5.2. Авиационные группировки противоборствующих сторон

5.2. Авиационные группировки противоборствующих сторон

Стянув к началу операции «Цитадель» значительные силы авиации со всего Восточного фронта, немецкое командование вплоть до 12 июля сохраняло составы авиационных группировок 4-го и 6-го воздушного флотов неизменными. Лишь с развертыванием советского наступления на Орел началась передача первых авиационных частей из подчинения группы армий «Юг» объединению генерала Грайма. Как мы уже упоминали ранее, в период с 13 по 17 июля на аэродромы в районе Орловской дуги перебазировались III/JG52, I и III/StG2, I/SchG1 и II/KG27.

Последовавшие вслед за этим 17 июля советские удары на Северском Донце и Миусе привели к тому, что процесс сокращения немецкой авиационной группировки в районе Белгорода принял обвальный характер. Практически все силы 4-го воздушного флота были брошены на поддержку 1-й танковой и 6-й армий. Так, 16–17 июля на аэродром Сталино перебазировались три бомбардировочные группы самолетов He-111 — I/KG100, II и III/KG55. Положение аэродрома позволяло оказывать поддержку немецким войскам как в районе Изюма, так и на Миус-фронте. С аэродрома Полтава по наступающим войскам Юго-Западного фронта наносили бомбовые удары также Ju-88 из состава I и II/KG3, а четвертая группа, действовавшая на He-111 — III/KG27, оказывала поддержку 6-й армии генерала Холлидта.

Наиболее действенным оружием в руках немецкого авиационного командования продолжали оставаться соединения пикирующих бомбардировщиков — действовавшая в составе трех групп эскадра StG77, а также II/StG2. Как и советские штурмовики, группы немецких бомбардировщиков базировались относительно недалеко от линии фронта. Не стали исключением и новые места базирования эскадры StG77 — аэродромы Барвенково и Краматорская. Расположенные южнее и юго-восточнее Изюма на расстоянии от 20 до 50 километров, они обеспечили эффективную работу по наступающим войскам Юго-Западного фронта. Впрочем, аэродромы базирования «штук» не раз сами становились объектом ударов советских авиаторов. Один из таких налетов, произведенный 20 июля на аэродром Краматорская, вывел на время из строя весь отряд 7./StG77. В ходе бомбардировки один Ju-87 был уничтожен, а еще девять «восемьдесят седьмых» получили повреждения разной степени тяжести. Понесли потери от ударов с воздуха и соединения двухмоторных He-111, базировавшихся на более «безопасном» аэроузле Сталино. Так, например, только в результате налетов советских самолетов 18–20 июля в II и III/KG55 пришлось списать 3 самолета, тогда как еще 2 машины получили серьезные повреждения.

По мере отражения советского наступления соединения ударных самолетов концентрировались командованием 4-го воздушного флота на наиболее угрожаемых участках. После локализации прорыва Юго-Западного фронта к 21–22 июля группы двухмоторных и пикирующих бомбардировщиков были нацелены в полосу 6-й армии, помогая ей в отражении наступления Южного фронта. К началу немецкого контрудара 30 июля здесь были собраны части эскадр KG55, KG100 и StG77.

Как видно, относительно большое число бомбардировочных групп позволяло командующему 4-м воздушным флотом генералу Десслоху концентрировать усилия своих ударных соединений на достаточно широком фронте, оказывая эффективную поддержку обороняющимся войскам 1-й танковой и 6-й армий. Намного более напряженная ситуация складывалась в истребительной авиации. Напомним, что после убытия в район Орла III/JG52 Гюнтера Ралля в районе Белгорода оставались всего три группы истребителей — II, III/JG3 и I/JG52, кроме того, в районе Тамани продолжала действовать II/JG52. Остальные участки фронта были прикрыты несколькими группами румынских и венгерских истребителей.

