Море — это пустыня

Еще в 1840–1850 годах ученые были уверены, что на глубине 500 метров жизнь в море исчезает. Английский натуралист Эдвард Форбс утверждал это совершенно категорически. А так как он был первым человеком, занимавшимся тралением на «больших» глубинах с научной целью, весь ученый мир беспрекословно соглашался с ним. Надо сказать, что «глубины», которые Форбсу удалось исследовать, не превышали 250 метров. Но он был так безапелляционен в своих суждениях!

Таким образом, наука в середине XVIII века признавала существование гигантских спрутов и кракенов. А сто лет спустя, в середине XIX века, ученые утверждали, что море пустынно на глубине свыше 500 метров. И только к середине XX века, как мы увидим дальше, человек точно узнал, что океан обитаем вплоть до самых больших глубин (10 000 метров).

Наука о море и его обитателях всегда отставала от других естественных наук. И это неудивительно, ибо проникновение в загадочный мир подводных глубин связано с такими трудностями и опасностями, которые всегда вызывали у человека невольное чувство ужаса.

Вечный мрак! Ледяной холод! Чудовищное давление! Как может в подобных условиях существовать и развиваться жизнь?

Но ведь организовать глубоководный лов не столь уж трудно и сложно, скажете вы. Да, это верно, но говорить так может только человек, живущий в наше время. Ученые прошлого столетия не склонны были слишком часто покидать стены своих кабинетов и отправляться в долгое и опасное путешествие на парусных судах, чтобы заниматься тралением на дне морей и океанов.

Когда же моряки, возвращаясь из дальних плаваний, рассказывали о том, что им удалось выловить на больших глубинах всевозможных животных, в частности морских звезд и червей, ученый мир отказывался верить этим сообщениям.

Так, например, натуралисты отрицали открытия, сделанные в 1819 году капитаном Джоном Россом между Гренландией и Лабрадором на глубине 1800 метров. Кто же посмеет противоречить мнению представителей официальной науки?

Но случилось так, что в 1860 году произошел разрыв подводного телеграфного кабеля, проложенного тремя годами раньше между Сардинией и Тунисом. Его уложили на неровном скалистом дне, и, повиснув над глубоким подводным ущельем, кабель оборвался под грузом своей собственной тяжести. Специальному судну пришлось поднимать его со дна моря.

И вот, к величайшему изумлению всех присутствующих, кабель показался из морской пучины весь облепленный живыми существами. За те три года, что он пролежал на дне Средиземного моря, на глубине более двух тысяч метров, он весь оброс зоофитами — «животными-растениями», как называли тогда ученые некоторых обитателей морского дна. Моллюски и кораллы плотно сидели на нем, словно на гребне подводной скалы; морские черви построили на его поверхности свои жилища в форме спиральных трубок.

Знаменитый французский натуралист Альфонс Мильн-Эдвардс тщательно изучил эту глубоководную фауну и опубликовал свои научные выводы. И тогда, в одно мгновение, представители официальной науки в корне изменили свою точку зрения и торжественно провозгласили: да, море обитаемо даже на самых больших глубинах!

Сенсация была колоссальная. Значит, жизнь может приспособиться и к чудовищному давлению, и к холоду, и к вечному мраку!

Трудно было осознать это до конца; можно было лишь «восхищаться и преклоняться перед неисчерпаемыми ресурсами природы, перед ее неистощимым, всеобъемлющим материнством» (прошу прощения за эту патетическую фразу, извлеченную мною из одной научной книги той эпохи).