавления сопротивления крестьян.

Крестьянская беднота не прекращала борьбу против кулаков и после их выхода на хутора и отруба. В слободе Верхняя Пожня Ахтырского уезда Харьковской губернии в начале 1910 г. крестьяне разгромили семь, а в слободе Старый Айдар Старобельского уезда этой же губернии — шесть усадеб кулаков. Кулацкий хутор был уничтожен возле ст. Мрин Нежинского уезда Черниговской губернии. Возросло число поджогов хозяйств кулаков-мироедов. Консервативная газета «Новое время», высказывания которой процитировал В, И. Ленин, в конце 1910 г. писала, что зажиточные крестьяне «…точно в неприятельской стране… испытывают партизанскую осаду… Их жгут и травят, травят и жгут, «хоть бросай все и беги, куда глаза глядят»[227].

Всего в течение 1907–1910 гг. в селах Украины произошло свыше 1400 выступлений крестьян против помещиков, кулаков и представителей царской власти. Несмотря на репрессии, крестьяне боролись за решение земельного вопроса революционным путем. Их чаяниям отвечала национализация всей земли. Крестьянское движение, продолжавшееся в годы реакции, сорвало попытки царизма решить аграрный вопрос в пользу помещиков. Борьба крестьян против помещиков еще более усиливалась, и одновременно обострялся классовый антагонизм между беднотой и кулачеством. Из общего числа крестьянских выступлений почти 7 % были направлены против кулачества. Это свидетельствовало о нарастании второй социальной войны в деревне, обусловленной углублением классовой дифференциации в связи с проведением столыпинской аграрной политики.

Период столыпинской реакции занимает особое место в истории народов России, в том числе украинского. Царизм и буржуазно — помещичья реакция жестоко мстили рабочим и крестьянам за участие в революции 1905–1907 гг., наступая на их революционные завоевания, усиливая репрессии в городе и на селе. Реакция охватила все стороны общественно — политической жизни.

Вместе с тем царизм попытался с помощью новой аграрной политики расколоть ряды активного участника революции и самого многочисленного класса страны — крестьянства, создать в лице кулака новую опору в селе. В действительности же столыпинская аграрная реформа еще больше обострила социальный антагонизм между крестьянской беднотой и кулачеством.

Только большевики дали правильную оценку политического положения, создавшегося в стране, и сумели организованно отступить перед силами реакции. В. И. Ленин отмечал: «Из всех разбитых оппозиционных и революционных партий большевики отступили в наибольшем порядке, с наименьшим ущербом для их «армии», с наибольшим сохранением ядра ее, с наименьшими (по глубине и неизлечимости) расколами, с наименьшей деморализацией, с наибольшей способностью возобновить работу наиболее широко, правильно и энергично»[228].

Под руководством большевиков рабочий класс, трудящееся крестьянство, демократическая интеллигенция готовили силы для нового решительного наступления на самодержавие. Перед ними стояла та же, что и в 1905 г., цель — свергнуть царизм, довести до конца буржуазно — демократическую революцию и перейти к социалистической революции.

Большевики предвидели, что на смену реакции неминуемо придет новый революционный подъем. В написанной В. И. Лениным и одобренной V (Общероссийской) конференцией РСДРП резолюции подчеркивалось: «В общем и целом несомненно, что объективные задачи буржуазно — демократической революции в России остаются нерешенными… Новый революционный кризис назревает при таком экономическом и политическом положении неизбежно»[229].