Начиная с 16 июля все три истребительные группы, так же как и бомбардировщики, покинули район Белгорода. Уже 16 июля в район Изюма (полоса 1-й танковой армии) начала свои вылеты III/JG3. 18 и 19 июля для поддержки 6-й армии были переброшены остававшиеся в районе Белгорода I/JG52 и II/JG3. Таким образом, к 19 июля истребительных частей 4-го воздушного флота на южном фасе Курской дуги не осталось. Лишь штурмовики FW-190F из состава II/SchG1 да разведчики NAGr2 могли выступать в роли истребителей. Впрочем, фронт 4-й танковой армии недолго оставался без прикрытия. По мере снижения накала боев II/JG3 была вновь 24 июля возвращена в район Белгорода. Однако уже 29 июля, в преддверии немецкого контрудара в районе Миуса, она снова убыла в полосу 6-й армии. Здесь собрались все три «свободные» группы истребителей — II и III/JG3, а также I/JG52.

О северном крыле группы армий «Юг» командование 4-го воздушного флота, казалось, вовсе забыло, ограничивая свою активность в этом районе действиями самолетов-разведчиков. Лишь накануне советского наступления, 2 августа, из района Карачева сюда вернулась III/JG52. Однако это событие нисколько не увеличило слабые силы истребителей люфтваффе на южном крыле Восточного фронта. В первых числах августа внезапно в систему ПВО Рейха были отозваны ветераны боев на востоке группы — II и III/JG3. На этом участие эскадры «Удет» не только в боях на Курской дуге, но и на Восточном фронте закончилось. Напомним, что первая группа эскадры — I/JG3 убыла в «фатерланд» еще в феврале месяце, сразу после Сталинградской катастрофы.

Причины такого перевода были очевидны — несмотря на локальные успехи, ситуация для люфтваффе к августу 1943 года существенно ухудшилась. Напряженная обстановка на средиземноморском театре, где основные воздушные бои развернулись над Сицилией, потребовала привлечения большого числа истребительных групп из состава эскадр JG53, JG77, а также группы II/JG51. Кроме того, значительно усилились воздушные налеты союзников на территорию оккупированной Франции и саму Германию. Начатое в начале марта воздушное наступление сил 8-й воздушной армии США и Бомбардировочного командования Королевских ВВС, достигло своего апогея к концу июля. В ходе массированных налетов английских ночных бомбардировщиков на Гамбург город практически наполовину был превращен в дымящиеся руины, а число жертв достигло 30 000 человек. С каждым днем усиливались и дневные налеты «летающих крепостей». Командованию люфтваффе становилось все очевиднее, что времена безраздельного господства над Западной Европой уходят в прошлое. Требовалось срочное увеличение количества как дневных, так и ночных истребителей для защиты Третьего Рейха. Однако резервов для быстрого формирования новых частей не было, что заставляло перебрасывать в Германию испытанные в боях части истребителей из СССР и района Средиземноморья.

Группировки ВВС Красной Армии, объединенные в рамках фронтов в воздушные армии, по сравнению с люфтваффе носили более «стационарный» характер. Советская сторона, используя возросшую мощь авиапромышленности и накопленные за зиму — весну 1943 года резервы матчасти, а также производя ускоренную подготовку молодого летного состава, обеспечила достаточно стабильное пополнение экипажами и техникой строевых частей, тем самым постепенно цементируя состав воздушных армий.

Несмотря на тяжелые потери в оборонительном сражении, советская авиация в районе Белгорода была значительно усилена к началу августа. Кроме 2-й воздушной армии, выдержавшей июльский удар люфтваффе, здесь теперь действовала 5-я воздушная армия генерал-лейтенанта С. К. Горюнова. Напомним, что участок фронта между войсками Воронежского и Юго-Западного фронтов в середине июля был передан Степному военному округу, переименованному директивой Ставки от 9 июля в Степной фронт. Объединение генерал-полковника И. С. Конева имело в своем составе 53-ю армию, к которой 16 июля присоединились бывшие левофланговые армии Воронежского фронта (7-я гвардейская и 69-я армии). Уже 18 июля все три армии Степного фронта развернули преследование противника.5-я воздушная армия, находившаяся ранее в подчинении командования Северо-Кавказского фронта, еще в первых числах апреля передала свои соединения 4-й воздушной армии, после чего ее штаб отбыл в распоряжение командующего Степным округом. Вначале в состав 5-й воздушной армии входили 2-й иак, 1-й шак, 1-й бак и 9-й сак. Весь май и июнь армия не только прикрывала тыловые районы Курской дуги, но и вела подготовку находящихся в ее составе соединений, которые по мере достижения боевой готовности передавались в состав 2-й, 17-й и 1-й воздушных армий. Из вышеуказанных корпусов лишь 2-й иак генерал-лейтенанта А. С. Благовещенского после начала Курской битвы некоторое время находился в ее составе, выполнив 7 и 8 июля прикрытие с воздуха частей 5-й гвардейской танковой армии, выдвигающихся к Прохоровке. Но вскоре и он убыл на Западный фронт в связи с проведением операции «Кутузов».

