§2. МОСКВА И ТВЕРЬ В НАЧАЛЕ XIV в.

§2. МОСКВА И ТВЕРЬ В НАЧАЛЕ XIV в.

Москва и Тверь — это два центра, которые соперничали между собой в начале XIVв. Причем в XIV в. Тверь перешла со значительно большим потенциалом, нежели Москва. Тверь не только избежала разорения во время «Дюденевой рати», но и приняла большое количество беглых из разоренных земель, среди которых были и потенциальные «производители», и военные слути, всегда готовые встать под знамена удачливого полководца.

О «правах» на великое княжение двух внуков Ярослава Всеволодовича приходилось думать уже на рубеже XIII - XIV столетий. Московскийкнязь Даниил Александрович (1261 — 1303) формально имел больше прав: он был последним сыном Александра, старшего из Ярославичей, а Михаил Ярославич Тверской (1271 — 1318) — последним сыном Ярослава Ярославича, который, в свою очередь, был предпоследним сыном Ярослава Всеволодовича. Сам Михаил признавал Даниила «старейшим». Да между ними и не могло быть распрей из-за великого княжения, поскольку таковое оставалось за Андреем Александровичем до его кончины в 1304 г. Но Даниил скончался годом раньше, и перед его сыновьями Юрием и Иваном тверской князь имел преимущество третьего поколения перед четвертым.

Даниил, как было сказано, не разделял устремлений брата ни в отношении его привязанности к Орде, ни в безрассудном пренебрежении традиционными нормами поведения. Близкое родство с великим князем московскому князю не столько помогало, сколько вредило. Даниил избегал столкновений с Михаилом Тверским, но укреплял положение Московского княжества за счет других соседей. К 1300 — 1301 гг. относится конфликт его с рязанским князем Константином Романовичем (сыном замученного в Орде Романа Олеговича). Лаврентьевская летопись под 1300 г. (или 1299 г.) говорит о каком-то съезде рязанских князей Ярославичей (сыновей Ярослава Романовича, умершего в 1299 г.). Съезд князей Ярославичей (запись, к сожалению, испорчена), возможно, объясняет и последующие события. Ярославичи либо должны были принести присягу дяде, новому рязанскому князю, либо попытаться опереться на приближенных покойного отца, дабы не допустить Константина на княжеский стол. Какая-то смута в Рязани явно была, и она предопределила вмешательство в нее московского князя Даниила. Под следующим годом летописи говорят о походе Даниила на Рязань и битве под Переяславлем с рязанским князем Константином Романовичем. Известие о походе московского князя на Рязань приводится во многих летописях и везде отмечается либо «хитрость» Московского князя, либо говорится о «крамоле бояр рязанских», предавших своего князя. Съезд 1300 г., видимо, и был этой «крамолой».

Еще одним яблоком раздора между Москвой и Рязанью была Коломна. Коломна — этот важный форпост на Оке — вскоре оказалась в пределах московского княжества, но точной даты ее присоединения к Москве источники не дают. Есть мнение, что это произошло позже, уже при Юрии Даниловиче, который в отличие от отца явно не стремился к примирению с Рязанью.

В Никоновской летописи и у Татищева известие дано более развернуто, причем речь идет об определенной оценке деятельности Даниила: пленив рязанского князя, Даниил «приведе его с собою на

Москву, и держа его у себя в нятьи, но в береженьи и чести всяцей, хотяще бо ся с ним укрепити крестным целованием и отпустите его в его отчину на великое княжение Рязанское». Даниил Московский и в самом деле действовал очень осторожно, стараясь не обнаруживать своих намерений.

В 1300 г., по сообщению Симеоновской летописи, состоялся очередной княжеский съезд в Дмитрове, примерно в том же составе, что и в 1296 г. Съезд ставил задачу примирения разногласий князей, и большинство «взяша мир межи собою, а князь Михаило Тферскый с Иваном с Переяславскым не докончали между собою». В этой ситуации Даниил Московский оказал поддержку переяславль-залесскому князю Ивану Дмитриевичу. В 1302 г. Иван Дмитриевич умер бездетным и завещал он свое княжество именно Даниилу. Московский князь пошел на прямой конфликт с братом, великим князем Андреем Александровичем, который тоже претендовал на Переяславль-Залесский: «Наместники своя в нем посади, а брата его старейшаго великого князя Андрея Александровича Володимерскаго згони».

