Победа большевиков

Победа большевиков

Вторично потерпев неудачу в Украине поздним летом 1919 г., большевики вынуждены были пересмотреть свою политику. С острой критикой коллег, игнорировавших особенности Украины, выступили члены партии — украинцы во главе с Юрием Лапчинским. Они доказывали, что «Украине нельзя навязывать готовые формы жизненного уклада, выработанные в России за полтора года советского строительства». Если не массы рядовых членов партии, то ее руководство нехотя признало, что реквизиции зерна вызвали резкое недовольство крестьян и что оно недооценивало значение национального фактора в своих предыдущих действиях в Украине. Большую роль в пересмотре позиций и самокритике сыграл Ленин, утверждавший, что «не учитывать важность национального вопроса на Украине, чем часто грешат великороссы (возможно, несколько реже, чем великороссы,— евреи), означает совершать серьезнейшую и опаснейшую ошибку... мы должны особенно энергично бороться против пережитков (иногда не осознанных) великорусского империализма и шовинизма среди русских коммунистов».

Ленинские указания, впрочем, вовсе не сводились к тому, чтобы идти навстречу украинским требованиям независимости — ни стремлению деятелей национально-освободительного движения к государственной самостоятельности, ни склонности многих украинских большевиков к организационной независимости. Главной целью большевиков было добавить чуть больше «украинского оттенка» советской власти в Украине. Именно поэтому формирование 21 декабря 1919 г. третьего украинского советского правительства сопровождалось патриотической риторикой о том, что «вновь восстает из мертвых свободная и независимая Украинская Советская Социалистическая Республика». Следующий декрет провозглашал одной из главных целей коммунистической партии Украины «защиту независимости и целостности Украинской Социалистической Советской Республики». Несколько украинцев — членов партии получили назначения на высокие (правда, не ключевые) посты в правительстве, партийным функционерам были даны указания: по возможности использовать украинский язык и проявлять уважение к украинской культуре.

Чтобы умиротворить крестьянство, большевики временно отказались от практики создания коммун и совхозов вместо крупных землевладений, встречавшей в Украине значительное более мощное сопротивление, чем в России. Хотя большевики и продолжали экспроприацию зерна, они объясняли, что теперь это зерно предназначается для нужд армии, а не для России. Большее, чем раньше, внимание уделялось тактике, направленной на усиление трений между богатым, средним и бедным крестьянством. Осознав бесполезность попыток победить 500-тысячное кулачество, большевики постарались привлечь на свою сторону середняков, посулив сохранить за ними их землю. Дальнейшее развитие получила также старая политика партии по созданию «комітетів незаможних селян» (комнезамов), направленная на нейтрализацию влияния кулачества в деревне.

Несмотря на все эти лавирования, решающая победа большевиков в Украине была достигнута военной силой. Осенью 1919 г. в Красной армии было 1,5 млн человек; к весне 1920 г. в ней насчитывалось уже около 3,5 млн солдат, которых вели в бой 50 тыс. офицеров бывшей царской армии, насильно призванных на службу. Когда в декабре 1919 г. большевики вернулись в Украину, их победа была делом решенным. Тем не менее даже после изгнания остатков белых и украинских армий в ноябре 1920 г. контроль большевиков над украинским селом был весьма условным. Значительное количество крестьян, прежде всего кулаки, оставались непримиримыми врагами коммунизма и продолжали упорную, хотя и неорганизованную, партизанскую войну против большевиков.

Антибольшевистские повстанцы, объединенные почти в 100 отрядов, насчитывали в своих рядах около 40 тыс. человек. Знаменитый Махно, опираясь на широкую поддержку населения, продержался на юге до августа 1921 г. В районе Киева действовали крупные, хорошо вооруженные отряды в 1—2 тыс. человек, возглавляемые петлюровскими атаманами, такими как Юрий Тютюнник, связанными с украинским эмиграционным правительством в Польше. Только снарядив против них около 50 тыс. человек, в большинстве подчиненных ЧК, большевики сумели сломать хребет повстанческому движению в конце 1921 г. Лишь после этого большевики могли с уверенностью заявить, что они не только завоевали Украину, но и покорили ее.

* * *

История крушения империй и революционных потрясений после первой мировой войны неизбежно ставит вопрос: почему в то время как почти все народы Восточной Европы, включая даже такие небольшие угнетенные царизмом нации, как финны, эстонцы, латыши и литовцы, сумели достичь независимости, 30-миллионный украинский народ не смог сделать этого? Этот вопрос тем более резонен, что украинцы, возможно, дольше всех сражались за независимость и заплатили за нее цену куда более высокую, чем любой другой восточноевропейский народ.

Рассматривая основные причины поражения украинцев, следует различать, во-первых, внутренние и внешние факторы, во-вторых, разницу в положении Восточной и Западной Украины. Говоря о внутренних факторах, упомянем основную дилемму украинцев (главным образом восточных), которая заключалась в том, что им пришлось начать процесс государственного строительства еще до того как сформировалась полностью сама украинская нация. Замедленный характер и отсталость основных компонентов процесса формирования украинской нации были обусловлены гнетом царизма и слабостью ее социальной базы. Среди всех социальных групп Украины ведущие позиции в национальном движении заняла интеллигенция. Однако она составляла всего около 2—3 % общего количества населения, и только незначительная ее часть участвовала в освободительном движении. Многие ее представители были крепко связаны как с украинской, так и с русской культурой, и для них чисто психологически было порой необычайно трудно сразу порвать с Россией. Отсюда исходили и нерешительность в вопросе о независимости, и явная склонность к автономизму и федерализму. Наконец, даже во время революции и гражданской войны немалая часть украинской интеллигенции оставалась в нерешительности, какая задача является первоначальной: социальные преобразования или национальное освобождение. В итоге революция в Восточной Украине бросила в водоворот событий идеалистически настроенную и патриотичную, но неопытную интеллигенцию, заставив ее действовать до того как она сама поняла, чего и как хочет добиться.

