Левобережье под властью России

Левобережье под властью России

Левобережье из-за своей близости к России все это время оставалось в сфере влияния Москвы. В годы хаоса — 60-е и 70-е — смертоносные вторжения турецких, татарских, польских и российских армий, ставшие проклятием некогда цветущего Правобережья, значительно реже обрушивались на левый берег Днепра. Но и Левобережье познало отпущенную ему меру смертей и разрухи. Причиной тому были, однако, не столько набеги иноземцев, сколько непрекращающиеся выступления масс против собственной старшины.

Внутренняя борьба разгорелась вскоре после первого гетманства Юрия Хмельницкого. Яков Сомко, происходивший из семьи богатых мещан, откровенный сторонник старшинского элитаризма, объединился со своим недавним соперником, нежинским полковником Василем Золотаренко, дабы обеспечить избрание последнего гетманом и таким образом создать условия для господства старшины. Но против фракции Сомко — Золотаренко выступил Иван Брюховецкий — выходец из низших слоев и большой демагог. Это последнее качество обеспечило Брюховецкому избрание запорожским атаманом. А Москва, как обычно, натравила одну фракцию на другую. На сей раз царь благоволил Брюховецкому, ибо подозревал старшину в пропольских настроениях. И потому в июне 1663 г. московские вельможи одобрительно наблюдали за тем, как развивались события на так называемой «Черной раде» — шумном сборище казацкой черни, которая при поддержке городской голытьбы и крестьян избрала гетманом Брюховецкого, силой разогнав сторонников Сомко и Золотаренко (впоследствии новый гетман казнил их обоих).

Иван Брюховецкий (гетман с 1663 по 1668 г.). Полностью завися от Москвы, Брюховецкий делал ей одну уступку за другой. Он с готовностью подтвердил Переяславский договор в редакции 1659 г. и к тому же предложил на собственный счет содержать российские гарнизоны в Украине.

В 1665 г., выразив желание «предстать пред ясны очи» царя, Брюховецкий с почетным караулом из 500 казаков отправился в Москву. Это был первый гетман, нанесший визит царю. Москва встречала его с почетом: он был пожалован в бояре и женим на боярышне. Очарованный царским приемом, Брюховецкий подписал новое соглашение, в очередной раз урезавшее права и вольности Украины. Почти все главные украинские города передавались в прямое подчинение Москвы. Царским чиновникам разрешалось собирать налоги с украинских крестьян и мещан. И даже киевский митрополит должен был отныне назначаться Москвой. Более того, соглашение предусматривало, что и выборы самого гетмана могут проводиться лишь в присутствии официальных представителей царя, и каждый новый гетман отныне должен был отправляться за утверждением в должности в Москву.

Брюховецкий дорого поплатился за свое пренебрежение интересами Украины, лишь только его московские друзья взялись за дело. Московские гарнизоны быстро почувствовали себя хозяевами в украинских городах. Царь устроил в Украине перепись населения, и переписчики грубо вмешивались в личную жизнь людей. А самодовольные сборщики налогов обложили население такой непомерной данью, что оно кляло на чем свет и Москву, и особенно своего гетмана, накликавшего всех этих захребетников. Даже некоторые церковные иерархи, ранее приветствовавшие промосковский курс, теперь открыто протестовали против него. Впрочем, неизвестно, сколько бы еще терпели украинцы издевательства Брюховецкого и Москвы, если бы в 1667 г. чашу их терпения не переполнил Андрусовский договор.

Украинцев Левобережья, как и их соотечественников на правом берегу Днепра, больше всего потрясло и оскорбило то, что царь, обещавший Украине защиту от поляков, просто так взял и отдал половину ее ненавистной шляхте. И в 1667— 1668 гг. по всему Левобережью прокатилась волна выступлений против царских гарнизонов и их украинских прихвостней. Брюховецкий, осознав, что слишком далеко зашел в своей промосковской политике, издает ряд универсалов, в которых распинается в любви к «неньці-Україні». Он даже тайно сносится с Дорошенко, предлагая тому антимосковский союз. Но было слишком поздно. Лишь только полки Дорошенко вступили на левый берег Днепра, Брюховецкий был растерзан той самой темной и яростной толпой, что всего пять лет тому назад возвела его в гетманское достоинство.

Демьян Многогришный (1668—1672). Этот черниговский полковник был назначен наказным гетманом Левобережья самим Дорошенко, вынужденным под давлением поляков возвращаться на правый берег. «Человек неученый и простой», Многогришный умел заставить подчиняться даже тех своих подданных, у которых отнюдь не вызывал восторга. Когда звезда его формального начальника, Дорошенко, стала клониться к закату, Многогришный забыл и думать о разрыве с Москвой и вместо этого заново присягнул царю. В награду царь признал его законным гетманом Левобережья.