Даниил скончался в 1303 г. в возрасте 42 лет, оставив пятерых сыновей — Юрия, Александра, Бориса, Ивана и Афанасия. Александр умрет в 1309 г., Борис в 1319-м. Афанасий княжил в Можайске и затем в Великом Новгороде, где и скончался в 1322 г. Заметный след в истории оставили лишь двое: Юрий и Иван. Старший из Даниловичей — Юрий Данилович (1281—1324) находился в это время в Переяславле, и переяславцы не отпустили его даже на похороны отца, опасаясь, что город попытается захватить великий князь. Таким образом, Юрий получил Московское княжение, сохранив за собой Переяславль. Вскоре после кончины отца он с братьями захватывает и приводит в Москву можайского князя Святослава, присоединяет к Москве Можайск.

В 1304 г., вскоре после возвращения из Орды, скончался и был похоронен в Городце великий князь Андрей Александрович. Сразу же возник конфликт из-за осиротевшего великокняжеского стола между Михаилом Тверским и Юрием Московским. Формальный приоритет принадлежал Михаилу Тверскому: он был сыном великого князя Владимирского, а Юрий - сыном князя удельного (если бы Даниил пережил своего брата Андрея и стал великим князем, очевидно, никаких проблем не было бы).И «бысть замятна в Суздальстей земле, во всех градех», сообщает Никоновская летопись.

В ряде городов Суздальской Руси резко активизировалось городское самоуправление. В Костроме «бысть вечье на бояр, на Давыда Явидовича, да на Жребца и на иных; тогды же и Зерня убили Александра». Известие содержится во многих летописях, но суть распрей ни в одной не обозначена. А она явно увязывается с другим сообщением, согласно которому за Кострому боролись московский князь Юрий Данилович и Михаил Тверской. Новгородские летописи сообщают и о том, что Михаил направил своих наместников в Новгород, но они не были приняты новгородцами. Никоновская же летопись уточняет, что делалось, — наместники тверского князя пытались утвердиться в Новгороде «силой и безъстудством многим», поэтому «новгородцы же высокоумье их и безъстудство ни во чтоже положиша». Кстати, и позднее новгородцы будут принимать посланников тверского князя с явной неохотой и при любом удобном случае изгонять их из своих земель. В то же время к наместникам московских князей они будут относиться более благосклонно. Подобная ситуация в немалой степени повлияет на общую расстановку политических сил в Северо-Восточной Руси в начале XIVв.

Но в конечном итоге вопрос о том, кто должен был стать преемником Андрея Александровича решался в Орде. Михаил Тверской видел свою задачу в том, чтобы не пропустить Юрия Даниловича в Орду — посланники тверского князя ждали Юрия в Суздале и в Костроме, но московскому князю все же удалось другим путем добраться до Орды. Зато в Костроме в плен попал его брат Борис. Михаил ударил и в другом месте — в Переяславль-Залесский, где в это время княжил Иван Данилович, был послан боярин Акинф с войском (об этом рассказывает «Повесть об убиении Акинфове»). Но Иван Данилович разбил тверскую рать, Акинф и его зять Давыд были убиты, пало много тверичей, а сыновья Акинфа Иван и Федор бежали в сопровождении небольшого отряда.

Между тем тяжбу в Орде Юрий Данилович проиграл: великим князем Орда утвердила Михаила Ярославича. Новый великий князь начал с похода на Москву, где решающего перевеса ему достичь не удалось. Затем, укрепляя авторитет «великого князя», в 1305 г. Михаил Ярославич совершил поход на Нижний Новгород, где «черные люди» избили бояр, служивших Андрею Александровичу. Князь «изби всех вечьников, иже избиша бояр». Никоновская летопись в этом случае оправдывает князя: «Им же бо судом судите, судят вам, и в ню же меру мерите, возмерится вам». Мотив же выступления «вечников» тот же, что и в Костроме, и в Переяславле: «Земля» не разделяла устремлений великих князей, в данном случае тверского князя.