Возглавив борьбу за независимость, украинская интеллигенция рассчитывала на поддержку крестьянства. Однако этот колоссальный резерв потенциальных сторонников не оправдал ее ожиданий. Неграмотный, забитый, политически неразвитый крестьянин знал, против чего он борется, но не осознавал четко, за что. Зато он понимал, что является трудящимся, который подвергается эксплуатации. На этом основывались первые успехи большевистской пропаганды. Более сложную идею национальной государственности он воспринимал с трудом, и только в конце гражданской войны часть более грамотного крестьянства определенно начала склоняться к идее национального самоопределения. Однако к этому времени лучшие возможности для достижения независимости были упущены.

К тому же, даже когда крестьяне шли на поддержку независимости, организовать их было необыкновенно трудно. В отличие от немногочисленных, но размещенных компактно рабочих, сосредоточенных в нескольких крупнейших городах и потому ставших легкой добычей большевиков, крестьяне были рассеяны по тысячам сел. Убедить их объединиться для достижения общих целей явилось необычайно сложным делом для неопытной интеллигенции. И если поддержка украинского национального движения интеллигенцией и крестьянами еще оставляла вопрос о его успехах открытым, то отсутствие такой поддержки в городах (это в равной мере касается и Галичины) оказалось решающим фактором. Украинские армии, которые не могли рассчитывать на помощь рабочих, городской буржуазии, служащих, офицеров и технической интеллигенции, с огромным трудом удерживались в городах — этих важнейших центрах коммуникаций, транспорта и управления. Таким образом, неразвитость социальной основы украинского движения в 1917—1921 гг. стала его стратегическим недостатком, оказавшим значительное влияние на исход борьбы.

Однако решающую роль в поражении украинского национально-освободительного движения сыграли все же внешние факторы. Например, в судьбе галицких украинцев, чье национальное движение было не менее сильным, чем у других восточноевропейских народов, получивших независимость, главную роль сыграла не внутренняя их слабость, а превосходящая мощь поляков. Относительно Восточной Украины то же можно сказать о большевистской России — именно она, а не слабые украинские большевики, перекрыла украинцам путь к независимости. В конце 1920 г. командующий Красной армией Лев Троцкий открыто признавал, что «Советская власть на Украине продержалась до сих пор (и продержалась с трудом) главным образом властью Москвы, великорусских коммунистов и русской Красной Армии».

Своим успехом партия Ленина была обязана не только блестящему руководству и прекрасной организации, но также и тому обстоятельству, что она имела в своем распоряжении неисчерпаемые финансовые, промышленные, управленческие и людские ресурсы России. Большевики опирались на поддержку русских и русифицированных рабочих украинских городов, что позволило им мобилизовать сторонников в нужном месте и в нужный момент. Кроме того, восточные украинцы имели еще одного непримиримого врага — белых. Чтобы победить таких противников, требовались силы более значительные, чем те, которыми располагали национальные движения, делавшие первые шаги.

Оказавшись лицом к лицу с многочисленными врагами, превосходящими их силой, и восточные, и западные украинцы не смогли к тому же добиться признания и помощи со стороны победивших держав Антанты. Почему Антанта, столь охотно помогавшая военными и дипломатическими средствами белогвардейцам или новым восточноевропейским государствам, отвернулась от украинцев? Причин было немало: игнорирование реальной ситуации в Украине, энергичная и довольно эффективная антиукраинская пропаганда со стороны поляков и белых; определенную роль сыграло и то обстоятельство, что и Центральная Рада, и гетманат слишком тесно сотрудничали со злейшим врагом Антанты — Германией, а Директория ассоциировалась с левыми («большевистскими») тенденциями. Наконец, невероятный хаос, охвативший Украину, в значительной мере препятствовал налаживанию нормальной работы собственного национального правительства.

Впрочем, революция и гражданская война принесли украинцам не только утраты, но и некоторые приобретения. Национальное самосознание, раньше бывшее отличительной чертой части интеллигенции, распространилось на все слои украинского населения. С одной стороны, крестьянин, показавший свою способность свергать правительства и сражаться за свои интересы, обрел чувство уверенности и собственного достоинства. Теперь он мог требовать большего уважения и внимания к своему языку и культуре. С другой стороны, появление украинских правительств научило крестьян осознавать себя украинцами. Таким образом, всего за четыре года процесс формирования нации колоссально продвинулся вперед. Именно в этом смысле подъем 1917—1921 гг. был не только социальной, но и национальной революцией.

Если борьба за национальное самоопределение придала украинской революции особые отличительные черты, то социально-экономические преобразования связывали ее с российской революцией. Как и всюду в бывшей царской империи, старый мир ушел в прошлое и крестьяне поделили между собой большую часть земель. И если мечты о независимости так и не вышли из области мечтаний, то по крайней мере многие украинцы могли удовлетвориться сознанием того, что они остались не с пустыми руками. Теперь все зависело от того, даст ли советское правительство возможность украинцам почувствовать себя единым целым и развить дальше завоевания революции.