Польша
Польша
В полную силу эта политика впервые была применена к Польше после восстания 1863–1864 годов. Польша стала первой страной, где российские власти отбросили политику сотрудничества с местными элитами: многие дворяне подверглись ссылке, а их поместья конфисковали, чтобы ослабить панов как носителей польского национального языка. Той же цели служили и довольно мягкие условия освобождения крепостных, согласно которым местные крестьяне, в частности, получили больше земли, чем русские внутри России; делалось это для того, чтобы белорусы, украинцы и поляки видели в российском правительстве своего патрона, покровителя и защитника. Католической церкви было запрещено поддерживать связи с Римом, ослушавшихся епископов подвергали наказанию, а в восточных районах население понуждали к переходу из униатской церкви в православную. М. Н. Муравьева, бывшего декабриста, получившего кличку Вешатель, наделили полномочиями по расследованию, аресту и наказанию подозреваемых участников восстания.
Остатки польской независимости были уничтожены, и бывшее Королевство Польское превратилось в «Привислинский край» России. Большинство польских чиновников заменили на русских, а русский язык стал официальным. Варшавский университет перестал отличаться от обычного российского учреждения; во всех польских школах, даже на начальном уровне, вводилось преподавание предметов на русском языке. На практике правительство не располагало средствами контроля за проведением в жизнь своих постановлений, и преподавание зачастую по-прежнему велось на польском языке, хотя и полулегально.
От включения в имперское тарифное пространство Польша получила немало экономических выгод: могла продавать свою промышленную продукцию на большом рынке, имевшем потребность в таких товарах. При 8 % населения Польша производила около четверти всей промышленной продукции империи, заметно выделяясь в производстве текстиля, металлургии и машиностроении. Однако польские производители добивались этого за счет безжалостной эксплуатации рабочих, как в самой России, не имевших никаких прав и преимущественно неграмотных из-за существовавшей тогда системы образования.
В результате польская элита разделилась в вопросе о месте их страны в империи. Политические партии, вышедшие из подполья в 1905 году, разошлись по трем путям. Польская социалистическая партия (ППС), руководимая Юзефом Пилсудским, выступала за восстание, ведущее к полному отделению и национальной независимости: помощи для финансирования вооруженного выступления, намеченного на 1904 год, он искал у врага России — Японии. Социал-демократическая партия Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ), среди вождей которой выделялась Роза Люксембург, занимала строго марксистскую позицию: Польша должна оставаться в составе международного пролетарского государства, каким Российская империя станет после надвигающейся социалистической революции. Национал-демократы под руководством Романа Дмовского хотели остаться в существующей империи, но получить при этом политическую автономию и покончить с дискриминационными законами: они представляли торгово-промышленную буржуазию, получавшую выгоды от имперского рынка и рассматривавшую Германию как главную опасность.
В 1905–1906 годах Польша, возможно, являлась самой неспокойной частью империи. Сразу после «Кровавого воскресенья» в январе 1905 года рабочие текстильного центра, Лодзи, объявили забастовку и вышли на демонстрацию с лозунгами: «Долой самодержавие!» и «Долой войну!». Были выдвинуты и экономические требования: восьмичасовой рабочий день и существенное увеличение заработной платы. В результате вмешательства полиции и последовавших столкновений погибло около ста человек. На протяжении 1905 года подобные сцены повторялись не раз. Временами положение в Польше напоминало гражданскую войну, в которой, наряду с рабочими, участвовали студенты, школьники и нередко даже преступники. Относительно пассивными оставались лишь крестьяне, не проявлявшие солидарности с российскими собратьями.
Вооруженная борьба в Польше в 1905–1906 годах длилась дольше, чем восстание 1863–1864 годов, и унесла больше жизней. Для подавления России приходилось держать в Польше до 300 тысяч солдат, по сравнению с 1 миллионом солдат на японском фронте. Трудно обнаружить более яркий пример, во сколько обошлась попытка русифицировать народ с развитым национальным самосознанием, культурой и религией, отличными от русских.