К моменту когда Степной округ был переименован в Степной фронт, в составе армии С. К. Горюнова имелся лишь один корпус — 8-й сак генерал-майора Н. П. Каманина, преобразованный 21 июля в 5-й шак. 13 июля в составе 5-й воздушной армии был образован еще один корпус — 10-й иак полковника М. М. Головня. В его состав была включена 235-я иад (входила в 5-ю ВА с 31.5.43). Вторая дивизия корпуса — 201-я иад — в это время продолжала перебазирование из 4-й воздушной армии, начатое 6 июля. К 16 июля 201-я иад окончательно вошла в объединение генерала С. К. Горюнова.

В середине июля 10-й иак и 8-й сак были еще не в полной мере готовы вести боевую работу. Их состав пополнился молодым летным составом, который требовал продолжительной тренировки. Кроме того, серьезные недостатки были выявлены в состоянии материальной части. Проверка, проведенная в 201-й иад 12 июля, показала, что, к примеру, 437-й иап был укомплектован истребителями старого выпуска, практически пришедшими в негодность. Отчет генерала С. К. Горюнова Военному совету фронта рисовал поистине безрадостную картину: «Полк на этой материальной части непрерывно участвовал в боях под Сталинградом, Новочеркасском и Новороссийском, в результате чего 20 самолетов требуют замены обшивки (пришедшей в негодность) и 3 самолета — замены моторов (полная выработка моторесурса)»[291].

Проблемы с матчастью испытывали и подчиненные генерала Н. П. Каманина. Та же проверка показала, что в составе 8-го сак имелось 80 Ил-2 деревянной конструкции, у которых требовалась замена полотна, частично фанеры, а также шпаклевки и окраски. Самоотверженная работа технического состава корпусов позволила к началу боев в основном устранить выявленные неисправности материальной части. Правда, участвовать в наступлении пилотам 5-го шак и 10-го иак пришлось в составе не 5-й, а 2-й воздушной армии.

При передаче левого фланга Воронежского фронта (69-я и 7-я гвардейская армии) в подчинение генерал-полковника И. С. Конева Ставка заодно существенно изменила боевой состав как 2-й, так и 5-й воздушных армий. Дело в том, что в ходе оборонительной операции Воронежского фронта еще раз дал знать о себе тот факт, что значительные силы 2-й воздушной армии, включая 4-й иак, 1-й шак и 1-й бак, базировались на аэродромах, находящихся значительно восточнее основания Курской дуги. Как показала практика в ходе боев, это создавало массу неудобств. В частности, нередки были случаи, когда 1-й шак перенацеливался в полосу 7-й гвардейской армии М. С. Шумилова, где по плану должны были действовать авиаторы 17-й воздушной армии. В то же время штурмовики армии генерал-лейтенанта В. А. Судца, в свою очередь, частенько действовали на фронте 6-й гвардейской и 1-й танковой армий Воронежского фронта.

С образованием нового объединения необходимость в поддержке 17-й воздушной армии фактически отпала. Однако, в соответствии с новыми разграничительными линиями между фронтами, было необходимо перебазировать три корпуса 2-й воздушной армии на аэродромы, находящиеся в полосе Воронежского фронта, в то время как их собственные места базирования становились базами соединений 5-й воздушной армии.

Советское командование решило эту проблему весьма оригинальным способом, фактически обменяв боевой состав воздушных армий С. А. Красовского и С. К. Горюнова. Упомянутые нами выше три корпуса остались на своих аэродромах, перейдя в подчинение штабу 5-й воздушной армии, в то время как 10-й иак, 8-й сак 18–19 июля присоединились к 5-му иак, 291-й шад и 208-й нбад, тем самым войдя в состав 2-й воздушной армии. 26 июля в состав армии С. А. Красовского прибыло новое соединение 202-я бад, имевшая на вооружении бомбардировщики Пе-2 и призванная компенсировать «потерю» 1-го бак. После этого в составе 2-й воздушной армии насчитывалось 684 самолета. Отметим — так как входящие в состав 5-й воздушной армии корпуса числились в составе резерва Ставки, их передача в состав 2-й воздушной армии была оформлена как передача новых соединений из резерва Верховного Главнокомандования[292].