В том же 1305 г. скончался митрополит Максим. Тверской князь попытался утвердить на митрополии своего ставленника — в Константинополь был отправлен из Твери игумен Геронтий. Но о планах тверской епархии и Князя Михаила узнал галицкий князь Юрий Львович, внук Даниила Галицкого. Отношения же между Галичем и Владимиром после кончины митрополита Кирилла, связывавшего два главных центра Руси, заметно ослабли, более того, стали напряженными. В Галиче всегда жило стремление к созданию особой митрополии или, по крайней мере, иметь митрополитом уроженца Галицко-Волынской земли и сохранить митрополичью кафедру в Киеве. Последнее желание находило поддержку и в Константинополе, о чем в Галиче знали. В результате у тверского претендента оказался серьезный конкурент: галицкий князь также отправил к патриарху Афанасию своего кандидата — основателя и игумена Спасского монастыря Петра (ум. 1325 г.). И конкурс, по сути, был заранее предрешен в пользу Петра.

Нового митрополита поставили лишь в 1308 г., и Петр на первых порах остановился в Киеве. Далее последовала его поездка в Орду за получением ярлыка на занимаемую кафедру. На иные дела у него, видимо, времени пока не было. Ана Руси было время трудное и беспокойное. 1308 и 1309 гг. — неурожай и голод, татары разоряют рязанские земли, а в Орде был убит рязанский князь Василий Константинович. В 1308 г. Михаил Тверской вторично подступил к Москве «и много зла сотвори», но города взять ему не удалось.

В 1309 г. Петр впервые появляется во Владимире, где рукополагает новгородского епископа Давыда. Но отношения с великим князем у нового митрополита не складываются — Михаил Тверской фактически стал проводить по отношению к митрополиту политику совершенного неприятия. Инициатором кампании за отстранение Петра от митрополичьего стола явился тверской епископ Андрей, явно поддержанный великим князем. В 1310 г. в Переяславле был проведен специальный Собор для разбора претензий к митрополиту. К патриарху были направлены «словеса тяжка» с обвинениями Петра в мздоимстве «от ставления» (т. е. при посвящении епископов в сан), а также разрешении браков близких родственников (четвертой степени родства). Патриарх прислал на Русь своего клирика, который и председательствовал на Соборе. На Соборе присутствовали тверской и ростовский епископы, представители белого и черного духовенства, князья (в том числе сыновья Михаила) и бояре. Ни великого князя Михаила, ни его соперника Юрия на Соборе не было: оба находились в это время в Орде. Но Москву представлял Иван Данилович, сближение с которым станет важным фактором для митрополита Петра, вынужденного защищаться от тяжелых обвинений.

В летописях, исключая Никоновскую, в которой воспроизводится изложение Жития митрополита Петра, нет никакой информации о Соборе 1310 г., но у Татищева есть развернутое сообщение о другом Соборе, якобы созванном в том же Переяславле в 1313 г. самим митрополитом. Речь на Соборе шла о еретике, протопопе новгородском, который увлек своей ересью, в частности осуждением монашества, многих иноков, покидавших монастыри и «оженяхуся». Существенно, что еретикам помогал тверской епископ Андрей. Сюжет этот, как пояснил А.Е. Пресняков, Татищев взял из Жития митрополита Петра. В Никоновской летописи упоминается еретик Сеит, судя по имени, крестившийся мусульманин или несторианин. У Татищева (и, видимо, в его источнике) имя еретика — Вавила, но он зачеркнул его, вероятно, под влиянием указания Никоновской летописи.

Дата 1313 г., указанная у Татищева, явно не подходит, поскольку в это время и Петр, и многие другие заинтересованные чины были в Орде. Судя по всему, сюжет с еретиком относился все же к Собору 1310 г., а в Житие Петра этот сюжет мог попасть именно потому, что через него митрополит блокировал аргументы главного обвинителя — епископа тверского Андрея.

В изложении Никоновской летописи присланный константинопольским патриархом клирик огласил на Соборе текст послания епископа Андрея. «Велико же мятежу бывшу о лъживом и лестном клеветании на святаго Петра», — сообщает далее летопись. После страстных и бурных споров митрополит был оправдан, а епископ Андрей, не представивший доказательств, «пред всеми посрамлен и уничтожен бысть».

