Глава V КАК ОНИ ХОРОНИЛИ КОРОЛЕЙ. ПОМИНАНИЕ ДЛИЛОСЬ ГОД

Поминание (obsequias) королей инков было очень торжественным, даже докучливым. Тело умершего бальзамировали, однако неизвестно как; они оставались настолько целыми, что казались живыми, как мы рассказывали выше, [говоря] о пяти телах инков, которые были найдены в году тысяча пятьсот пятьдесят девятом. Все их внутренности хоронили в храме, который находится в селении под названием Тампу, расположенном менее, чем в пяти лигах от города Коско вниз по течению Йукай; там было построено много огромных и величественных зданий из камня, по поводу которых Педро де Сиеса говорит, глава девяносто четвертая, что, как ему рассказали как о весьма достоверном, в определенной чарти королевского дворца либо храма Солнца было обнаружено расплавленное золото, [использовавшееся] вместо скрепляющего раствора, которым вместе с битумом, который они клали, были скреплены друг с другом камни. Это его слова, взятые текстуально.

Когда умирал инка или какой-либо из главных кураков, наиболее облагодетельствованные [им] слуги и наиболее любимые жены убивали себя или позволяли похоронить себя живыми, говоря, что они хотели бы пойти служить своим королям и господам в другой их жизни; потому что они, как мы уже сказали об этом, в своем язычестве считали, что после [земной] жизни имелась другая, похожая на нее, телесная, а не духовная. Они сами обрекали себя на смерть или принимали ее из своих рук из-за любви, которую испытывали к своим господам. А то, что говорят некоторые историки, что их-де убивали, чтобы похоронить со своими хозяевами или мужьями, является неправдой; ибо было бы великой бесчеловечностью, тиранией и скандалом утверждать, что под предлогом сопровождения своих господ они убивали тех, кого ненавидели. Правда же в том, что они сами обрекали себя на смерть и много раз их оказывалось столько, что начальники удерживали их, говоря им, что в настоящее время хватит тех, кто уходит [с умершим], что в дальнейшем, мало-помалу, по мере того, как они будут умирать, они пойдут служить своим господам.

После забальзамирования тела королей устанавливали перед изображением Солнца в храме Коскo, где им подносились многочисленные жертвы как людям божественным, которые, как они говорили, были сыновьями Солнца. В первый месяц [после] смерти короля его оплакивали все жители города каждый день с великими стенаниями и проявлением горя. Каждый [городской] квартал сам по себе выходил в поле; они несли знаки отличия инки, его знамена, его оружие и белье для одевания, которые оставлялись [специально] для захоронения, чтобы совершить поминания. В своих плачах громким голосом они декламировали [стихи] о его подвигах, совершенных на войне, и благодеяниях, и милостях, которые он оказал провинциям, родом из которых были те, кто жил в том квартале. По прошествии первого месяца они делали то же самое каждые пятнадцать дней при каждом полнолунии и затемнении луны; и это продолжалось целый год. В конце года они по-своему отмечали его окончание с какой только можно наивысшей торжественностью и с теми же самыми плачами, для чего имелись назначенные и пригодные для этого мужчины и женщины, словно надгробные плакальщики, которые, распевая в грустной и похоронной манере (tonos), рассказывали о величии и добродетелях умершего короля. Рассказанное нами совершалось простыми людьми того рода; то же самое делали инки из королевских родичей, но с намного большей торжественностью и возможностями, что [отличает] князей от плебеев.

То же самое имело место в провинциях империи, [и] каждый господин провинции стремился, чтобы смерть их инки была бы отмечена как можно большим состраданием. С плачами они шли посещать те места, где останавливался тот король в такой-то провинции, путешествуя ли по дороге или [специально] посещая селение, чтобы оказать им какую-либо милость; эти же места, как уже говорилось, пользовались у них великим почтением; там плач и вопли становились сильнее, и с особыми чувствами они декламировали [стихи] о ласке, милости или благодеянии, которыми он одаривал их на том самом месте. И этого хватит о королевских поминаниях, по образу и подобию которых совершалась часть этих поминаний в провинциях по их касикам, [и] я вспоминаю, что видел в своем детстве нечто подобное. В одной из тех провинций, которые называются кечва, я видел, как в поле выходила группа индейцев, чтобы оплакивать своего кураку; они несли его одеяния, как знамена. И их крики побудили меня спросить, что это было, и мне ответили, что это было поминание касика Вамам-вальпы, ибо так именовался умерший.