§ 4. Начало христианизации Древнейшие кресты-тельники и погребальный обряд

Начальная эпоха распространения христианства на Руси документируется распространением христианских древностей, по преимуществу в дружинных погребальных комплексах (с середины — третьей четверти Х в. до официального крещения Руси при Владимире Святославиче в 988 г.) в сети узловых пунктов Древнерусского государства — в городах и на погостах. Автор настоящей книги вместе с исследовательницей Гнёздова Т. А. Пушкиной посвятили этим древностям, крестам-привескам и свечам в погребальных комплексах специальные работы (Петрухин, Пушкина 2009, Литература). За прошедшие годы сделаны новые находки, относящиеся как к предыстории русского христианства, так и к начальной стадии христианизации в конце Х — начале XI вв.

Процессы христианизации вызывают возрастающий интерес в международной науке: особые заслуги в разработке этих проблем принадлежат Й. Штекеру, предложившему типологию крестовидных привесок Северной и Восточной Европы в эпоху викингов (Staecker 1999). Проблема источников миссионерской деятельности — Восток (Византия и Русь) или Запад (Германия и англо-саксы) дискутируется на международных симпозиумах с 1990-х гг. (сf. Petrukhin, Pushkina 1997; Muller-Wille 1998; из относительно недавних работ — Graslund 2000; Carver 2003). Проблема импульсов христианизации и участия в ней Руси остается, на мой взгляд, наиболее интригующей в этих исследованиях.

Рис. 81. Монеты с граффити, передающими крест (1, 2, 4–11) и молот (3) (по: Sedykh V.N. On the function of coins in graves in early medieval Rus' // Russian History. Vol. 32 Nos. 3–4. 2005. Festschrift 2 for Thomas N. Noonan. P. 471–478)

К особой категории находок, характеризующих начальные этапы христианизации, относятся монеты (как византийские с христианскими изображениями — их носили как «иконки», так и восточные), на которые наносили граффити-кресты. Сводку этих находок дал В. Н. Седых (Sedykh 2005) (рис. 81); скандинавский сравнительный материал с граффити (крестами и молоточками Тора) приведен в работе Э. Миккельсена (Mikkelsen 2002). Саманидский дирхем с прочерченным изображением четырехлопастного креста обнаружен и среди гнёздовских находок. Потоки монет контролировала и распределяла как на Руси, так и на севере Европы княжеская дружина, религия которой становилась синкретичной на международных путях. Е. А. Мельникова (2001. С. 108, 111) заметила, что на двух восточных монетах из Швеции изображения креста сочетались с руническими надписями — именем громовника Тора, а сам амулет-молот становился крестообразным (ср. Graslund 2000. P. 90–91 и киевское ожерелье из молоточков, включающее крест — рис. 72).

Схожая конфессиональная ситуация имела место в дохристианской Руси. Русская дружина, заключившая договор с греками в 944 г., была разделена на две части: язычники клялись именем громовника Перуна в Киеве, христианская русь — в церкви Ильи в Константинополе (см. рис. 82, цв. вкл.). Конструкция составителя «Повести временных лет», посчитавшего, что и церковь Ильи в 944 г. располагалась в Киеве, основывалась на современных ему реалиях начала XII в.: по «протоколу» договора, русь должна была клясться христианскими святынями в Константинополе (Малингуди 1996. С. 90). Эту дохристианскую эпоху и можно считать собственно эпохой «двоеверия»: христианские символы часто оказывались результатом «импровизации»; использовались монеты с сакральными изображениями; кресты вырезали из дирхемов и изображали с помощью граффити, причем иногда на бытовых предметах. Таким предметом оказалась костяная рукоять, украшенная граффити в виде молоточка Тора и двух крестов (Пескова 2004. С. 160).

Для начальной стадии христианизации (середина и вторая половина Х в.) характерны крестовидные подвески из листового серебра в Гнёздове, Киеве, Тимерёве (Недошивина 1983); в том числе вырезанные из дирхемов. Кроме того, в синхронном погребении «варяжского дитяти» из Киева (№ 110 — Каргер 1958. С. 176) у погребенного на груди располагался дирхем с процарапанным крестом и крестовидное навершие балтской булавки (ср.: Зоценко 2010. С. 471). В женском погребении № 459 тимерёвского некрополя, помимо креста, вырезанного из дирхема, обнаружено крестовидное навершие балтской булавки, превращенное в крестовидную подвеску (Фехнер, Недошивина 1987. С. 80). Такая же подвеска обнаружена в Изборске, но не описана В. В. Седовым (Седов 2007, рис. 387, 2).

^{Рис. 83. Кресты из листового серебра (по: Петрухин, Пушкина 2009)}

В течение последних лет география подвесок из листового серебра расширилась: новые предметы происходят с территории Искоростеня (Правобережье Днепра — см. Зоценко, Звiздецький 2006. С. 76, рис. 6.; ср. обзор: Зоценко 2010. С. 466–467) и из некрополя Пскова (Яковлева 2004. С. 78) (рис. 83).