Но Михаил Тверской и епископ Андрей не отступили и направили в Константинополь монаха Акиндина в качестве свидетеля неправедных деяний Петра, а также послание самого великого князя. Новый патриарх Нифонт предложил отправить митрополита и свидетелей на суд в Константинополь, причем если бы митрополит не захотел ехать «волей», то рекомендовалось отправить его «нужею». В источниках, однако, нет сведений, состоялся ли такой суд, но торжество Петра проявилось уже в том, что вскоре оба епископа — тверской и ростовский оставили кафедры, уступая их лицам, поддерживавшим митрополита.

В 1312 г. митрополит Петр «сня сан с владыки с Ызмаила Сарскаго» и поставил на его место Варсонофия. Иметь в Сарае на епископской кафедре «своего» кандидата всегда было важно и для великих князей, и для митрополитов. Помимо прочего, требовалось также согласие на замену одного епископа другим со стороны великого хана. Возможно, что эта,замена произошла в условиях другой смены: в конце 1312 г. скончался хан Тохта, и великоханский стол занял его племянник Узбек (ум. 1341 г.). Кстати, именно Узбек, который был ярым приверженцем ислама, в конечном итоге сделал мусульманство официальной религией Орды.

Кто из ханов — Тохта или Узбек — содействовал в данном случае митрополиту Петру, остается неясным: Петр отправился в Орду еще при жизни Тохты и задержался там, чествуя нового великого хана, поздравлять которого приехали и русские князья. Тверской князь оставался в Орде целый год, что, может быть, свидетельствует об ухудшении отношения к тверскому князю в Орде при новом хане. Митрополит же, согласно летописному сообщению, был принят с «честью» и вскоре вернулся на Русь, видимо, в Киев или на Волынь. Во всяком случае, на развернувшуюся в Северо-Восточной Руси усобицу он никак не влиял. Но общий характер взаимоотношений Михаила Тверского и митрополита Петра предопределил тот факт, что Петр в большей степени начал поддерживать московских князей, а позиция церкви, как уже говорилось, играла важную роль в политическом противостоянии русских княжеств.

Сложные отношения у тверского князя складывались и с Великим Новгородом. Обычно новгородцы принимали на княжеский стол того, кто получал титул великого князя, но в данном случае Михаил Ярославич «сяде в Новгороде на столе» только в 1307 г. И уже в 1311 г. на «немецкую землю» новгородцы ходили с князем Дмитрием Романовичем, сыном смоленского князя Романа Глебовича, княжившим ранее в Брянске.

Под 1312г. новгородские летописи говорят о резком столкновении новгородцев с Михаилом Тверским, который вывел из Новгородской земли своих наместников и перекрыл пути доставки в Новгород «обилья». В Новгороде начался голод, и к Михаилу отправили просьбу о мире, за который было уплачено полторы тысячи гривен серебра. В 1314 г., воспользовавшись тем, что Михаил Тверской был задержан в Орде, новгородцы собрали вече и изгнали наместников великого князя. Взамен они пригласили Юрия Даниловича, который пришел в Новгород вместе с князем Федором Ржевским и своим братом Афанасием.

В 1315 г. Юрий Данилович был вызван Узбеком, причем хан требовал прибыть «без коснения», т. е. немедленно. Оставив в Новгороде брата Афанасия, московский князь отправился в Орду и на сей раз именно он был надолго здесь задержан. В свою очередь, Михаил Тверской осенью 1315 г. вернулся в Тверь вместе с татарским послом Таитемирем и, видимо, военачальниками Имархожой и Индрыем. Михаил сразу же организовал поход на Новгород, и под Торжком разбил рать Афанасия Даниловича. Князья Афанасий Данилович и Федор Ржевский бежали в Новгород. Тверской князь потребовал их выдачи, и новгородцы выдали Федора Ржевского, а также выкуп в пять тысяч гривен, но не согласились выдать Афанасия. Михаил же, пригласив московского князя и новгородцев на переговоры, пришел в ярость оттого, что новгородцы не соглашались взять на себя «крепость», «изыма всех и посла во Тверь, а прочих людей всех перепрода». Торжок был разорен, а в Новгороде князь дал посадничество своим приверженцам и посадил своих наместников. Новгородцы же направили посольство в Орду, очевидно, с жалобой, но их перехватили тверичи и привели в Тверь.