Для командующих воздушными армиями, а также их штабов такой обмен корпусами нельзя было назвать желанным. 2-я воздушная армия потеряла три соединения, вынесших на своих плечах основную тяжесть отражения немецкого наступления в июле и получивших бесценный боевой опыт. Эти корпуса возглавлялись одними из наиболее талантливых советских авиационных командиров. В противовес им прибывшие в состав армии 10-й иак и 5-й шак имели в своем составе много «зеленых», молодых пилотов, которым не хватало летной и стрелковой подготовки, что еще больше усугубляло контраст от «обмена». Приказом по 2-й воздушной армии вновь прибывшим соединениям было предписано отработать слетанность пар, а также проработать вопросы применения боевых порядков и управления в воздушном бою. Для пилотов вводилась ежедневная часовая тренировка на прицельных станках и макетах. Однако, несмотря на усилия командования, в короткий срок, отведенный перед наступлением, 10-й иак все-таки вступил в бой «недостаточно сколоченным и подготовленным»[293].

Не в восторге от почти стопроцентного обновления своей армии был и генерал С. К. Горюнов, так как поступившие в подчинение соединения имели большой некомплект материальной части. Судя по мемуарам начальника оперативного отдела армии С. Н. Гречко, прибывавшие на доклад к командующему прославленные командиры корпусов имели весьма утомленный вид. Рассказав командующему о состоянии и боевом опыте своих соединений, они дружно, один за другим, высказывали одну и ту же просьбу — пополнить потрепанные в боях полки материальной частью. Так, в 1-м шак не хватало не менее 60 самолетов Ил-2, в 1-м бак — около 40 «пешек». Но больше всех нуждался в пополнении 4-й иак, командир которого, И. Д. Подгорный, запросил у командующего 70 «лавочкиных» и 20 пилотов[294].

Все же надо признать, что генерал С. К. Горюнов получил больше «плюсов» с прибытием в состав его армии новых корпусов. Рост боевого мастерства пилотов ударной авиации, в особенности экипажей 1-го бак, был виден, что называется, невооруженным глазом. Командование корпуса настойчиво внедряло в практику боевой работы нанесение бомбовых ударов с пикирования. Из 137 экипажей, имевшихся к началу операции, уже 56 (около 40 %) освоило этот вид боевой работы. 50 экипажей могло действовать в сложных метеоусловиях[295]. Напомним еще раз, что в июле эти показатели были не столь высоки. Например, в 1-й гв. бад, по состоянию на начало июля, с пикирования могло работать 28 экипажей, а в плохих метеоусловиях — всего 20. В лучшую сторону от 10-го иак отличался наличием сильного летного состава и 4-й иак — будущая «кузница» известных советских асов.

Перед началом операции командующие армиями отдали распоряжения с наставлениями о порядке действий авиации в предстоящих боях, а также вопросах управления. Во 2-й воздушной армии был проведен также ряд радиоучений с задачей усовершенствования вопросов управления, а также проведен инструктаж с командирами корпусов и дивизий с задачей, как сказано в документах армии, «установить единые взгляды на использование каждого вида авиации и на единство управления»[296]. В частности, для улучшения наведения истребителей в 10-й иак из армейских запасов были переданы к уже имеющейся две радиостанции. В отличие от июля, теперь большинство КП корпусов и дивизий располагалось в непосредственной близости от линии фронта — всего в 2–3 километрах.

Командующий 5-й воздушной армией также дал аналогичные указания, подчеркнув, что вызов авиации со стороны наземного командования может производиться без предупреждений. В целях повышения оперативности использования авиации по армии был отдан приказ о выделении по одному полку от каждой дивизии для нахождения в состоянии постоянной готовности к выполнению приказов наземного командования. Особо обращалось внимание на необходимость изучения с летным составом района предстоящих боев, а также характерных целей в полосе наступления.