К этому же начальному периоду и несколько более позднему можно относить кресты-привески так называемого скандинавского типа. А. А. Спицын (Спицын 1905. С. 117), условно поименовавший на основании известных ему аналогий кресты с тремя «шариками» на концах скандинавскими, датировал их XI–XII вв. В настоящее время большее признание получила дата, предложенная М. В. Фехнер (1968): конец Х — начало XI–XII вв. Однако некоторые новые находки позволяют датировать появление этого типа крестов на Руси более ранним временем, серединой — второй половиной X в. Два серебряных крестика скандинавского типа были найдены в Гнёздове: один — в составе клада, зарытом на территории селища в 50-х гг. X в., второй — на городище, в слоях второй половины — конца X в. (рис. 3.1–2).

^{Рис. 84. Кресты скандинавского типа. (по: Петрухин, Пушкина 2009)}

^{Рис. 85. Крест скандинавского типа из Саркела (по: Петрухин, Пушкина 2009)}

А. А. Спицын писал, что крестики скандинавского типа неизвестны среди киевских древностей. В конце 1980-х — начале 2000 гг. три аналогичные привески были обнаружены при раскопках киевских погребений. Первая (серебряная) происходит из женского камерного погребения второй половины X в., вторая (тоже из серебра) найдена в позднем детском погребении, датированном авторами раскопок X в. Бронзовая подвеска-крестик происходит из погребения, которое разрушило совершенное ранее него в конце X — начале XI вв. (рис. 84) (Ивакин 2005. С. 287–289; Боровський, Калюк 1993. С. 9). В окрестностях Киева крест скандинавского типа найден на поселении Ходосовка (Готун, Казим1р 2010. С. 102, рис. 2, 5). Очевидно ныне и наличие их производства в Киеве, где при раскопках обнаружена бронзовая литейная формочка для изготовления привесок из легкоплавкого свинцово-оловянистого сплава (Ениосова, Сарачева 2006. С. 89)[210].

Крест «скандинавского типа» (рис. 85) известен и из старых раскопок в Саркеле. С. А. Плетнева (там же найден близкий по форме крест с концами оформленными в виде трилистников — Плетнева 2006. Рис. 83, 18–19) предположила, что этот крест и другие находки христианских древностей из Саркела, взятого войсками Святослава в 960-е гг., свидетельствуют о христианизации населения крепости во второй половине XI в. Датировка, однако, должна быть удревнена с учетом других древнерусских находок: другую крестовидную прорезную подвеску Плетнева вообще отнесла (по традиции) к дохристианским амулетам (см. ниже)[211].

Фрагмент креста того же типа обнаружен в напластованиях XI — начала XII вв. в Изборске (Седов 2007. С. 393, 397). Концентрация крестов «скандинавского типа» в земле радимичей и во Владимиро-Суздальском ополье указывают на интенсивность ранних процессов христианизации в этих важных для Киева регионах (Петрухин 1995. С. 23–239).

^{Рис. 86. Крест скандинавского типа и реликварий. Плеснеск/Подгорцы. (по: Петрухин, Пушкина 2009. с.163)}

Вероятно византийское происхождение крестов «скандинавского типа»: стилистически близкие кресты, с концами оформленными в виде трилистников, известны из раскопок Херсонеса и Коринфа (ср. Херсонес 2011: № 104–105; Davidson 1952: № 2080, 2083).

Упомянутыми ранее (см. главу IX) старыми раскопками в больших курганах Плеснеска обнаружены кресты скандинавского типа, «крестик св. Петра», имеющий аналогии в Скандинавии (тип 1.1.2 по Штекеру — см. Ливох 2010), энколпион-реликварий.

Находки древнейших крестов-реликвариев (энколпионов), произведенных в византийских или болгарских мастерских X–XI вв., относятся на Руси к редким артефактам. В их числе — три бронзовых энколпиона с гравированным и литыми изображениями, происходящие из культурного слоя гнёздовского поселения второй половины X — начала XI вв. (Асташова 1974, Мурашева 2008; аналогичный энколпион обнаружен в Плеснеске) (рис. 86); небольшой, не несущий изображений реликварий, обнаруженный в развале постройки первой четверти Х в. в Ладоге (Пескова 2004) (рис. 87, я). К ранним тельникам относятся также серебряный литой крест (рис. 88) из Углича (слои 950 г. — первая четверть XI в.), дополнительно украшенный гравировкой и чернением (Томсинский 2002). Наконец, каменный поставной крест (рис. 87, б), превращенный в крестик-подвеску, был обнаружен в слоях второй половины Х в. в Ладоге (Пескова 2004. С. 161).