Однако тот факт, что именно Многогришный восстановил связи с Москвой, вовсе еще не означал, что он намеревался, уподобившись Брюховецкому, стать марионеткой в царских руках. С типичной для него грубоватой прямолинейностью Многогришный уведомил россиян о недовольстве украинцев размещением московских гарнизонов и потребовал их убрать. Царь в ответ предложил компромиссное решение: оставить гарнизоны лишь в пяти больших городах. Касательно же Киева Многогришный тонко намекнул, что его, как, впрочем, и все другие украинские города, царь не завоевывал, а «принял под свою высокую руку» согласно добровольному желанию Войска Запорожского, а потому не вправе «уступить» его полякам. Несмотря на грозный тон, который усвоил себе в разговорах с Москвой Многогришный, ответная реакция в основном была примирительной. Очевидно, бесславный конец Брюховецкого, при котором московиты позволяли себе слишком много, послужил им хорошим уроком. Умело затушевывая свое присутствие на левом берегу Днепра, Москва намеревалась теперь выставить себя в выгодном свете по сравнению с политически неуклюжими поляками, чьи непрерывные карательные акции на Правобережье лишь усиливали ненависть и сопротивление украинцев.

Частично вернув утраченную его предшественником автономию, Многогришный не без помощи наемников-«компанийцев» принялся восстанавливать на Левобережье закон и порядок. Однако недостаток такта и упрямое нежелание ладить со старшиной погубили гетмана. Против него возник заговор казацкой элиты, причем заговорщики в своих доносах царю обвиняли в тайных замыслах самого Многогришного: он-де состоит в секретной переписке с Дорошенко и хочет переметнуться под власть Турции. Наконец в 1673 г. старшина добилась своего. Собственно, и сам царь был не прочь избавиться от неудобного гетмана. Увидев, что тот теряет поддержку, он приказал схватить его, пытать и сослать в Сибирь.

Иван Самойлович (1672—1687). Если избрание Брюховецкого отражало конфликт между массами и старшиной, то свержение Многогришного свидетельствовало о внутренних противоречиях в самой казацкой верхушке — между старшиной и гетманами.

В принципе не ожидая ничего хорошего от сильной гетманской власти, старшина около трех месяцев оттягивала выборы преемника Многогришного — а тем временем обратилась к царю с предложением ограничить гетманские прерогативы. Царь только этого и ждал.

Таким образом, когда, наконец, в 1672 г. гетманом был избран Иван Самойлович, он уже не имел права судить и карать представителей старшины, а также вступать в какие-либо внешнеполитические связи без согласия на то старшинской рады. Более того, нового гетмана сразу же заставили распустить те наемные части, которые по традиции находились в его непосредственном подчинении. Навязывая гетману все эти реформы, старшина расширяла свою и без того огромную власть — ценой подрыва гетманской власти, т. е. украинской автономии.

Самойлович был сыном священника, с блеском закончил Могилянскую коллегию и вступил в Запорожское Войско. Став гетманом и учтя опыт своих предшественников, он постарался ни разу не испортить отношения со старшиной. Последнюю он щедро наделял землями, всячески поощряя в ней элитаристские стремления — вплоть до создания при гетмане специальной гвардии из младших офицеров — так называемых «значкових військових товаришів» (в основном сыновей казацкой элиты), выполнявших особые поручения и готовившихся со временем сменить отцов на высоких постах. Таким образом и на Левобережье постепенно появлялись старшинские династии.

Во внешнеполитических делах главным стремлением Самойловича, как и предыдущих гетманов, было распространить свою власть на всю Украину. Он усилил контроль над мятежным Запорожьем, а в 1676 г. храбро повел свои полки на Правобережье и в союзе с царской армией вступил в отчаянную схватку с турками и Дорошенко. По-видимому, счастливейшим днем в жизни Самойловича был тот, когда Дорошенко торжественно сложил пред ним булаву. С этого дня Самойлович становился «гетьманом обох берегів Дніпра». Но и двух лет не прошло, как турки снова вытеснили Самойловича и его российских союзников с Правобережья. Оставляя эти земли, Самойлович организовал массовый исход населения с правого берега на левый. Таким образом, прародина казачества практически опустела.

Новый удар по надеждам Самойловича на воссоединение Правобережья с Левобережьем был нанесен так называемым «Вечным миром», который в 1686 г. подписали Россия и Польша. По этому договору Киев и Запорожье «навечно» передавались царю, а все оставшееся Правобережье и Восточная Галичина (Русское воеводство), несмотря на протесты гетмана, были оставлены Польше. Разочарованный политикой Москвы, Самойлович в 1687 г. весьма неохотно присоединился к грандиозному походу московитов на татар. И хотя в этом походе участвовало более 100 тыс. российских солдат и около 50 тыс. казаков, из-за плохой подготовки наступления и тяжелых природных условий война с татарами, стоившая россиянам и украинцам десятков тысяч жизней, была полностью проиграна. У гетмана, на которого командующие царской армией взвалили всю вину за поражение, нашлись враги и среди собственной, столь им, казалось бы, лелеемой старшины, обвинившие его в незаконном обогащении. В результате всех этих происков в том же 1687 году Самойлович оказался не только в отставке, но и в Сибири.