Силы 2-й и 5-й воздушных армий непосредственно перед наступлением были равны, составляя соответственно 753 и 769 самолетов. Во многом этого удалось достичь поставками новой техники с заводов, а также отремонтированной из мастерских. Например, 8-я гв. иад пополнилась за период с 31 июля по 2 августа 44 истребителями Ла-5, а 302-я иад 5-й воздушной армии получила 51 истребитель Лавочкина. Кроме того, 34 Ил-2 было передано 1-му шак. Значительные «вливания» матчасти получили и другие соединения. Особо отметим усиление ночной бомбардировочной авиации 2-й воздушной армии. Число самолетов в 208-й нбад, хронически страдавшей в июле от недостатка матчасти, было увеличено в августе в среднем до 80 У-2 и Р-5. Для повышения эффективности действий легкомоторных бомбардировщиков в ближнем тылу (на расстоянии 2–3 километров от переднего края) была организована система целеуказания, состоявшая из прожекторов и сигнальных факелов. В отличие от армии С. А. Красовского, объединение генерала С. К. Горюнова в своем составе ночной бомбардировочной дивизии не имело. Только в самом конце наступательной операции 22–23 августа в ее состав влилась 312-я нбад, имевшая в своем составе 392-й, 930-й и 992-й нбап.

Подводя итог, укажем, что в районе Харькова советское командование сосредоточило свыше 1500 боевых самолетов фронтовой авиации. По оценкам штабов обеих армий, численность авиационной группировки противника колебалась в пределах от 430 до 590 самолетов. Полеты самолетов-разведчиков зафиксировали скопление немецкой авиации на аэродромах Миргород, Полтава, Конотоп и Лебедин. Дополняя эти данные, подразделения радиоразведки сообщали о сосредоточении в полосе будущего наступления Воронежского и Степного фронтов эскадр JG3, JG52, StG3, StG77, KG3 и KG27. Опуская 3-ю эскадру пикировщиков, действовавшую севернее Орла, нельзя не заметить, что данные разведчиков были весьма точными. В пределах погрешности находилась и количественная оценка авиации противника, особенно учитывая тот факт, что немецкое командование часто практиковало переброску своих авиационных соединений с одного участка Восточного фронта на другой. Как мы увидим в дальнейшем, со второй половины августа численный состав 4-го воздушного флота начнет неуклонно возрастать за счет переброски сюда групп из 6-го воздушного флота.

Рассмотрим тыловое обеспечение обеих воздушных армий перед наступлением. Решение о передаче соединений из одной армии в другую вызвало большую неразбериху в тыловых службах. Доклад штаба 5-й воздушной армии свидетельствует, что по плану перебазирования воздушные армии должны были поменяться только летными частями, которые оставались на своих аэродромах. Лишь тыловые части 2-й воздушной армии, убывая к новому месту дислокации, сменялись тыловиками 5-й. В связи со столь необычной обстановкой штаб ВВС Красной Армии издал приказ, согласно которому тылы 2-й воздушной армии, убывая на новое место, оставляли все запасы на местах. Но, как показала практика, тыловики армии С. А. Красовского уносили с собой все. Штаб 5-й воздушной армии, освещая данный период, отмечал: «К моменту начала подготовки к операции тыловые части 5 ВА находились в процессе перебазирования на новые аэродромы (2-й ВА), где базировались и вели боевую работу летные части, обслуживаемые тылами 2 ВА. С приходом тылов 5 ВА тылы 2 ВА должны были уходить, а летные части оставались. Несмотря на директиву Штаба ВВС КА, что сменяемые тылы 2 ВА, уходя с аэродромов, оставляют все запасы ГСМ, боеприпасов и крупную бензотару, тылы уходили, забирая с собой все, вплоть до кухонных котлов, чем создавались большие трудности в обеспечении боевой работы частей»[297].

Говоря об объективных трудностях службы тыла 2-й воздушной армии, необходимо отметить, что одной из основных проблем в обеспечении боевой работы являлся большой некомплект автотранспорта. По данным штаба армии, он доходил до 55 %. Имевшиеся на ходу автомобили были крайне изношены и требовали постоянного ремонта. Дело еще более усугублялось неразвитостью железнодорожной сети в полосе 2-й воздушной армии, что снова перекладывало большую нагрузку на плечи автомобилистов.