В 1316 г. новгородцы вновь изгнали наместников тверского князя. Антитверские настроения иллюстрируются фактами, приведенными в Новгородской Первой летописи: «Изимаша Игната Веска, и биша и на веце, и свергоша его с мосту в Волхово, творяща его перевет держаще к Михаилу; а Бог весть». Новый поход Михаила к Новгороду закончился для него неудачей: рать заблудилась в озерах и болотах, и, после того как закончились припасы, тверское войско вернулось домой.

В 1317 г. Юрий Данилович наконец вернулся из Орды, причем с ярлыком на великое княжение. Причину длительного его пребывания в Орде объясняет Никоновская летопись и «История» В.Н. Татищева: «Женився, у царя сестру его поняв именем Коньчаку; егда же крестися и наречено ей бысть имя Агафиа». Князь привел с собою татарских послов Кавгадыя, Астрабыла и Острева.

В дальнейшем рассказе Никоновской летописи заметно влияние тверской повести о Михаиле Ярославиче. Тверской князь встретил Юрия и его татарское сопровождение у Костромы. По тексту Никоновской летописи, Юрий уступил великое княжение Михаилу, но по Тверской летописи, великое княжение уступил Михаил Юрию. Достовернее в этом случае явно Никоновская летопись — к Костроме подтянулось большое войско, противостоять которому Юрий не мог. В решающем сражении Юрий потерпел поражение и бежал в Новгород, а его княгиня Кончака и брат Борис были захвачены ратью Михаила. Сторону тверского князя принял и Кавгадый с татарами, хотя летописец (с учетом последующих событий в Орде) не верит в искренность перебежчиков. В Твери княгиня Кончака умерла. И сразе же возникли слухи об ее отравлении, что нанесло большой урон авторитету Михаила Тверского. Кроме того, Кончаку похоронили в Ростове, а не в Москве, что еще больше утяжеляло вину тверского князя.

В 1318 г. Михаил Тверской был вызван на суд в ставку хана Узбека, которая на сей раз размещалась у устья Дона «у моря Сурожского». Главным обвинителем на суде выступал тот же Кавгадый. Он внушал и хану, и собранным им «судьям», что тверской князь собрал большую дань и намеревался бежать с ней «в Немцы». Исправному поступлению дани Узбек придавал особое значение, и суммарный размер ее при нем был, вероятно, наивысшим за весь период ордынского ига. В числе «вин» князя постоянно упоминалась и насильственная смерть сестры хана, а оправдания Михаила звучали для «судей» более чем неубедительно. В итоге суд признал все «вины» князя. Хан назначил «второй суд», который принял такое же решение, — Михаил Тверской был приговорен к смерти. Как и все казни в Орде, смерть Михаила была мучительной. 26 дней князю пришлось мучиться под возложенным на него тяжелым деревом, пока не наступила изощренная казнь. Все это происходило в предгорьях Кавказа у города Дедякова в Алании, и оттуда тело почившего привезли на Русь.

В Никоновской летописи имеется и портрет князя: «Бе же сей князь велики Михайло Ярославичь, телом велик зело, и крепок, и мужествен, и взором страшен. И Божественное Писание всегда чтяше, и от бояр и от всех своих любим бысть, и пианьства не любляше, и иноческаго чина всегда желаше, и мученические подвиги всегда на языце ношаше, и ту же чашу изпи за христиане. Аще бы он не пошел во Орду слышев толикиа беды на себя, и отошел бы в ыные земли, и пришедше бы татарове, ищуще его, колико бы христиан замучили, и смерти предали, и святыя церкви поругали; но сей блаженный Михаил на всех себя даде».