^{Рис. 87. Реликварий (а) и каменный крест (б) из Ладоги (по: Петрухин, Пушкина 2009. С. 163)}

^{Рис. 88. Энколпионы из Гнёздова и Углича (по: Петрухин, Пушкина 2009. С.163)}

Рассмотренные находки демонстрируют роль традиционных центров Руси (Киев, Гнёздово, Ладога, Псков, Плеснеск) и русской дружины (кресты в камерных гробницах) в процессах христианизации. По новым данным, ранняя христианизация охватывала районы Верхнего Поволжья (помимо Тимерёва, об этом свидетельствует находка в Угличе), мятежный по отношению к Киеву древлянский регион правобережья Среднего Днепра (находка в Искоростене) и два новых региона на юго-востоке в бассейне Дона (Саркел/Белая вежа) и на юго-западе, на Волыни (будущая Галицкая земля).

^{Рис. 89. Прорезной крест из Саркела (по: Петрухин, 2009. С.163)}

Одна категория находок не поддается однозначной интерпретации и датировке в отечественной историографии: круглые подвески с прорезными крестами[212], суммарно датируемые XII–XIII вв., иногда не увязываются с христианским культом (как новгородская находка, которую М. В. Седова именовала «прорезной монетовидной привеской» (Седова 1981, рис. 14, 1), и упомянутая находка из Саркела (рис. 89), отнесенная С. А. Плетневой к «саркельским ритуальным предметам». Аналогии им известны в Византии (Davidson 1952, pi. 2090–2092; Херсонес Рис. 89. Прорезной крест 2011: № 207). Аналогичная новгородской про-из Саркела (по: Петрухин, резная крестовидная привеска обнаружена в Пушкина 2009. С.163) Галиче (Населення Прикарпаття, рис. 57, 29).

Находка же прорезной привески из камерной гробницы в Плеснеске/Подгорцах (Населення Прикарпаття: 174, рис. 57, 36)[213] позволяет удревнить появление этих христианских амулетов до рубежа Х и XI вв. Наконец, крест скандинавского типа и прорезной крест были обнаружены при раскопках древнерусского Волковыска (АБ. Т. 1. С. 149, рис. 5, 17)[214].

Существенно, что «комплекты» из крестов скандинавского типа и прорезных встречены в четырех разных и важных для становящегося государства регионах, характеризующих пространство ранней христианизации Руси в широком смысле: это Плеснеск/Подгорцы на юго-западе, Саркел на юго-востоке, Волковыск на западе и Минино на Кубенском озере на севере (Макаров 2008. С. 35–38) (см. рис. 90а).

Заметим, к дискуссии об участии Руси в христианизации Северной Европы, что большая часть находок крестовидных привесок на Руси и в Скандинавии идентична: неполные аналогии крестам из листовидного серебра указывает Й. Штекер в Англии (Staecker 1999. С. 94–95 тип 1.2.2, равноконечный «греческий» крест, вписанный в круг), и число аналогий можно расширять, ссылаясь на декор круглых фибул с мотивом креста из Вестфалии и т. п. (ср. Muller-Wille 2003. С. 456–457; Хамайко 2010).

Более редкой и показательной может считаться подвеска в форме перевернутого «креста св. Петра», обнаруженная в Плеснеске (Литвох 2010, рис. 3.3), Шестовице (Петрухин, Пушкина 2009, рис. 2.13), на Городище Тепсень в заполнении «салтовского дома» (Зоценко 2010. С. 471), из погребений на Готланде, в Бирке (968) и в Голдсборо, Англия (Staecker 1999. S. 426; 500; 101, Abb. 37).

С одной стороны крестовидная подвеска раскована под ушко. Впрочем, указанная особенность имеет отношение к технологии (производство ушка), ибо в сходной манере со сходным декором производились и привески — молоточки Тора (Staecker 1999. S. 221), которые, по заключению того же Й. Штекера, были характерными языческими символами эпохи христианизации, призванными проивостоять распространению крестов-тельников (Staecker 2003. S. 467–470). О сходстве этих символов в эпоху христианизации уже говорилось. Перечисленные регионы (за исключением хазарского региона салтовской культуры[215]) можно считать единым пространством для процессов христианизации, первая волна которой естественно затронула элиту — дружину, представители которой (погребенные в камерных гробницах) носили кресты.

^{Рис. 90а. Христианские символы на древнерусских памятниках: А — подвески из листового серебра; Б — крестики «скандинавского типа»; В — свечи; Г — кресты-реликварии.}

Памятники: 1 — Киев; 2 — Гнёздово; 3 — Тимерево; 4 — Шестовица; 5 — Подгорцы; 6 — Владимирские курганы; 7 — Старая Ладога; 8 — Углич; 9 — Псков; 10 — Минино; 11 — Саркел; 12 — Волковыск

Сам обряд и инвентарь указывают на скандинавское происхождение элиты (ср.: Зоценко 2010. С. 471). Показательна при этом камерная гробница № 117/125, где погребенная скандинавка наряду с парными овальными фибулами и крестом носила славянские «волынцевские» серьги (Зоценко 2010. С. 462–463) (см. рис. 90, цв. вкл.). Христианство воспринималось элитой на пути из варяг в греки, в том числе в Константинополе, где была крещена часть варяжской дружины Игоря и очевиден восточный импульс христианизации (ср.: Staecker 2003. S. 473–478).