Проблемы с транспортом «тянули за собой» проблемы с обеспечением частей. Потребность в ГСМ и боеприпасах на операцию определялась из расчета 15 боекомплектов и 15 заправок. Однако созданных в полках запасов было явно недостаточно из-за задержки с поставками. В итоге наступательная операция началась при недостатке отдельных видов боеприпасов и горючего. Так, например, ГСМ имелось около 60 %, запас авиабомб АО-25, АО-2,5, а также снарядов РС-82 и ШВАК составлял в среднем 55–65 %. Все эти недостатки сказались уже в ходе боевых действий. Например, штаб 202-й бад отмечал, что БАО не всегда имели возможность вовремя обеспечить полки дивизии ГСМ и боеприпасами, а также отмечали недостаток технических средств. Это в свою очередь задерживало вылет бомбардировщиков на боевые задания, в особенности когда дивизия совершала массированные удары по противнику.

Сложности тыловых служб 5-й воздушной армии в основном касались вопросов проработки и планирования обеспечения боевой работы в ходе наступления. В частности, в плане на операцию не было указано время сосредоточения запланированных запасов по точкам и не были решены вопросы переадресовки автотранспорта. Кроме того, не предусматривалось выделение резервных БАО, что также отрицательно сказалось на обеспечении боевых действий.

Фактором, существенно снижавшим на первых порах эффективность работы тыла 5-й воздушной армии, было отсутствие радиосвязи между штабом воздушной армии с РАБ и БАО. Пользоваться радио запретил в своем приказе начальник штаба армии генерал-майор С. П. Синяков. В результате для передачи приказов и распоряжений некоторое время использовались машины и самолеты, пока приказ нового начальника штаба, генерал-майора Н. Г. Селезнева, не отменил распоряжение своего предшественника.

Не способствовала эффективному применению нашей авиации и удаленность аэродромов от линии фронта. Для примера укажем, что к началу операции 2-я воздушная армия базировалась на 39 аэродромах, из которых 15 находились почти в 25 километрах от линии фронта, еще 13 — до 50 километров и 11 — на расстоянии от 75 до 150 километров. В еще более непростом положении оказались авиаторы 5-й воздушной армии. Достаточно сказать, что наиболее «близко» располагались истребители 4-го иак, аэроузел которого Широкий Гул находился в 50–65 километрах от линии фронта. Что уж говорить о 1-м шак и 1-м бак, которые были удалены от линии фронта и вовсе на 110 и 200 километров. Только стремительное продвижение наземных войск позволило решить эту проблему.

План боевого использования авиации в предстоящей операции для обеих воздушных армий был в общих чертах одинаков, различаясь лишь в мелких деталях. Штурмовая авиация, действуя непосредственно перед сектором обстрела артиллерии (глубина огня артиллерии составляла, например, на Воронежском фронте 200 метров), должна была подавить цели, недоступные наземным орудиям, а также «прижать к земле» огневые точки противника в момент смены нашей артиллерией своих позиций. Расчетное напряжение штурмовой авиации на один самолет составляло, по оценкам штабных работников, 2,5–3 самолета-вылета на одну машину, достигая своего максимума для 5 шак, где это число приближалось к отметке 3,5 боевых вылета. В задачу бомбардировщиков входили удары по опорным пунктам, штабам, скоплениям резервов противника, а также подавление вражеской артиллерии на ее огневых позициях. Пикирующие бомбардировщики, так же как и штурмовики, должны были наносить свои удары в составе больших групп, массированно.

Нагрузка на авиационные соединения предполагалась дифференцированной, достигая своего максимума в первый день операции. Так, в 5-й воздушной армии в первый день наступления было запланировано 250 самолето-вылетов Пе-2, 400 самолето-вылетов Ил-2 и около 270 самолето-вылетов истребителей. В течение последующих трех дней активность несколько снижалась, составляя для бомбардировщиков 700 самолето-вылетов, штурмовиков — 1000 самолето-вылетов и истребителей — 1050 самолето-вылетов.

Говоря о концентрации авиации, необходимо отметить, что она была поистине беспрецедентной. Например, на узком, девятикилометровом участке прорыва, выбранном командующим Степным фронтом И. С. Коневым, по плану должны были действовать 181 штурмовик и 240 истребителей.