Характеристика, конечно, — это поиски идеала, какового жизнь пока не давала, но без которого трудности было не преодолеть. И недаром уже вскоре после смерти начнется процесс канонизации Михаила Тверского как православного святого, принявшего мученическую кончину за православную веру. Если же говорить о реальном соотношении авторитета Твери и Москвы, то перевес все-таки окажется на стороне Москвы. Определенное тяготение «Земли» к Москве — завоевание Даниила Александровича. Во времена Юрия Даниловича это завоевание сохранялось в основном потому, что его конкуренты стояли от потребностей «Земли» еще дальше. Даже капризный Новгород довольно последовательно ориентировался на Москву. В дальнейшем все более будет проявляться и еще один фактор политики Твери, который не встретит поддержки у большинства городов и земель всей Северной Руси — это сближение с Литвой.

После казни Михаила Тверского ярлык на великое княжение от Узбека получил Юрий Данилович, но удержать его не сумел. Ни выдержанностью отца, ни дальновидностью брата Юрий не обладал. Поведение Юрия по отношению к своему убиенному сопернику вызвало осуждение даже в Орде. По Никоновской летописи, использовавшей, как говорилось, тверские источники, сразу после убийства тверского князя и разграбления его свиты, с упреком к Юрию обратился главный обвинитель Михаила Кавгадый, который «с яростию» потребовал, чтобы московский князь озаботился погребением тела Михаила Тверского. Лишь после столь сурового выговора князь распорядился взять тело убитого и положить на телегу. Но погибший был отвезен в Москву, а не в Тверь. Епископ ростовский Прохор уговорил Александра Михайловича идти во Владимир и «мириться» с Юрием, а заодно «испросить» останки отца. Захоронение в Твери замученного в Орде князя прошло при огромном стечении народа и всего «чина священнического» и послужило началом канонизации погибшего князя.

Явно не обеспечивал московский князь и безопасности своих земель от татарских набегов. В 1320 — 1321 гг. татары грабили Ростов, Владимир, Кашин. В 1321 г., согласно ростовским и московским сводам XV в., Юрий направлялся к Твери и собирал свои силы в Переяславле. Дмитрий Михайлович направил сюда епископа Варсонофия, который передал Юрию две тысячи рублей, оцениваемые в одних летописях как плата за мир, а в других — как «выход» в Орду. Отказывался Дмитрий и от притязаний на великое княжение. Как обстояло дело в действительности, установить трудно.

По просьбе новгородцев Юрий в том же году отправился в Новгород с полученными от тверского князя двумя тысячами гривен, а Дмитрий Михайлович, пока Юрий решал новгородские проблемы, поехал в Орду, как и обычно «с дары многими», где представил переданные Юрию гривны как «ордынский выход», утаенный московским князем. Более того, согласно Татищеву, тверской князь уверял, что Юрий взял «выход» и от других князей, и от Новгорода. Одновременно Дмитрий обвинил Юрия и Кавгадыя в клевете на своего отца. В итоге же Узбек вознегодовал и на Кавгадыя, заставив его испытать те же муки, что и Михаил,,, и на Юрия, которому предстояло объясниться с ханом. В этой ситуации Узбек передал ярлык на великое княжение Дмитрию Михайловичу.

Дмитрий Михайлович вернулся из Орды в сопровождении «посла» Севенчьбуга. Возможно, что функции «посла» были оговорены именно утверждением на великом княжении тверского князя. Юрий Данилович, услышав о решении Узбека, просил новгородцев проводить его с дарами в Орду. Но у притока Волги Урдоме его встретил с ратью Дмитрий Михайлович, и Юрий, оставив казну, бежал сначала в Псков, откуда по приглашению новгородцев вернулся в Новгород.

В 1324 г. Юрий Данилович, наконец, кружным путем добрался до Орды. В конце того же года в Орду прибыл и Дмитрий, и 21 ноября убил там московского князя. Летописи осуждают тверского князя и напоминают притчу: «Не добро бяше и самому, что бо хто сееть, то и пожнеть». Запись явно сделана поздее, когда и Дмитрию пришлось испытать ту же участь. Узбек похоже был искренне возмущен, но, наложив на Дмитрия «великую опалу», оставил ему жизнь. По повелению хана тело убитого князя Юрия было отправлено в Москву, где в феврале 1325 г. погребение его проводил митрополит Петр и присутствовали все владыки Северной Руси: Моисей Новгородский, Прохор Ростовский, Григорий Рязанский, Варсонофий Тверской.