Во 2-й воздушной армии каждую из штурмовых дивизий закрепили за «своей» общевойсковой армией. 291-я шад должна была взаимодействовать с 6-й гвардейской армией генерал-лейтенанта И. М. Чистякова, а 5-й шак — с 5-й гвардейской армией А. С. Жадова. Особое внимание было уделено авиационной поддержке танковых армий. Так как оба танковых объединения вводились в сражение в полосе Воронежского фронта, 5-й шак после завершения прорыва 5-й гвардейской армией должен был полностью переключиться на содействие армиям М. Е. Катукова и П. А. Ротмистрова, с которыми взаимодействовали 4-я гв. и 264-я шад. Для этого при штабе каждой танковой армии находился командир штурмовой авиадивизии с рацией, который и наводил свои «илы» на цель. Кроме того, при штабе 18-го танкового и 5-го механизированного корпусов находились помощники командиров по воздушно-стрелковой службе 4-й гв. шад, а также 91-го и 92-го гв. шап. Во 2-й воздушной армии была также предусмотрена зона, насыщенная зенитной артиллерией, предназначавшаяся для отсечения от штурмовиков немецких истребителей.

Как видно из вышесказанного, организация управления 2-й воздушной армией строилась на принципах централизации в руках командующего в период, когда необходимо было производить массированные налеты авиации на решающих участках фронта, и децентрализации, когда после взлома обороны противника требовалось более оперативное взаимодействие авиации и наземных войск.

5-я воздушная армия в основном нацеливалась на содействие наступлению 53-й армии и 1-го механизированного корпуса. Для действия по объектам на поле боя выделялось до 60 % всех самолето-вылетов (для штурмовой авиации этот показатель был еще выше и составлял 70 %). При этом непрерывность действия на противника, по замыслу командования 5-й воздушной армии, должна была достигаться не ослаблением ударов, а действием над полем боя более крупных групп самолетов. Меньший приоритет имела задача локализации поля боя от притока резервов противника. В основном эту задачу решали экипажи 1-го бак (планировалось свыше 60 % всех самолето-вылетов).

В мемуарах уже упомянутого нами начальника оперативного отдела С. Н. Гречко имеется интересный эпизод, повествующий о том, как проходило утверждение плана авиационной подготовки 5-й воздушной армии, и во многом проливающий свет на «непогрешимость» некоторых архивных документов. С. Н. Гречко пишет: «Командующий фронтом лишь бегло ознакомился с планом авиационного наступления и распорядился приобщить его „к другим бумагам для историков“, для себя же потребовал составить точный план-график боевых вылетов авиационных групп армии на первый день. „Я хочу своими глазами видеть боевые действия бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей над полем боя. Причем строго по плану-графику…“»[298]. Командующему армией и штабу воздушной армии пришлось пересмотреть замысел авиационного наступления, а новый план был выдержан в духе еще большего массирования авиации.

Нельзя не отметить, что важной вехой в подготовке к наступлению стала деятельность разведывательной авиации, которая провела за короткий промежуток времени аэрофотосъемку всей оборонительной полосы противника. В основном эту работу выполняли экипажи 454-го бап и 511-го рап 2-й и 5-й воздушных армий. Полученные фотосхемы, сделанные литографическим способом, были 1 августа направлены штабами во все наземные армии. Дешифровка фотографий, в частности в штабе 5-й воздушной армии, позволила оценить глубину немецкой обороны в районе Белгорода, состоявшей из двух полос, в 18 километров. Кроме того, авиационные корпуса и дивизии получили схемы аэродромов базирования авиации противника.

В начале августа авиационной разведкой начали отмечаться интенсивные переброски живой силы и техники к Харькову. Так, 1 августа было отмечено до 1000 автомобилей, двигавшихся от Полтавы в направлении Харькова. На следующий день эта цифра несколько уменьшилась, но все равно оставалась весьма значительной — было отмечено передвижение около 800 машин. С 1 по 3 августа в направлении из Ахтырки на Томаровку и Пушкарное проследовало до 1500 автомашин и около 100 танков. Действительно, пользуясь данными радио и авиаразведки, командование группы армий «Юг» 2 августа доложило в ОКХ свои опасения, что русское наступление не за горами, потребовав вернуть дивизии, переданные ранее в группу армий «Центр», а также отдало приказ о начале переброски 3-й танковой дивизии в район Белгорода. Однако эти запоздалые решения, как показали развернувшиеся вскоре события, не могли уже ничего изменить. Первый раунд борьбы остался за советской стороной.